Точнее рассмотреть не смогла, зато заметила у самого главного медальон на груди, красиво смотревшийся на широкой грудной клетке.

Откуда я взяла, что этот темноволосый тут за главного? Да это за версту было видно, и вел он себя соответствующе, даже улыбался снисходительно-покровительственно.

– Поосторожней с ней, она у нас одна осталась, – сказала он удивительную вещь, и у меня выступили мурашки на коже. Что значит одна осталась?

Теперь я поняла, что меня сразу смутило: вокруг было много красавцев, и среди них я действительно одна-единственная девушка. Вот только что-то засомневалась, что сплю.

Нет, это сон. Точно сон. Иначе откуда такое «счастье» свалилось на голову обычной студентки экономического факультета? Вот Юлька удивится, когда я проснусь в нашей комнате в общежитии и расскажу ей о таком ярком живом сновидении…

Настолько явственном, что казалось, я могу потрогать мускулы этих парней!

Правда, белобрысый мне не нравился совсем. Какой-то он ненатуральный, а вот чернявый красавчик очень даже ничего. И профиль у него породистый, и подбородок волевой, а от взгляда бросает в жар. Только слишком наглый и самый что ни на есть мажор. Я таких обычно за версту обхожу. А они отвечают взаимностью. Не то чтобы я не красотка, вполне себе симпатичная девушка, просто я ботан в очках – и этим всё сказано.

Кстати, а где очки? Почему их нет, а вижу прекрасно?

Ха, нашла о чем волноваться. В конце концов, во сне я могу себе нафантазировать любую реальность. Итак, чего я хочу? Мороженого, пирожного и двух из ларца, одинаковых с лица? О, тут и такие есть, кстати, два рыжих симпатяжки, посматривающих на меня с любопытством…

– Пустышка, эй, я с тобой говорю, – блондин Кен щелкнул у меня перед носом пальцами.

А вот такой поворот мне не понравился. Я, вообще-то, одна тут девочка, поэтому изволь вести себя культурно. Окинула блондина гневным взглядом и отодвинула его руку с недовольным видом.

– Не надо в меня тыкать, и что это за «эй»? Ты как с девушкой разговариваешь? – попыталась я призвать парня к приличному поведению и вдруг поняла, что над нами воцарилась звенящая тишина. У парней округлились глаза, брови их взметнулись к середине лба, и смотрели они на меня как на говорящую собачку.

– Она его тронула… – пронеслось в толпе возмущенно и в то же время удивленно.

– Что с этой пустышкой?..

– Сломалась…

– Надо идти к ректору!

Они начали бурно переговариваться, а я растерянно бегала взглядом по лицам. Возле меня оказался черноволосый красавчик.

– Тир, пойдем к твоему отцу, последняя пустышка пришла в негодность, – толкнул его в бок белобрысый.

– Как ты смеешь на меня смотреть? – обратился ко мне тот, кого я до этого считала симпатичным и милым парнем. Высокомерный взгляд глаз цвета зелени прошелся по мне. Полные губы сжались недовольно, он поигрывал мышцами и препарировал меня своим взглядом. Резал на кусочки. А что он спросил? Я даже не совсем вникла во фразу, что он произнес, потому что от присутствия этого брутала перехватило дыхание и в голове зашумело. Однако его недобрый взгляд привел в чувство.

О чем они тут толкуют? О каких-то пустышках, ректорах, именах странных…

– А что, нельзя? – задала я резонный вопрос, ответом на который служил громкий возглас хором.

Да чего они все так переполошились? Что я такого спросила? Да я всего лишь защищаюсь.

– Странная какая-то пустышка. И ломаешься странно, – равнодушно вынес вердикт высокомерный засранец.

В защитном жесте я сложила руки на груди и спохватилась: мне кажется или она больше стала? Опустила голову на вышеозначенную часть своего тела – и, занятное дело, она действительно казалась крупнее.

Особенно не удивилась, ведь во сне многое возможно, любые желания исполняются. Помню, я всё мечтала о длинных волосах, но не любила лишней возни, поэтому обрезала их до плеч, а сейчас я, тряхнув головой, ощутила, как по плечам струятся… длинные рыжие пряди. Шелковистые, вьющиеся, сверкали на солнце – и жутко меня пугали. Но о большой груди я не мечтала.

