Увлечённые заданием посланницы общины, посовещались между собой и решили, что, кроме подарков, ещё приготовят и отнесут молодым завтрак.

— Наши парочки явно должны проголодаться, а девочкам после такой необычной свадьбы с похищением и первой брачной ночью с дорвавшимися до женского тела мужчинами, не с руки будет с утра готовкой заниматься, они отдохнуть захотят, — деловито обсуждали женщины между собой.

Преисполненные важностью своей миссии, радостные делегатки квартала старательно собрали обильный завтрак и отправились кормить молодые семьи и вручать им дары.

Возле дома Рэстана, куда женщины пришли в первую очередь, было так тихо, словно он не жилой. На долгий и громкий стук в дверь далеко не сразу, в штанах задом наперёд и кутаясь в кожаную куртку на голое тело, вышел сам сонный хозяин. Он выглядел невероятно довольным, был очень приветлив с женщинами, улыбался от уха до уха и вежливо пригласил гостий на кухню, которая, как и во всех домах квартала, служила ещё и столовой, и гостиной.

Женщины шустренько достали и накрыли на стол принесённое угощение, а Рэстан, тем временем, вывел к гостям за руку смущённую девушку, свою жену.

— Это моя Нати, — представил он девушку, нежно обнимая её за плечи.

Грэйс с заранее заготовленной торжественной речью вручила молодым подарки. Остальные женщины дружно поздравили пару и предложили Нати, завтра, когда муж уже отправится со всеми мужчинами на работу, если захочет, приходить к ним. Новые соседки объяснили: как их найти, в каких по счёту от ворот, каждая их них живёт, на какой из трёх улиц. Женщины охотно обещали Натинке всё показать и помочь освоиться на первых порах.

Очень похоже прошло утреннее приветствие молодожёнов и в двух других домах.

А вот в последнем, четвёртом, девушка, Зарина, не вышла.

На стук им открыл хмурый мужчина, который двигался странно плавно. В дом гостей он впустил нехотя, и Грэйси заметила, что хозяин всё время немного кривился, будто от боли. Женщины, по накатанной программе, красиво разложили на столе в кухне завтрак, уже всю последнюю собранную для молодых еду. Построились и приготовились вручать оставшийся подарочный набор для молодожёнов. Грэйс нетерпеливо смотрела на мужчину, ожидая пока он, как другие мужья, выведет из спальни жену для приветствия. Но он стоял, один, не двигаясь. Потом стал активно выпроваживать гостей.

— Моя жена спит. Она очень устала. Давайте мне ваши подарки и ступайте уже отсюда, — хмуро произнёс он.

— Ещё чего! Разбуди! Её лично жена Главного архитектора пришла поздравить, а она, видите ли, спит! — не на шутку возмутилась Грэйс.

Грэйс решительно двинулась в супружескую спальню, чтобы возмутиться таким неуважением. Однако мужчина неловко отпихивал её, нелепо двигаясь, широко ставя ноги. Все делегатки общины, естественно, кинулись на помощь своей предводительнице, главной архитекторше. Одна из женщин, пользуясь общей суматохой, ловко проскользнула в спальню за спиной мужчины, который как мельница размахивал руками, пытаясь выгнать женщин, как надоедливых мух.

Окно в соседней комнате было занавешено какой-то плотной тканью, на супружеской постели темнел силуэт, накрытый покрывалом. Незваная гостья первым делом подошла к окну и раздвинула занавески, впустив в спальню яркие солнечные лучи. За дверью всё ещё слышались возмущённые женские крики. Женщина подошла к кровати и осторожно потянула за покрывало.

— Вставайте, пожалуйста! Мы вас поздравить пришли. Дорогая, вы просто быстренько получите подарки и будете спать дальше, а мы уй- а-а-а… — испуганный пронзительный вопль, казалось, разлетелся по всему человеческому поселению. Последняя невеста, Зарина, лежала словно мёртвая. Она была почти чёрной от побоев и вся в крови. Кровь продолжала немного сочиться из распухшего разбитого носа. На крик Грэйс, наконец, прорвалась в комнату, за ней вбежали остальные женщины. Навестительницы потрясённо застыли у постели новобрачной, с ужасом и жалостью разглядывая её.

— Зачем? — прошептала потрясённая Грэйс, поднимая глаза на мужчину.

