— Ты хочешь как кто? — наверное, стоило сделать шаг навстречу, отреагировать, сделать что-то? Хантер просто стоял, наблюдая за желчной ухмылкой экс-босса. — Как министр? Главный «чистовик»?

— Как настоятель, — горько улыбнулся Ка. — Впереди ночь, малыш. А ты не переживёшь её без родителей. Бери.

Он ещё раз протянул руку, и в этот раз Хантер принял украшение. Да, возможно, оно не имеет отношения к тому, десятилетней давности, что он принёс сюда однажды. Камешки могли отравиться, нитки вытереться, смысл потеряться… Но важнее идея.

— Американцы пнули ООН, — тот спокойно кивнул, будто этого и ждал, — новый проект носит предварительное название «магнитная колыбель» и полностью основан на расчётах Розы. Как думаешь, выгорит?

— Мне-то какая разница? Я не планирую жить вечно.

— А придётся, — хитро хмыкнул Ка.

— Что? Почему?

— Я ухожу в храм окончательно, Хан. Надоели мне эти игрища. Блин, меня учили держать рукав и направлять поток воды, а не править потоками имбецилов и служак.

— Но… — Хантер запнулся на миг. — А как же мы?

— Именно поэтому ты здесь.

— Простите?

— Кремль предварительно согласовал твою кандидатуру на пост следующего Радиосити-министра. По второму, конечно — никто тебя отсюда не заберёт.

— Что?! Но… — Хантер осёкся под осуждающими взглядами стоящих рядом с той же стеной. Понизил голос, — отказы не принимаются?

— Нет. Так что изучай, будущий министр, кто здесь с чем и зачем цацкается. В будущем пригодится.

Голос настоятеля отразился от низких сводов храма, зашелестел тысячами распечаток, миллионами несложившихся жизней. Кому-то везло, и он мог принести сюда то, чему нет пути обратно из-за ослепляющего марева ядерного взрыва, а кто-то остался один как перст… Так или иначе, а храм Родителей привечал всех — даже тех, кому в силу обстоятельств не полагалось никаких.

Хантеру, например. Или Дэ. Или Хоук. Или мальцу Близких — и потому здесь искали в первую очередь.

— Последний экзамен, — и я заберу свои вещи из чёртова кабмина, засяду на крыше в центральном с кальяном и горячительным. Ты только справься…

— Экзамен?

— Спасти мир, разумеется.

— А, ну да, — Хантер слабо улыбнулся. — Действительно, как ещё можно аттестовать министра? Но мне это всё ещё не нравится!

— По законам технократии ты вообще должен уступить место Розе, — в тон ему усмехнулся нынешний министр.

— Но…

— Она сказала, что не хочет.

Хантер закатил глаза, собрался было сказать что-то — и передумал.

Власть экспертов? Звучит как нечто многообещающее… И, должно быть, единственное, способное направить человечество на нужные рельсы. Чуть-чуть диктата, репрессий и притеснений для миллионов — и миллиарды переживут гнев светила. По плечу ли бывшему боевику министерства ответственность такого плана?

А Розе?

Браслет занял своё место на запястье — гранат, сердолик, яшма. Их так любила мама, а вот невеста терпеть не могла. Ей по душе больше зелень — изумрудная, халцедоновая, малахитовая…

Он накричал на обеих, настоял, чтобы они хотя бы попытались найти общий язык. Напыщенный индюк приказал им быть в одном месте, когда вернётся из универа. Можно пока попить чаю и ни в коем случае не ругаться.

А потом в городе взошли солнца. Новые, жгучие, жёсткие.

Мысли перескочили на первый выезд в качестве силовика — не было тогда ни спецброни, ни экипировки живущего слишком быстро человека. Крутились…

Наверное, из-за этого, когда тосненские солнцепоконники выкатили огромное семиметровое «солнце», зажигающееся тем сильнее, чем ближе наблюдатель, он и не щадил никого. Да, мило, тепло, немного наивно — дарить ещё не запертым по аггло людям солнце. Но и нотка диссонанса!

Они помнили — что такое жить. Дышать. Каков настоящий цвет неба, почему стоит дать земле прийти в себя хотя бы сто лет, а самим — уйти. А Ка приказал тогда при малейшем сопротивлении бить в полную силу — в лазарете пришли с испытаний первые «Реборны», и любые повреждения…

Он со всей дури хлопнул дверью в храм, ссыпался по ступенькам к бетонным блокам, огораживающим подъезд. Раньше здесь был бассейн, а до того школа. И, кажется, что-то ещё. Но строилось здание как храм. Вернее, как монастырь. И по дремучим средневековым поверьям стены монастыря способны остановить даже дьявола — что уж тут говорить про ерунду вроде делящихся атомов.

