К а п и т а н. Соболезную вам, Саримсак Султанович. Но в вашем заявлении по поводу Алкиша ни слова о том, что он без матери.

С а р и м с а к. А зачем? Для нас образ Барчин, дух ее всегда живы.

К а п и т а н. А что с ней случилось, заболела? Впрочем, вы можете не отвечать.

С а р и м с а к. Отчего же, это не секрет. Она скончалась во время родов. И ребенка не спасли. Девочка была. Э, вах-вах, этого надо было ожидать. Она сама знала, что родить ей нельзя. Еще когда родился Алкиш, ее предупреждали. Но покойная думала больше о нас, хотела, чтобы было двое детей… Да вышло наоборот. Теперь Алкиш — моя единственная опора. А вот задумал уехать, стать летчиком, космонавтом.

К а п и т а н. У вас родственники есть?

С а р и м с а к. Родственников много. Но как-то после смерти жены, кроме младшего брата Куванча, он работает поваром, почти никто не заходит. Все как-то отошли от нас.

К а п и т а н. Странно. Почему? Вы такой серьезный, отзывчивый.

С а р и м с а к. Сам не пойму, может быть, из-за одного нового друга. Они не хотят, чтоб я его принимал. А он такой мудрый, на удивленье деловой человек.

К а п и т а н. Кто это? Может, я его знаю?

С а р и м с а к. Туйгун Турсунович. Юрисконсульт. Всегда всех выручает. Видный человек у нас в городе.

К а п и т а н. Нет. Не знаю.

С а р и м с а к. Да, собственно, вы ведь сами недавно вернулись в город. Откуда вам знать? После смерти моей жены Туйгун пришел вместе с братом моим Куванчем, принес свои соболезнования. Помню, после поминок все разошлись по домам, даже брат Куванч ушел, а Туйгунбай остался, утешил. А это дорого стоит. С тех пор как-то незаметно он стал своим человеком в доме. Часто заходит. Думаю, сегодня вечером тоже придет. С ним приятно и даже как-то забывается тяжкое горе.

К а п и т а н. Простите, Саримсак Султанович, но я скоро должен идти. Надо кое-где побывать. Давайте сразу о деле.

С а р и м с а к. О деле… Давайте о деле… В общем, я бы хотел, капитан, чтобы Алкиш был признан негодным к военной учебе. (Волнуясь.) То есть рекомендация, которая направляется военкоматом в Оренбург, в летное училище, была бы аннулирована. Или оказалась в самом низу стопки папок. В общем, не всплывала бы на поверхность хотя бы год. Хоть на один год. Я бы всегда за вас молился и смог бы вам… (Торопливо вытаскивает из кармана коробочку и кладет на стол перед Капитаном.) Это часы. И вот еще… (Тянется к новенькому халату, висящему на стуле.)

Капитан вскакивает, хочет уйти, но Саримсак преграждает ему путь. Оба взволнованы. Капитан садится.

К а п и т а н (раздраженно). Что вы такое говорите?.. За кого вы меня принимаете? Я просто настолько поражен…

С а р и м с а к (испуганно). Вы… понимаете… Капитан… (Торопливо прячет коробочку в карман.) Мне так дорог сын, что я просто не знаю…

К а п и т а н (помолчав). Скажите, кто все это выдумал? Я не поверю, что вы сами…

С а р и м с а к. Простите… (Встает, набрасывает на себя халат, садится на прежнее место.) Что-то меня сегодня знобит.

Халат Саримсаку мал и короток. Это видит и Капитан. Но Саримсак делает вид, что это его халат. Сидит понуро, растерянно.

К а п и т а н. Я мог уйти, но увидел, что вы попросту простодушный, доверчивый человек. Но приняли совет какого-то проходимца. И могло случиться неприятное… Снимите халат, он вам не к лицу… И еще не ушел я из-за Алкиша. Я хорошо знаю вашего сына. Часто вижу на стрельбище. Он очень способный для военного дела мальчик. Физически крепкий, смелый, упорный. Из него выйдет хороший военный специалист. И именно Оренбургское училище готовит космонавтов.

С а р и м с а к (снимает халат и бросает его на стул). Сейчас мирное время, капитан. Не довольно ли того, чтобы процветали наука и культура?

