– Расскажи о ритуале, на который вы собрались.

– Этой ночью Седьмая Луна станет видна и вольётся в Парад к остальным шести. Нам обещали невиданную силу для борьбы с ложной верой, и мы приплыли сюда за ней.

Никколо Гараволью одолевала целая куча вопросов. Но вмешиваться не мог для получения чистого хрономиража. Флэй тоже напрягся.

«Не похоже, чтоб этот апостат водил нас за нос. О Седьмой Луне давно шепчутся. Особенно шарлатаны-предсказатели. Грядёт смена эпох, а они пугают народ, соревнуются между собой, кто придумает апокалипсис кошмарнее. На каждого из них найдётся своя публика. Потому что никто – никто – в точности не знает, чего ожидать.

Кто бы не привёл сюда свою паству, он не сказал всей правды, быть может, но и не лукавил. Если верить Столпам, притяжение Аштумом каждой новой Луны влечёт за собой выбросы неслыханной силы, эфирное слияние с Серостью – в том числе. В первую же ночь. А что за ней… кто знает».

Если верить астрономам, в пространстве между Аштумом и двумя другими планетами, с ним соседствующими, по космосу кочует немало планетоидов и карликовых планет. И постепенно, с течением веков, притяжение одного мира ослабевает. А другого – наоборот, усиливается.

Дюжина Столпов же свидетельствует лишь о постоянном пополнении в семье спутников Аштума. Естественно, каждая новая влияла на Равновесный Мир по-своему. Так должно приключиться и на сей раз. Если кто и сведущ о будущем, явно не мелкая сошка вроде Энцо Фарнезе.

«Не приведите Свет и Тьма тебе жить в эпоху перемен», – вспомнил Альдред слова кого-то из мудрейших, чьи имена затёрлись притчами во языцех.

– А кто вас позвал? – снова спросил Флэй, прерывая установившуюся паузу.

– Барон Вентреска. Он присылал приглашения, – смиренно признавался Энцо. – Я не видел его уже два дня как.

«Так вот, где я слышал эту фамилию раньше. Он же предоставляет в наём склады в портах и места на причале. Куда брат Ласло смотрел?.. Колонну винить не за что. Важные люди порой умирают очень не кстати…»

– В этом шабаше замешан только Тримоген? – подбирался репрессор постепенно.

– Царь здесь ни при чём. Стратилат – вассал одного из дельмейских архонтов. Он исполняет волю его одного. Когда нас привезли сюда, Схинас и его люди уже здесь были. Солдат поставили защищать нас.

– От кого же?

– От незваных гостей.

«Неверные ждали нас. Я так и думал. Всё подстроено!»

Альдред оживился. Он понимал: вот оно. Вот, что лично ему хотелось услышать.

– У архонта имя есть?

– Его зовут… – Боль выдавила у него из лёгких воздух. Он вздохнул и сказал: – Его зовут Актей Ламбезис.

Нико цокнул языком. Он до последнего думал, что Альдред попросту помешался. Но отнюдь. Сам Флэй пылал огнём. Глубоко в подсознании он плясал, восхищаясь собственной проницательностью. Его шестое чувство натаскано на построение причинно-следственных связей. Годы в учебке даром не прошли.

– Кто такой этот Актей Ламбезис?..

– Торговец нектаром.

Флэй насупился. Это он и так знает. Его аппетит, его жажда выбить из Энцо Фарнезе сведения лишь крепчала.

– Отвечай. Кто. Такой. Актей. Ламбезис.

Персекутор подошёл к нему ближе. Он видел, как замялся пленник. В конце концов дознаватель нащупал то, о чём открыто заявить чародей не мог. Причины не важны. Сам факт того – вот, что имеет значение.

Он смерил его взглядом. Энцо молчал, поджав губы. Альдред вспыхнул.

В тот момент Флэй понял, насколько дальновидным оказался Шатун. Как-никак, «Несметный Легион» и сам не чурался самых разных методов, сопутствующих войне. Наёмники знали, как убивать людей, как их мучить, как завоевывать победу заказчиков. Та же Инквизиция. Просто на светском поле брани.

«Безбожник есть безбожник. Никакой жалости к людям. Ну и отлично…»

Альдред ни с того, ни с сего обхватил свисавший мамон Фарнезе. Не успел маг опомниться, как персекутор в мгновение ока, резко потянул его вниз. Раздался хруст в предплечьях. Флэй был готов поклясться на Дюжине Столпов, что слышал его.