Что за черт? Отпрыгнула с места назад, как будто это могло избавить от странного ощущения, словно я – не я, и заверещала во всё горло:

– Дайте мне зеркало! Срочно!

– Зачем тебе зеркало, пустышка? – усмехнулся парень, поглядывая на меня с недоумением. И мне стало обидно.

Вот теперь я точно не сомневалась, кого он называет пустышкой. Какое обидное, неприятное слово. При этом я не знала, что за смысл в него вкладывают парни, но пренебрежение четко проглядывало во всем их отношении ко мне, будто я человек второго сорта. Для них я даже не прислуга, а еще более низкая каста. Вообще предмет или вещь, да просто пустое место!

От колючего взгляда темноволосого красавца хотелось съежиться, спрятаться в раковину, а больше всего проснуться. Я снова ущипнула себя тайком, чтобы другие не видели моих отчаянных попыток. Вот только боль появилась и явственно ощущалась, а сон так и не проходил.

– Что здесь происходит? Почему остановили занятие? – раздался зычный, властный голос. Я повернулась в сторону приближающегося мужчины. Он был одет еще более странно, чем все присутствующие – в старинную одежду, – и шагал широким шагом, приближаясь неумолимым метеором.

Все вытянулись стрункой, затихли, разве что темноволосый красавчик, которого звали, кажется, Тиром, остался невозмутимым.

Длинная закрытая роба темно-серого цвета с воротником-стойкой скрывала долговязую фигуру незнакомца. Мужчина чем-то напоминал священника. Такой же аккуратный, собранный, но налет властности сразу выдавал: он занимает вышестоящую должность. Даже я, не робкого десятка, ощутила его ауру, внушающую страх и желание слушаться беспрекословно.

Мужчина ступал бесшумно, и только подол робы шуршал по траве в повисшей тишине. Я почему-то подумала: не жарко ли ему? Я вот задыхалась от жары…

Спохватившись, я, наконец, обратила внимание на свою одежду.

Кожаная жилетка стягивала шикарный бюст, который тут же захотелось пощупать. Естественно, делать это прилюдно, на глазах парней, я не стала. Поэтому мне только и оставалось, что пялиться на него и думать, что таким соблазнительным декольте, наверное, могла похвастаться разве что первая красавица нашего университета – Лилька Воронцова. Вот она, острая на язык, точно нашлась бы, что сказать, и не стояла бы понурой овцой перед этими парнями.

Чуть ниже опустив голову, я подвигала ногами и обратила внимание, что мои черные кожаные брюки сияли прорехами. И что-то непохоже, что они сделаны по велению здешней моды. Тогда откуда они взялись?

Какая-то мысль брезжила на краю сознания назойливой мухой. Мозг пытался связать воедино всё, что я видела и слышала, но мысль ускользала. Да и какая разница: брюки с прорехами или без, когда больше всего интересовало, почему меня называют таким неприятным прозвищем.

«Пус-тыш-ка…», – произнесла про себя и нахмурилась. Фу, какое неприятное прозвище. Я ни в чем не уступала им, а может, даже превосхожу. Не силой, так умом и усидчивостью. Добротой и состраданием, наконец. Так что я точно не пустая!

– Пустышка сломалась, – коротко ответил Тир мужчине, показывая на меня рукой. Внешне они были так похожи, что я подумала, что они родственники. Тогда стало понятным, почему красавчик такой дерзкий и храбрый.

Догадка подтвердилась, когда я услышала перешептывания парней:

– Сегодня ректор не в духе.

А потом блондин Кэн шепнул темноволосому Тиру:

– Твой отец раздражен…

Ну, теперь всё понятно, кроме одного: ректор чего? Видимо, это какой-то университет.

Почему они говорят, сломалась, как будто бы я вещь, а не настоящий человек?

– Прекратить разговоры. Продолжить тренировку, – приказал ректор и переключился на меня.

– Ты, следуй за мной, – он развернулся и зашагал к крыльцу замка, не дожидаясь, пока я догоню его.

Что ж, я с удовольствием покину этих напыщенных атлетов в кожаных штанах, называющих меня пустышкой. Да и по здравому размышлению, один незнакомый дядька в робе гораздо лучше полуголых парней с непонятными намерениями.