Вопрос об участии Света и Тьмы в жизни простых смертных остаётся открытым и по сей день. Благодарить или проклинать Противоположности, каждый решает сам. И всё же, на свежем примере гармонизм бытия отчётливо прослеживался. Хотя Альдред относился к религии скорее философски. Мнения двух инквизиторов здесь были схожи.

– Верно, – проронил новичок и принялся хлебать воду из бурдюка.

Озорио мёртв. Однако даже просто попытка спасти его запустила совершенно иной виток истории самого Альдреда.

Он потерял всё обмундирование, раздобыл спату с бригантиной, встретился с боевым алхимиком, немало язычников пало, они позаботились об обезболивающем, всплыло раздвижное копьё сестры Кайи.

При мыслях об этом всём у Флэя закружилась голова. Нико не врал: Хаос и Порядок шли рука об руку. Теперь-то новобранец это отчётливо видел, вспомнив всё.

– Сейчас лучшее, что ты можешь сделать, – это просто отпустить его. Что сделано, то сделано. Жизнь продвинулась дальше вперёд. Поспевай за ней, – наставлял алхимик.

И хотя Гараволья был даже младше Альдреда, тот принимал его измышления.

– Буду, – обещал ликвидатор и ему, и себе самому. – Ничего другого не остаётся.

«До встречи в лучшем мире», – только и сказал он душе кордугальца, отошедшей к Свету и Тьме. В лучшем мире, где все не оправдавшие себя обещания сбудутся.

– Что же касается тебя, не помешало бы усвоить пару уроков. Полезно будет.

Боевой алхимик достал свёрток, сложенный в кулёк, пересобрал его, выложил туда анальгетическую кашицу и закрыл, чтоб не выветрилось. Отобрал у Альдреда бурдюк и тщательно промыл ступу с пестиком. Убрал всё в сумку. Вернул воду сослуживцу.

– И чему всё это должно меня научить? – осведомился Флэй, попив ещё.

– Забудь о дружбе, которую обычно водят люди, – пояснил Нико. – Как бы у вас там ни было в отделе кураторов, сейчас тебе это лишь помешает. Ведь ты персекутор. За что бы ты ни держался, это в прошлом. Придётся это отпустить.

Гараволья улыбнулся.

– Нет друзей – не будет и сожалений. Останешься только ты. Наедине с судьбой. Даже несмотря на то, что ты, в общем-то, включён в отряд. Просто запомни. Если тебе кто-то прикрывает спину, это просто залог взаимного выживания. Здесь нет места самоотверженности. Строго холодный расчёт. И жизнь твоя станет намного проще…

Альдред фыркнул. Нико это нисколько не смутило. Он продолжал:

– Все мы друг другу только попутчики. Рано или поздно мы расстанемся. Придут новые, или ты останешься совсем один. Это неважно. Важно иметь цель существования. Идти к ней несмотря ни на что. А всё остальное – приходящее-уходящее.

– Разве ты и я не друзья? – буркнул Флэй.

Боевой алхимик покачал головой.

– Просто сослуживцы. И меня это вполне устраивает. Если умрёшь ты или кто-то ещё из тех, кого я знаю, то даже не всплакну. А когда умру я, никто и не вспомнит через неделю, был я или не был. Как по мне, это прекрасно.

Флэй тонко почувствовал: за словами укротителя стоит глубокая душевная рана. И дело даже не в погибших собаках. В то же время он признавал, что Нико дело говорит. Альдред и сам наталкивался на подобную мысль, но идти против человеческих изъянов и собственного естества непросто.

– Я в одночасье потерял всё, что имел, и теперь у меня осталась только задача всей жизни. Со временем я её выполню. Только бы повод подвернулся. Поэтому для меня ты – просто один из этапов на пути. Умрёшь ты или застанешь этот момент – дело десятое.

– А если ты умрёшь сам раньше? – огрызнулся Альдред.

Укротитель рассмеялся.

– Нет, я собираюсь жить вечно!

Ликвидатор насупился. Шутки Гаравольи он не оценил.

– Если серьёзно, убить меня не так просто. Я не дам. Землю жрать буду, но своего добьюсь. Уж мне ты можешь поверить. Свет и Тьма одобряют мой план, иначе давно остановили бы меня. Когда всё будет кончено, я даже согласен раствориться в Серости!

– Чокнутый! – заклеймил его Флэй, оторопев от наглости и беспринципности своего попутчика.

Тем не менее, Альдреду и впрямь было, чему поучиться у алхимика. Сам новичок попросту плыл по течению, не имея той самой «цели существования». За его хождениями по мукам в попытке подняться по карьерной лестнице не стояло ничего такого. Пока что. Флэй попросту ещё не уткнулся в свой угол.

