- Девица сама в праве от силы отказаться либо признать ее, все то, что рождено не в ней, и по праву не принадлежит, лежит, словно пыль на поверхности, легко отказаться, легко смыть. Лишь дар с рождения навсегда в ней, и может он принять силу чуждую ему, но и изгнать так же легко может.

- Тоесть она просто должна отказаться от него?

- Да, - пожал плечами Радимир. – Мужчинам это не подвластно, лишь женщина поверх своей силы может другую накладывать, да пользоваться ею, пока та не иссякнет и не покинет ее.

- Либо она должна использовать силу ведьмы?

- Не стоит, иначе рожденный дар верх возьмет.

- Я не принимала его, всегда считала, что гниль чужда мне, - подтянув колени к подбородку, тихо начала говорить Светомира. – И ничего не получилось, метка на месте, хотя я проклинаю ее каждое мгновение, проклинаю каждый свой вдох, с момента как она отравляет меня. Она все еще разносит гниль по моим венам, напоминает о себе, впивается в кожу, зудит, будто насекомое, что пьет мою кровь. Она не становится бледнее, не пропадает, как бы я не хотела от нее избавиться.

- Дар твой спит, вот и не выходит. Прими то, кем ты рождена.

- Батюшка мой и матушка силой никакой не обладали, наследовать мне его не откуда. И пророчество то, о котором судачат все, не относится ко мне. Как ведьм по глазам определяют, так и меня заведомо нарекли не той девицей, о которой небылицы слагают.

- Ну, значит, будем ждать, когда дар сам себя проявит, - закатив глаза вверх, произнес Радимир.

Было видно, как ему слова Светомиры не понравились, как он всего на мгновение скривил губы, но, быстро собравшись, вновь расплылся в озорной, легкой улыбке. Взяв травинку в руки, он положил ее в рот и начал негромко насвистывать весьма знакомую мелодию, изредка поглядывая на девушку.

По ней было видно, что мотив был ей знаком. Лицо удивленно вытянулось, губы распахнулись в немом вопросе, но так и застыли, ничего не сказав. Она ошарашенно взглянула на Светозара, вздохнула глубоко, а затем опустила глаза вниз.

- Насвистел мне тут соловей во сне занимательную мелодию, каялся он, о поступке своем сожалел, да беспокоился о том, что в народе говорят. Будто бы ведьмы такой силой стали обладать, что одним взглядом зачаровать могут любого мужчину, и пока глаза ей не выколешь, от любовной горячки не избавишься. Говорил он о том, что самого наследника Горных рек, беда та стороной не обошла и отряд собран для того, чтобы ему на выручку прийти. Сам правитель Горных рек распорядился сына своего привести, а ведьму глаз лишить и сжечь, а после часть пепла поморю развеять, а другую в горах, чтоб никогда его крупицы воедино соединиться не могли и сердце ее прогнившее маялось.

- Не могли воины мои так быстро вести разнести! Что ты мелешь! – вскочил с места Светозар и бросился к Радимиру. – Не путай, гниль несущий.

Он оторвал его от земли одной рукой и угрожающе завис.

- Я говорю лишь то, что вижу, а то, как будет неизвестно. Если не поторопишься, что либо изменить и дальше продолжишь круги наворачивать возле реки, будет так как я сказал.

- Когда это случиться?

- Скоро. Коли избежать хочешь, прислушаешься к совету моему, да с глазу на глаз потолкуешь.

На лес начинали опускаться сумерки, облака, подсвеченные заходящим солнцем, окрасились во всевозможные оттенки красного. Над рекой опускался плотный туман. Светомиру он пугал, не любила она, когда водную гладь затягивала молочная пелена такой густоты. Ей казалось, что именно при таком тумане все нечистое поднимается наверх. Внутри нарастала непонятная тревога. Благо птицы рядом продолжали звонко переговариваться, они, словно извещали о том, что все хорошо и бояться нечего.

Мужчины стояли неподалеку и уже достаточно долго толковали о чем-то. Хоть они и стояли почти рядом с ней, но о чем они говорили, слышно не было. Светозар заметно возвышался над Радимиром, он сжимал кулаки, смотрел сурово, глаз с него не сводя, но того это несколько не смущало. Он держался настолько уверено, что можно было ошибочно решить, будто они дружеские беседы ведут.