Следом раздался душераздирающий вопль апостата. Он сам наскрёб на свой хребет эти вывихи. Тучный отступник свесился вниз. Его руки обратились безвольными плетьми. Собственный вес нагнетал его страдания.

Гараволья раскрыл рот на миг и округлил глаза, не веря, что сослуживец опустился до такого. Хвалить Альдреда ему было не за что. Боевой алхимик смотрел на него не просто как на персекутора, а как на живодёра, для которого чужая жизнь – лишь игрушка.

Флэй мигом отпрянул назад. И когда боль Энцо слегка поутихла, а сам он заткнулся, инквизитор начал говорить:

– Ты попрал слово, что я дал тебе. Вот, что бывает, когда ведёшь нечестную игру, Энцо Фарнезе. Ещё раз что-нибудь выкинешь, я пересмотрю свой взгляд на твою семью. И уж поверь, не стоит мою доброту топтать…

Чародей рыдал от боли, скуля. Его голос то понижался, то повышался. Бывший репрессор сломал его – как физически, так и морально. Однако мысли, пронизавшие воспаленный от боли рассудок, унесли его слишком далеко. Альдред был вынужден повторить. Громко. Строго. Безжалостно.

– Кто этот Актей Ламбезис?!

– Спонсор!.. Он один из спонсоров!.. Снабжает Культ золотом, книгами, нектаром. Курирует адептов из Города… – стонал пленник.

«Я должен был догадаться. Ему не жить. Если потребуется, я буду обивать все пороги, но его казнят в обход всех его регалий. Как самую гнусную апостатскую мразь!»

В Альдреде бурлила отнюдь не кишечная ненависть к отдельно взятому дельмею. Просто горячая кровь. Борьба с несправедливостью: Деспотат не жалеет гармонистов. И он не понимал, почему гармонисты должны жалеть язычников. Даже их аристократов. Тем более, если они сеют смуту в Равновесном Мире. С ним вообще не стоило цацкаться. И быть может, это помогло бы уберечь отряд «Гидра». Как-никак, враг есть враг.

– Что он здесь делал?

– Клянусь, я понятия не имею! – выл Энцо Фарнезе. – Я только знаю, что это он первым пришёл в этот храм. Что-то искал здесь. А потом утратил. Здесь останавливались моряки, которые везли нам нектар. Нектар, что изъяла Инквизиция!..

«И всё в этой истории переплетено. И всякая деталь важна. Как из песни не выкинешь слов…» – рассуждал про себя Альдред.

Помня о сегодняшнем Параде Лун, Флэй не мог не спросить:

– Вас к чему-то готовили в Городе?

– Об этом мне не известно… Я пришёл в Культ лишь пару месяцев назад… – уверял узник, мотая головой.

Седые волосы спутались и опали на лицо. Взмокли от пота. Выглядел изнеженный богатей жалко. Теперь в нём не узнать было опасного мага: истерзан, и Материя больше никогда не сойдёт с его пальцев. Он просто живой мертвец.

«Шатун притащил не самого сведущего адепта. Но, в общем-то, и этого хватит. У меня есть соображения, о какой силе может идти речь.

Остаётся непонятным, чего так возбудился Культ Скорпиона в преддверии Парада Лун. Здесь явно не все. В Городе их могут быть сотни. Сотни…

Похоже, пролить хоть немного света на личность Актея Ламбезиса я могу только в храме. Туда мы и направимся. Благо, мы заполучили причину убить его. И выпытать всё, что этот ублюдок утаил от меня. Прощайся со своей неприкосновенностью».

Чувствуя, что ухватил феникса за хвост, Альдред и не заметил, как в нём что-то надломилось. Он воспрял духом, стал одержим без видимой на то причины. В действительности же, Флэй чувствовал на подсознательном уровне: он на пороге открытия, которое может изменить весь Равновесный Мир. И его жизнь – в частности.

Никаких чаяний. Никаких надежд. Лишь слепое убеждение, что сама судьба вела его в языческий храм на Правом Клыке.

Правда держалась его стороны. Но ликвидатору неоткуда было знать, чьи нити медленно цепляли его кукольные конечности…

– Мы услышали достаточно, – подытожил Альдред.

Боевой алхимик прервал действие заклинания, откликнувшись на его сигнал.

– Я всё записал, – сообщил Нико.

Флэй развернулся и пошёл к нему. Энцо Фарнезе смотрел ему вслед, ничего не понимая. Он боялся, что Альдред соврал ему и просто решил оставить на съедение джунглям. Тем более, здесь всегда найдётся страждущий, алчущий его крови и плоти.