Тот ничего не ответил. Сам он смотрел на жену ничего не выражающим, пустым взглядом, потом подошёл к женщине, отнял покрывало и укрыл жену. Сейчас больше всего он отчаянно боялся, что её отнимут.

— Девочки, надо перенести Зарину в барак, в лазарет, — попыталась действовать, взяв себя в руки Грэйс. — Оборотня у ворот надо просить, чтобы лекаря к ней позвал.

— Вы переносите пока, а я могу сбегать за лекарем, попрошу охранника объяснить дорогу,

— сдавлено предложила одна из делегаток.

Грэйс только кивнула. Вдруг мужчина, который до этого всё так же, молча, стоял в спальне произнёс:

— Не надо переносить. Сюда лекаря веди.

— Я не оставлю её с тобой! — воскликнула Грэйс.

Мужчина окинул архитекторшу тяжёлым взглядом и повторил:

— Сюда лекаря веди. Я не трону её больше.

— Да куда ж ещё трогать! Ты и так её почти убил! — взвизгнула одна из женщин.

Вскоре, привели лекаря и несчастной оказали необходимую помощь, но муж категорически не разрешил унести Зарину из дому и не позволил другим женщинам ухаживать за его женой, делая это самолично. Он выбрал момент и, оставшись с лекарем вдвоём, попросил лекарство и для себя, невероятно смущаясь, показал опухшее хозяйство у себя между ног.

Вернувшийся вечером главный архитектор, не поддержал требования своей жены перенести пострадавшую невесту в лазарет и наказать молодого мужа.

— Она теперь его жена. И он может делать с ней всё, что захочет! — твёрдо говорил главный.

— Она же человек! Он что же, по-твоему, и убить её может? — шипела Грэйс.

— Да, может и убить. Её жизнь и смерть только в руках мужа, — ответил ей мужчина. — Жена принадлежит мужу. Абсолютно.

— Наверное, нехватка женщин сводит наших мужчин с ума, — тоскливо говорила Грэйс подруге. — И нет бы удерживать их возле себя любовью и лаской, так они беспредельную власть мужа над женой придумали.

Зарина, под действием настойки лекаря, целый день проспала тихонько постанывая, лежа в постели. Хозяин дома лежал и стонал рядом. Утром, не решившись никому признаться в полученных от невесты травмах в причинном месте, он враскорячку отправился на стройку.

Проснувшись на второе утро после своей ужасной свадьбы, Зарина осторожно пошевелилась. Болело терпимо. Она с опаской огляделась: в комнате одна и по-прежнему лежит в супружеской постели. Рядом с кроватью, на высокой табуретке девушка заметила тарелку с остывшей кашей и стакан молока. Есть не хотелось, а вот молоко она выпила. Двигаться было больно, но терпимо.

Зарина осторожно обошла весь дом. Мужа нигде не было.

Жилище казалось каким-то слишком пустым и пахло стружками. Зарине вспомнилось что, когда отец работал рубанком в своей небольшой мастерской, там был такой же запах. В доме оказалось всего две жилых комнаты. Кроме той, где стояла супружеская кровать была вторая, совершенно пустая, даже без занавесок.

Кроме того, Зарина обнаружила большую кухню, где, кроме большого обеденного стола, были печь, умывальник и крепкий шкаф для посуды, в котором стояло несколько плошек, чашек и ещё немного всякого разного. На единственном стуле со спинкой в углу кухни лежали несколько новых отрезов ткани.

Двери обеих комнат и кухни выходили в небольшую квадратную прихожую. Там девушка обнаружила узкий вход в кладовую без окон. Она была совершенно пуста, только широкий голые полки вдоль стен. Последняя дверь, кроме самой большой входной, вела в купальню и, одновременно с этим, уборную. Место для разрешения естественных надобностей представляло собой обычное ведро с крышкой, над которым стоял табурет с овальной дырой посередине. Кроме того, в купальне было деревянное корыто и большой круглый чан, в котором взрослому можно было помыться сидя. Продолговатое окно купальни выходило прямо на серую каменную стену, которой был огорожен Человеческий квартал.

Пошатываясь, Зарина вышла на небольшую открытую веранду и, щурясь от яркого весеннего солнца, посмотрела вокруг.