Тоскливо взглянув на них, Светомира села и положила голову на колени. Никак Радимир придумал все это и теперь помощь свою предлагает, хочет, чтоб с него обруч сняли. Не мог же он Данияра знать? Не стал бы он с ним откровенничать, да говорить о том, что о поступке своем сожалеет, да о ней беспокоится. А уж вещие сны, когда обруч на нем, он видеть не должен, и много на одного его силы дарованной. И огонь в нем есть и с гнилью уживается, и природа его слушается, не может же он еще и предвиденьем обладать. Не бывает такого, чтоб в одном одаренном вот все сразу было!

Отрицать подобное было приятно, хотя девушка и понимала, что не все так просто, и стоит прислушаться к его словам, принять к сведенью, быть осторожней, иначе погибель придет. Да и ворошить прошлое, вспоминать про Данияра было ни к чему. Даже если он и сожалеет о поступке своем, вряд ли захочет рядом с нею быть и вновь называть ее ласково. Смерти он ей не желает, но и рядом быть с нею тоже. Это Светомира уже для себя выяснила. А тут вновь пустые надежды терзают ее голову. Ведь ясно слышала, пожалел! Пусть уж лучше окажется, что Радимир врет, ради выгоды своей.

Непостоянство мыслей, мучило. Девушка горько усмехнулась, подумав, что все же сходит с ума, и вскоре станет безумной. Слишком сильно она запуталась в себе.

Где-то впереди зашумели птицы, вспорхнули с веток и полетели, будто спугнул их кто. Мужчины разом насторожились, повернули головы туда, где сидела Светомира и, увидев ее, оба, не сговариваясь, жестами приказали ей лечь на землю. Сами тоже к земле прижались и навстречу к ней двинулись.

- Сними ты, болван, с меня обруч! Укрою! Есть силы, которые не обнаружить огоньками твоими глупыми и они пострашнее гнили будут. А нас могут искать не только твои друзья верные, - прошипел Радимир.

Его наигранное спокойствие и нагловатая улыбка вмиг испарились, теперь он был собран, натянут как струна и чем-то напоминал зверя, так же водил носом из стороны в сторону, словно принюхивался. Будто в подтверждение его слов рядом с ними упал небольшой черный, сотканный из черного тумана шар. Он гулко стукнулся об землю, разнося заразу, порожденную тьмой вокруг себя. Зелёная, сочная трава стала кривляться в неистовом танце, пищать тихонечко, как живая, дергаться из стороны в сторону. Она тлела на глазах, превращаясь в пепел.

В голове запульсировало, глаза расширились, воздух с шумом ворвался в лёгкие и застыл там. Все вокруг словно замерло, медленно кружащиеся черные песчинки от погибших стеблей падали, прожигая насквозь все, чего касались.

- Это же сигнальные огни, - с шумом выдохнул Светозар.

Он медленно повернул голову к Радимиру и, не скрывая своего удивления, вопросительно поднял брови вверх.

- Сам я такого не видывал, - нахмурившись, ответил он.

- Ты же и сам тьмы порождение и не знаешь?

- Будь ты не настолько узколоб, давно бы понял, что не все ведьмы тьмой управляют, не всем то подвластно. Я свою гниль недавно только питать начал, меня она и сожрать может.

- Это ведьм происки? Или…

На Светозара будто озарение пришло, он резко вскочил на ноги, бросился к Светомире, и, добежав до нее, рывком поднял. Девушка слабо вскрикнула от неожиданности и тут же завалилась вперед от того, что мужчина ее неистово тянул вперед.

- Сейчас же тьма опустится! – воскликнул он. – То предвестники, надо убираться!

Все трое, как один помчались со всех ног в сторону реки, туда, до куда, по их мнению, тьма не дойдет. Лишь бы реку успеть переплыть, а там, авось повезет.

Дыхание сбивалось, сердце отчаянно билось, легкие раздирало, а больной бок обжигало пламенем, но эмоции гнали вперед. Было страшно. Светомира и представить не могла, что может быть хуже, чем быть разодранной тьмой.

Оглушающий, резкий рев, пронесся над ними вместе с леденящим потоком ветра, а после, на них понеслось волной дыхание смерти, смердящее гнилью, и убивающее все живое на своем пути. С деревьев стали опадать листья, кора на них полопалась, ели и те попрощались со своими пушистыми лапами. Трава, вместе с лежащими на ней ветками, и листвой гнила, образуя вязкую, противную липкую массу.