Барэс преодолел немалое расстояние до большого постоялого двора, на котором ночевал товарный обоз восточного клана по пути в столицу, всего за пол дня. Хотя, под конец этого пути он уже едва передвигал мощные лапы от усталости. Голова волка была низко опущена, когда он подходил к воротам, скорее обозначавшим для путников вход, чем реально служившим ограждением.

В какой-то момент своего безумного пробега на пределе возможностей Барэсу вдруг показалась бессмысленной эта гонка, и глупой сама идея возможного побега человечки. Разве могла эта маленькая глупая девочка сбежать? Может ему следовало хорошо искать в лесу и у ручья? Вдруг он теряет драгоценное время!? Сомнения нещадно грызли душу, но Барэс подавлял их и бежал, бежал, бежал.

За воротами, у низкого заборчика, едва уловимый нежный неповторимый аромат внезапно ударил в чуткий волчий нос. В зверя словно вдохнули жизнь. Ошалелые оборотни следили, как, только что едва волочивший конечности, чуть ли не умирающий от усталости, огромный матёрый волк мечется с бешенной скоростью по огромному двору постоялого двора, огибая работников и постояльцев, телеги и повозки, лошадей и кареты. Он кидался от курятника к коровнику, потом к забору и под навес. Зарина была здесь совсем недавно! Живая! Его девочка живая!

На смену ослепительной радости вскоре пришёл не менее ослепительный гнев. Барэс здраво рассудил, что, если нагонит девчонку в таком состоянии, может ей что-нибудь повредить ненароком. Оборотень снял комнату в таверне, решив, что пары часов сна будет достаточно, чтобы отдохнуть, выспаться и немного успокоиться. Он справедливо понимал, что с его меткой, в торговом обозе Зарине ничего не грозит. А после того, как он нагонит, и как следует проучит беглянку, чтобы больше не смела даже думать бегать от него, они с ней немного погуляют в столице, в качестве компенсации за этот месяц в прачечной. С такими мыслями обессиленный Барэс провалился в крепкий сон на мягкой постели, в небольшой снятой комнате на втором этаже таверны.

А через три часа, уже отдохнувший и подкрепившийся, волк со всех ног мчался в столицу.

Так получилось, что, когда Зарина уверенно входила в железные ворота Человеческого квартала, Барэс как раз прибежал в гостиный двор и стал разыскивать лавки, по которым разделился его обоз.

В Человеческом квартале женщины хлопотали, готовясь встречать мужчин с работы. Поздней осенью темнело стремительно и рабочие дни на стройке были короче. Энни удивлённо рассматривала нагло, даже без стука, вошедшую в её дом, богато одетую молодую женщину.

«Наверное, заказчица», — подумала она, разглядывая немного смятую, но красивую и добротную одежду незваной гостьи. — «Странно, оборотницы только днём приходят, да и все дела с ними мы обычно в бараке ведём.»

— Присаживайтесь, пожалуйста, госпожа. Может, настою травяного? У меня отличный сбор! Я сейчас, — хозяйка дома немного нервничала под пристальным взглядом вошедшей.

Немного освоившись в квартале и подружившись с несколькими местными женщинами, Энни заметила, какая скудная и убогая у них ткань для одежды, но, при этом, например, серые передники двух её новых подруг отличались красивой, замысловатой вышивкой, а у некоторых женщин платья были украшены великолепной аппликацией. Новая жена Михэса также приметила, как много свободного времени у женщин квартала, запертых за высокой оградой, без возможности выходить, кроме как в храм Богини по выходным. Большую часть своего дня женщины просто бездельничали, собираясь в бараке у ворот и от души сплетничая. Некоторые хозяюшки шили или вышивали, тут же, в бараке, за разговором и песнями.

Подметив нескольких хороших мастериц, Энни осторожно предложила им общее дело:

— Девочки, мы можем заработать деньги и купить себе и ткани получше, и какие-нибудь украшения и, вообще, всякое разное. Хотите? Давайте, попробуем!

— Как? Как это? — посыпались заинтересованные вопросы.

— Я добуду всё, что вам нужно для работы и заказы. А с вас, красавицы, ваше мастерство: шитьё, вышивание, и, само собой, выдумка. Ну как?