К а п и т а н (встав, прохаживается по двору). Чтобы защищать эту науку и культуру, нужны военные специалисты. Военный специалист — это боевой дух народа. А народ — это трудолюбие, культура и боевой дух. К сожалению, на земном шаре никогда еще не прекращались войны… Саримсак Султанович, не сбивайте Алкиша с пути. Не надо. Пусть он отправится в летное училище.

С а р и м с а к (не глядя на Капитана). Другое дело, если бы мать была жива. А сейчас сын — моя единственная опора и отрада. Для меня одиночество — смерть, поймите, капитан. Представьте, что в этом дворе останусь я один…

Капитан отходит в сторону. Появляется  Б а р ч и н, на ней белое нарядное платье, туфли на высоких каблуках, в руке белая сумочка. Увидев ее, Саримсак Султанович пятится.

Барчин-ханум!!!

Б а р ч и н. Да… я… что, не узнаете меня в этом платье? Вы все такой же, как и год, как и двадцать лет назад, мой Саримсак-ака.

С а р и м с а к (волнуясь). Я сразу узнал вас. Вы в этом платье настоящая Барчин, но не та Барчин — героиня народного эпоса «Алпамиш», а моя, моя дорогая Барчин.

Б а р ч и н (оглядев себя). Ну, я готова. Идемте в театр, а то мы опаздываем. Я не люблю опаздывать.

С а р и м с а к (взмахнув рукой). Нет, нет, вас — нет, вы умерли. Теперь мы никогда с вами не сможем пойти в театр. Оставьте, оставьте меня в покое.

Б а р ч и н. Но вы сами меня вспомнили.

С а р и м с а к. Вас нельзя забыть, Барчин. Мы прожили вместе двадцать лет, и вы всегда в моем сердце. Но как остаюсь один, сразу представляю вас.

Б а р ч и н. Не забывайте о нашем Алкише, о нашем единственном сыне.

С а р и м с а к. Конечно, конечно…

Барчин исчезает. Капитан подходит к Саримсаку Султановичу.

И вот так всегда, когда остаюсь один, всегда так. Она перед глазами… Потому и берет страх от одиночества.

К а п и т а н. В таком случае надо жениться. Ведь дом без женщины, как ребенок без матери, — сирота. (Собирается уходить.)

С а р и м с а к. Мне все это советуют. Туйгун Турсунович даже рекомендует одну женщину. Но я… Нет, еще надо думать… Подождите, капитан. А все-таки как с моим заявлением?

К а п и т а н. По-моему, ваше заявление будет безрезультатным.

С а р и м с а к. Но разве обязательно идти в летное училище?

К а п и т а н. Нет, это добровольно. Но военная служба обязательна. По-моему, Алкиш должен поступить в летное училище.

Г о л о с  А я з а. Ах ты дрянь! Ты не принимаешь мой подарок? А я говорю, бери! Слышишь, бери.

Г о л о с  С у н б у л ы. Не возьму! Сказала, не возьму! Приходи трезвым, это и будет для меня подарок, первый твой подарок.

Г о л о с  А я з а. Нет, ты возьмешь! Все равно возьмешь…

Г о л о с  С у н б у л ы. Эй, люди! Помогите! Ах ты пьяница! Куда же мне деться…

С у н б у л а (вбегает, задыхаясь). Провались ты с твоей проклятой водкой вместе…

А я з (появляется по ту сторону ворот). Вернись, вернись, я тебе говорю! (Заметив Саримсака Султановича, сразу исчезает.)

Увидев Саримсака Султановича, Сунбула останавливается. Она босая, одета по-домашнему, прерывисто дышит. На платье порван воротник, и оттого грудь чуть приоткрыта.

С а р и м с а к. Ну, как не стыдно, ведь у вас совершеннолетняя дочь! Срамите нас перед гостем.

Сунбула в смущении отступает.

Когда вы наконец станете людьми! Когда поумнеете? (Капитану.) И почти каждый день так. Жена и муж, а как кошка с собакой. Одни скандалы. Слова не действуют. Мы и соседи пробовали вмешаться — бесполезно. Одно расстройство. Никак не могут жить спокойно… (Идет к Сунбуле, заметив, что у нее порвано платье.) И не стой так, иди, Сунбула.