Так что уже через пятнадцать минут я смог вызвать теневика и тот начал шастать вокруг, наблюдая за теми, кто обращает на меня внимание. Однако за последующие за этим два часа ничего подозрительного на глаза призраку не попалось.

Советские граждане, будто сговорившись не обращали на меня никакого внимание, и лишь пара девчонок в коротеньких юбках, при неожиданной встрече со мной переглянулись и приветливо заулыбались.

Таким образом я обошел по кругу все павильоны и работающие фонтаны. Затем посидел в кафе Мороженое и не обнаружив слежки, отправился к выходу всесоюзной выставки достижений народного хозяйства, которая в девяностые надолго превратится в обычный базар.

Во время своей прогулки я периодически переливал собранную силу в каменные браслетик и украдкой трогая рукоять, откликнувшегося на зов, трофейного клинка, заряжая его энергией.

И только тогда, когда я наконец выбрался наружу, следующий за мною теневик наконец заметил слежку. А затем и мой чуткий затылок среагировал, на внезапно появившийся прохладный сквознячок. Решив всё перепроверить, я купил пачку газет в киоске Союзпечати. Затем присел на лавочку и пропустил следующего за мной молодого парня в надвинутой на глаза кепочке.

И в тот момент, когда он прошёл мимо, подпорченный Ювелиром глаз, который до сих пор периодически сильно чесался, внезапно высветил его истинный, довольно таки сумрачный, белый лик, прячущийся под личиной загорелого парня, пыхтящего папироской.

То, что это иной я понял сразу и потому просидев полчаса, свернул газеты в трубочку, и украдкой сунув в неё клинок, направился в проулок между ближайшими домами. Нет, нападения во время солнечного дня я точно не ожидал, но кое-что предпринять на крайний случай я был обязан.

Однако уже через несколько минут я выяснил что в своих расчётах сильно ошибся. Пройдя между домами и снова заметив слежку, я завернул в обычную на вид арку в тот же миг солнечный свет с обеих её сторон померк, а сама арка буквально за мгновение превратилась в стометровой длинны туннель, посреди которого я теперь оказался.

То, что это сработавшая аномальная ловушка я понял сразу и потому просто замер, ожидая что же произойдёт дальше. А потом я увидел пол дюжины фигур, определенной наружности, приближающихся равными группами ко мне с двух сторон.

Москва. (Обьёмная аномалия)

Трое с одной стороны и ещё трое с другой. Днём, посреди Москвы, в сотворённой неведомым образом аномалии. А вот это было неожиданно. Нет, конечно я ожидал наезда, но не так быстро и не такого организованного с применением увеличивающий объём аномалии.

Эх, товарищ майор. Что за тупая боязнь выдать ствол человеку, отправившимся разгребать очередную кучу потустороннего дерьма — проговорившись про себя, я нащупал в кармане коробочку с тумблером, но доставать и активировать не стал, отлично понимая, что в аномалии эта штука не сработает.

Значит придется как-то справляться самому.

— Э, пацаны, а посмотрите-ка какого нам интересного фраерка занесло — с ходу, делано объявил парень в кепочке, которого я срисовал раньше.

Причём в этой аномалии образ загорелого парня с рабочих окраин, с папироской во рту, отступил на второй план, а на первый выступило худощавое, неестественно молочно-белое лицо.

Все остальные иные тоже проявились полностью, показав мне свой истинный лик. Вместе с альбиносом, ко мне очень медленно приближалась парочка крысюков, похожих на того что я уничтожил в Елисеевском гастрономе. С другой стороны, топал лысый здоровяк с головой полностью покрытой чёрными татуировками, вслед за ним шла девушка с неприятным, словно оплывшим, восковым лицом и крепыш бородач, сжимавший в руке туристический топорик.

Рассматривая иных, я осознал, как работает дар Ювелира. Зажмурил правый глаз и увидел людей в кого они вселились. Затем зажмурил левый и узрел их истинный, потусторонний облик.

Остановившись в семи метрах от меня, две группы покивали друг другу, словно приветствуя и снова на меня уставились. Я же встал спиной к стене и вызвал теневика, который скользнул к противоположной стене и замер, обеспечив перекрёстный обзор.