– Сочту за комплимент, – легко парировал Нико и сообщил: – Обезболивающее, кстати, готово. Сюда бы ещё пару порошочков примешать, но и так сойдёт. Хоть что-то…

Едва он это сказал, новичок не просто почувствовал, а вспомнил о всех тех ушибах, что получил при падении. Альдред попросил псаря:

– Отсыпь и мне маленько. Боль унять.

– Да не вопрос, – бодро отозвался Никколо.

Алхимик зачерпнул из кулька комок кашицы.

– На, пожуй.

Ликвидатор принял кусочек. Понюхал. Пахло терпко, напоминая отдалённо корень имбиря. Он закинул комок в рот и принялся разжёвывать. От горечи язык сложился гармошкой. Альдред чуть было не поперхнулся и намеревался было выплюнуть.

– Эй! Ты что, не смей, – запротестовал Гараволья. – Жуй давай, долго жуй. Скоро привыкнешь. Час подержишь – и выплюнешь. Зато боль как рукой снимет.

Флэй вздохнул и покорно продолжил растирать зубами кашицу. Одно хорошо: после этой смеси дыхание будет свежее, а не как из выгребной ямы.

– Вот так! – подбадривал его Нико. – Ещё спасибо скажешь.

– Что бы я без тебя делал… – пробубнил ликвидатор, чавкая.

– Умер бы от сепсиса, – сказал тот, как есть.

– Солнце ещё высоко, – напоминал ликвидатор. – А до отлива ещё далеко. Что будем делать всё это время?

– Что ж, вариантов у нас великое множество, – обнадёживал Гараволья, скрестив на груди руки. – На месте оставаться точно не стоит.

Он попросил вернуть ему бурдюк с водой, и Альдред отдал его. Нико потряс его, осознав, что жидкости осталось где-то на уровне дна. Алхимик возмутился:

– Полный же был! Как ты умудрился всё выдуть?

– Хотел пить, – стушевался новобранец.

Укротитель вздохнул.

– Добавил ты нам задачку. В общем, так. Воду из озера брать не будем. Отойдём на берег и зачерпнём морской воды…

– Морской воды? – оторопел Флэй.

– Ты только что её пил, – заявил Нико невозмутимо. – Если ты не заметил, в бурдюк просунут корень иглариса. Он впитывает в себя всю соль и тем самым опресняет воду. И ты этого даже не заметил! – Он закинул голову вверх, смеясь. – Алхимия – это наука! Наука – это сила! Сила – это я.

«И-и-и… пальма первенства среди всезнаек… переходит… Никколо Гараволье!» – разыграл в своей голове Альдред.

– Ловко ты это придумал, – признавал он, как вдруг осёкся. – Но разве в морской воде не плавает всякая дрянь?

– Ты себе представляешь концентрацию солей в море? Думаешь, миазмы, или на что ты там пеняешь, способны достать тебя в такой неблагоприятной среде? Я в этом сильно сомневаюсь.

– Ладно. Тебе виднее.

– Кроме того, наши запасы пищи на исходе. У меня осталось немного копченого мяса пекари с охоты Пепе и Рокки. Оставим это до тех пор, пока не найдём что-нибудь съестное. Желательно что-то такое, что избавит нас от разжигания костров. Это лишнее. Не хочу, чтоб враги нахлынули в самый неподходящий момент.

Жуя обезболивающее, новичок размышлял.

– Озорио где-то раздобыл ананасы. Чем не вариант? К тому же, обезьяны едят фрукты – и не только. Возможно, здесь растёт что-то такое. Но… я в дарах тропиков не смыслю от слова «совсем». Ананасы знаю, кокосы… что там ещё?

– Для начала неплохо, – одобрял Нико. – Я видел кокосовые пальмы. Возможно, и на ананасы наткнёмся. У меня есть место в рюкзаке, чтоб всё это нести. Пусть Рокки с Пепе отдохнут. Если найдём надёжное убежище, как вернёмся с пролива, разожжём костёр, и я отправлю собак за крупной добычей. Нет ничего лучше мяса…

– Идёт, – не стал спорить Альдред. – А что насчёт «Гидры»? Я думаю, стоит поискать наших. Думаю, они тоже нас ищут. То и дело над островом разносится шум битвы. Значит, они по-прежнему живы. Хоть сколько-нибудь. Одно я знаю точно. Если ещё хоть пару дней придётся скакать по джунглям дикарём, я просто сойду с ума.