Так образовался сначала небольшой кружок мастериц. Грэйс, жена главного архитектора и старшая среди женской общины, горячо одобрила идею Энни. Она очень помогла швеям с цветными нитками, яркими лоскутами и прочим. Первой заказчицей у человеческих мастериц стала Абели, человечка и жена оборотня, а второй — сама королева. Это для женщин тоже Грэйс устроила. А дальше дело само пошло, как по маслу. Очень скоро в швейном кружке, в том или ином качестве, оказалось больше половины женщин квартала.

В бараке Энни с помощницами устроила комнату для приёма заказчиц. Оборотни у ворот пропускали туда модниц в течение дня. Энни принимала оборотниц, оговаривала с ними пожелания, сроки выполнения заказа и, самое главное, цену. Потом она вызывала подходящую к каждому конкретному заказу мастерицу и уже все вместе женщины уточняли все мелкие детали.

На самые первые заработанные деньги женщины, с помощью своих мужей, приобрели новые нитки, ткани и швейные инструменты. Дело быстро приобретало размах. Появилась даже очередь из желающих. Мастерицы получили свои собственные доходы и стали сильно выделяться среди остальных женщин квартала своими нарядами и украшениями. В швейный кружок захотели все, даже те, кто сперва насмехался над желанием некоторых поработать. Однако Энни стала переборчивой, кроме того, именно она распределяла заказы и доходы. Постепенно вес Энни в маленьком человеческом сообществе сильно увеличился. Даже мужчины склоняли перед ней голову в приветствии при встрече.

Но никогда ещё заказчицы не приходили так поздно вечером, да ещё прямо в дом. Энни рассматривала молодую женщину и гадала, как лучше начать разговор. Но гостья начала его сама, задав неожиданный вопрос:

— Кто ты? И что ты делаешь в моём доме?

Энни ошарашено воззрилась на ненормальную.

— В вашем доме?!

— Да! В моём доме! — уверенно подтвердила та.

Энни покосилась на окно. Совсем темно. Поздний вечер. К счастью, вот-вот должен прийти Михэс. Женщине стало страшно наедине с непонятно откуда взявшейся сумасшедшей. Энни осторожно поставила перед Зариной чашку с травяным отваром и присела с другой стороны стола на самый краешек стула, готовая бежать при первой же угрозе.

Громко стукнула входная дверь, заставив обеих женщин одновременно вздрогнуть.

— Я дома! Голодный, как волк! — раздался весёлый бодрый голос вернувшегося с работы мужа, и через секунду отворилась дверь на кухню.

Радостная улыбка медленно сползла с лица Михэса, едва он увидел Энни и Зарину, сидящих по разные стороны стола, с напряжением уставившихся на него.

Барэс в это время, перешерстив и перенюхав все повозки и лавки на гостином дворе, мимоходом слегка подравшись с парочкой-другой недовольных оборотней других кланов, наконец, обнаружил шкуры, в которых Зарина добиралась до столицы. Запах девчонки был сильным, но её самой нигде не было. Вскоре оборотню стало абсолютно ясно, что Зарина таки сбежала, и сейчас она бродит одна где-то в огромной столице. Барэсу приходила в голову тысяча и одна мысль, что с ней могло случиться, и не в состоянии сдерживать себя, он отчаянно завыл на уже появившуюся в небе луну.

Михэсу же, тоже захотелось завыть, но от того, что Зарина нашлась. От одного её вида у мужчины противно заныли и подобрались, пострадавшие когда-то, яйца. Прошла всего неделя, как он перестал привязывать свою милую Энни в постели, а просто крепко держал хрупкие запястья над её головкой. Ему безумно нравилась новая жена, пусть и не такая ловкая в домашних делах, как Зарина, зато такая нежная и милая, да, и не вцепится когтями куда не надо. Кроме того, Михэс страшно гордился швейным делом Энни. Его славная девочка всего за пару месяцев среди женщин стала второй по положению, после Грэйс, в Человеческом квартале. Михэс вдруг с пронзительной ясностью понял, что не хочет терять свою Энни.