— Этот гад развоплотил одного из наших серых друзей — хором заявили крысюки и я увидел, как в их руках повывелись одинаковые финки.

— А ещё он убил нашего старого хозяина — словно зачитывая приговор, добавил татуированный детина и погрозив мне кулаком, засветил бронзовый кастет.

— А я была в катакомбах и видела лично окончательное развоплощение тёмного — засвидетельствовала отвратно выглядевшая девица и в её тонких пальчиках появилась опасная бритва.

— Значит приговор, смерть — объявил бородач и воздел туристический топорик к потолку туннеля.

— Смерть! — зловеще подхватили все присутствующие и альбинос вытащил из внутреннего кармана клетчатого пиджачка, потёртый наган и направил ствол на меня.

— Не ребятки, вы точно не исконная, советская гопота — громко сказал я и погрозил иным тщательно свёрнутой газеткой. — А где дежурное, «дядь дай сигаретку?» или «слышь ты, чо забыл в нашем дворе?». Без этих сакральных формул, ни один гоп-стоп, успехом точно не увенчается. Зуб даю. Так что получается все ваши потуги, заранее обречены на просёр.

— Харе его слушать, давай белый кончай Ведьмака беспредельщика! — потребовал татуированный.

— Да, маслину ему в голову, тело в мешок, а потом в реку — прорычал один из крысюков.

— А я его лично буду резать — заявила девица.

— Стоп. В расход пустить и шкуру на ремни распустить, всегда успеем. А для начала я должен кое чего для нового хозяина разузнать — сказал альбинос и я услышал, как девица презрительно фыркнула. — Ведьмак, ответь на один вопрос, где камень? Если ответишь, обещаю, мы просто отведём тебя к тёмному и уже он решит, что с тобой делать.

При упоминании камня, жалкие остатки истинной тьмы всколыхнулись где-то у меня внутри, вызвав прилив бешеной ярости, и я вспомнил острова в океане, огромную аномалию и то, кем я мог стать при помощи черного артефакта, если бы этого захотел. При этом моё лицо само по себе исказилось и на нём появился нездоровый оскал, заставивший содрогнуться альбиноса с крысюками, на которых я в этот момент смотрел.

— Парень, тебе точно не нужен этот камень — прохрипел я не своим голосом.

— Значит не скажешь? — Альбинос нервно сглотнул.

— Нет — рявкнул я и перехватил газетку поудобнее.

— Ну тогда я вынужден исполнить приговор — пафосно заявил альбинос и оскалив остренькие зубы, нажал на спусковой крючок.

Я успел среагировать и немного отклониться, но вместо выстрела, услышал сухой щелчок бойка врезавшего по просравшему капсюлю. А уже в следующий миг я рванул к альбиносу и всё вокруг завертелось.

Ещё четыре сухих щелчка, гулко раздались под сводами аномального туннеля, словно отсчитывая мои стремительные шаги. А потом я, резко отведя руку, с размаху воткнул свёрнутую газетку в печень одного из кинувшихся навстречу крысюков.

Призрачный поток силы пробил его насквозь и вырвался из спины крыса, вместе с кровавыми брызгами. Ошмётки разрезанной газеты окропились тёмно-красным, обнажив спрятанный до поры клинок. Тут же отскочив в сторону, я чудом увернулся сразу от двух ударов крысиных финок.

В тот же миг позади взревел татуированный с бородачом и это совпало с оглушающим визгом, вырвавшейся из глотки проткнутого насквозь крысюка. После этого сбоку раздался последний сухой щелчок, и я, влив в удар добрую треть имеющейся в браслетиках энергии, достал прямой ногой до живота замершего альбиноса.

Ступня в кеде, произведённом на советской фабрике «Скороход», пробила пресс иного и того отшвырнуло, впечатав в стену. После этого на асфальт в обилии посыпалась штукатурка, из-под которой появилась кирпичная кладка.

Затем я увидел, как рухнул пробитый крысюк и встретив финку его собрата собственным клинком, воткнул кусок отточенной стали тому в руку, перерезав сухожилия на запястье. А в это время наблюдающий со стороны за схваткой теневик, узрел как взревевший ещё громче татуированный, внезапно ускорился, превратившись в стремительно приближающийся росчерк.