Больше по привычке кинул взгляд на запястье, где светло-синим маркером светилось панно счётчика. Подивился — меньше даже природной нормы — но сел на блок, подпер голову кулаком, задумался.

А пальцы, будто помимо воли, обводили знакомую руну-сатори, высеченную в камне.

«Реборны» работали только для тех, кому хватало скорости не рассыпаться по дороге. Последний шанс, дополнительная жизнь для агента в поле. На краю гибели нащупать плоский полиэтиленовый пузырик под мышкой, вытащить, обнажить иглу, вколоть меж рёбрами — и спустя бесконечность липкого обморока воскреснуть.

Могли ли солнцепоклонники этим похвастаться? Смогут ли храмовники?

Хотя да, конечно… У них Ка. Он в одиночку справится с десятком любого поколения после первого.

А мальчики с Тосны в рясах, девочки с Мги в худи — лежат там, под обломками, и в их гибели есть и его, подонка, вина. Нет, он не перестал спать, не перестал жить, узнав все подробности. Только вот, перебравшись в кресло Ка, с таким сталкиваться придётся много-много чаще.

И имеет ли право кто-то вроде него на жесты «спасения человечества»? Бред же. Ему бы как Ка — куда-нибудь, где угли тлеют достаточно быстро, чтобы даже «дементор» мог сделать затяжку, а высококонцентрированное спиртное способно унести даже «сверха», пусть и ненадолго.

Комм пиликнул.

«Ваша учётная запись получила престиж-уровень! — с неуместной радостью сообщили с форума. — Ментор «свободного дня» желает пообщаться с вами лично или посредством ЛС для выдачи задания! Прочитано/нет?»

А вот «Экзюпери» отмалчивались. Не заводили друзей, форумов, социальных сетей и открытых мессенджеров. Должно быть, именно это на краткий миг заставило Хантера проникнуться к ним чуть большей симпатией.

«Прочитано, — отреагировал он, — в пути, буду дома через пару часов».

Раскачать, развести, вытянуть если не подробности, то считываемые реакции — и в этот раз брать с помощью газа. Хакеры-луддиты — как бы смешно это ни звучало — сейчас оставались последними, не показавшими ни позитивной, ни негативной реакции к будущему концу света.

А это наводило на определённые мысли.

Снявшись с места, он перешёл на неторопливый по его меркам бег — шестьдесят километров в час, достаточно для оценки и реакции, до родного центра пять субъективных минут.

А там… Сутки-2? Второй объективный рабочий день за сутки, текучка, задания от коллег. Определённо не то, чем может и должен хвастаться будущий министр по чистоте помыслов.

«Ещё не поздно отказаться, — вяло подумал Хантер, как можно легче наступая на левую ногу. — Сослаться на проблемы со здоровьем, упирать на незаконченные дела…»

На выходе из КПП он столкнулся с неуловимо знакомой девушкой.

— Внутрь, наружу? — спросил он, выбирая сторону, куда потесниться.

— Я… Я не знаю, — отчаянно улыбнулась девушка. — А что вы посоветуете?

«Забиться в угол и ждать, когда всё само рассосётся».

А вместо этого он пригляделся, обратился к поисковику по лицам и уточнил:

— Лера Бусловских? Я попрошу вас пройти со мной.

Собрались. Проверка на фиксацию, стиснутые зубы — и по всему телу до боли знакомо резануло невыносимо зелёной полосой лазера-сканера, неуместного здесь, в глупых джунглях, тысячелетиями не видевших человека. Здесь всё всегда остаётся прежним, потому нет никакого смысла в путешествиях, изменениях…

Смерть. Я не верю в высшие силы, сверхразум сверху или чертей снизу, а потому мне по ранжиру полагается бесконечная тьма накоротке с червями. Там ничего не будет, но это не займёт ровно никакого времени — лично для меня. А потом… Не знаю даже — реинкарнация? Респавн? Хотя это тоже из убеждений мракобесов. Но слишком уж жутко думать, что ни до, ни после мгновения жизни ровным счётом ничего не будет.