Минус один — случись вдруг что — и с места сдёрнут мгновенно, как наиболее близкорасположенного.

— Н-нет, пожалуй.

Он загрохотал ботинками, усилием воли держа себя в нормальном времени.

— Домой.

Мысль о том, что в случае чего его в любом случае сдёрнут с места — из служебной ли квартиры, или из родного дома, а там и вовсе через весь город нестись придётся — догнала его уже на улице.

— По барабану. — Хантер покосился на низкое свинцовое небо, закурил.

И, подняв повыше воротник плаща, зашагал в ночь, чувствуя себя не то героем нуарного детектива, не то идиотом ряженым.

***

Торговец снами. Так называли производителей и распространителей особой наркотической смеси, активно ходящей среди первых двух волн «чистовиков». Кто и как делал это — найти не удалось. Но Хантер всерьёз полагал, что научное крыло определённо приложило руку. Во всяком случае, физиологические данные изменённых у производителей точно были. Руководство учёбки относилось неодобрительно к употреблению разных веществ, но в целом смотрело сквозь пальцы. Наркотики зло, спору нет, но благодаря их анализу и появились сначала батончики-НЗ для чистовиков, а чуть позже — и полноценная диета, удовлетворяющая потребности организма разогнанного. Лекарства, опять же.

В общем, всё, что так или иначе попадает внутрь, началось с торговцев снами. И эти ребята никуда не делись до сих пор. Самопальная продукция со штемпелем «х4» вполне себе доступна, если знать, у кого спрашивать и чем платить. До инцидента Снайдера их бы ловили особо тщательно, ибо что это за позор — студенты силового департамента приобретают и потребляют запрещёнку — но сейчас приоритеты государства поменялись. С их точки зрения, настоящее зло переместилось в сеть. А то, что у диких теперь пайки из синт-мяса и эрзац-кофе, препараты типа «Б-290» — ну, зато статистика срывов и истерик в целом по палате почти нулевая!

Хантер остановился самых ворот учёбки, подобрал белую безликую упаковку, обнюхал. И, скомкав пластик, спрятал в карман.

Упаковка размером с небольшую шоколадку на четыре дольки. Отвратительный запах полыни-мутанта, растущей только в радиационных пятнах. Доза «сна» из расчёта на пятьдесят кило веса. Слишком большая для пятой волны, слишком незначительная для чистовика постарше.

Наклонившись, присмотрелся. Пятачок земли у ворот зацементирован во избежание, но пытливому глазу даже цемент может рассказать очень многое. Например, обувь тридцать четвёртого размера с явно пропечатанным носком. Кто-то взрослый, женщина или девушка, стояла здесь, под камерами и жевала полынную жвачку.

На вертикальных железных штырях нашёлся и крохотный клочок серой ткани.

— Вот так, значит, да? — хмыкнул он, обнюхивая упаковку ещё раз.

Помимо горечи полыни нос уловил и запах танжерина. Вернее, вытяжки из очередного мутанта на основе благородного гибрида. Подсластитель, если угодно. А дикие никогда не добавляли подстаститель в экспортные «шоколадки», стало быть…

Он достал комм:

— Хантер. Код жёлтый, повторяю: код жёлтый. Рядом с учёбкой обнаружены следы диких. Нет, я не знаю, как они здесь оказались, и кого вздрючить за дырявые кордоны. Добро, ставьте наружку.

Всё время рапорта, он задумчиво разглядывал странный значок, выведенный мелом на кирпичной опоре ворот. Нечто вроде символа бесконечности, только почему-то с чешуёй и двумя парами глаз. Словно змея-мутант, зачем-то жующая собственный хвост.

Спрятав в карман комм, он протянул палец и осторожно коснулся значка. Отдёрнул руку, получив ощутимый укол электричеством.

— Где-то я уже видел этот знак, м-да.

И, толкнув ворота, зашагал по дорожке в отдельно стоящему зданию-инкубатору пятого поколения чистовиков.

Здесь была женщина из диких. Как она оказалась в аггло, еще предстояло выяснить. И, желательно, задержать. Потому как у Хантера к неизвестной визитёрше возникло ну очень много вопросов — и по поводу «сна», и по поводу способа проникновения. И, разумеется, по поводу этой змейки-бесконечности.

Споткнувшись на полушаге, он опять достал комм и, помахав настороженно шевельнувшимся в его сторону турелям-камерам, набрал ещё один номер.

— Хант на связи, да. Слушай, не в службу, а в дружбу — пробей нашу мать-одиночку, ладно? Меня очень интересует — не теряла ли она на днях ID-карточку где-нибудь в диких землях? Ага, спасибо. За мной должок.

Взрослыми изменёнными была лишь первая волна да часть второй. Далее набор вёлся уж из детишек-сирот с промытыми пропагандой мозгами. А, как ни крути, современность щедро этих сирот генерировала. Факт, что среди отпрысков героически погибших на службе или «в поле» тружеников Радиосити-2 оказался и кто-то значимый для диких… не удивлял. Происхождение сироты не имело значения до тех пор, пока он мог пережить «прививку». А была его мать дикой изначально или дезертировала из агломерации… да кому какая разница? Патрульные осмотрели, признали годным, направили куда следует. Добро пожаловать на службу.

Вздохнув, он толкнул дверь, поручкался с бездельником-игроманом на КПП, поднялся на четвёртый этаж. Приоткрыв дверь с лестницы, напряжённо позвал:

— Хоук?

Тишина ответом.

— Хоук, вы здесь?

Ни слова.

— Кхм… Марья Антоновна?

Та же реакция.

— Ф-фух. — Он выдохнул и отпустил тормоза, вернувшись в родную скорость.

Рванул по коридору, стараясь издавать как можно меньше шума.

«Как будто мне снова девятнадцать, и я бегаю от Ка», — непроизвольно хихикнул.

И тут же скорчив казённую постную физиономию, повернул ручку двери.

— Класс, встать. — Тут же послышался звонкий голосок дневального, видимо, по случаю дежурства, находящегося в той же скорости. — Гость!

— Садитесь. — Хантер прошёл к учительскому столу, опёрся на него, скрестив руки на груди. — Колмер, к доске.

Девочка с каре послушно поднялась.

— Расскажи мне, что знаешь о Дине. — Он внимательно обвёл взглядом притихшую аудиторию. Пустил пробный шар, — и диких.

«Попался! — Тот самый мальчонка, что в прошлый раз делал Колмер замечание. — Тебя-то мне, голубчик и надо».

Почти незаметная реакция. Почти. Только карие глаза на миг побелели, да зрачок расширился.

— Хотя погоди, — перебил он раскрывшую было рот Машутку. — Пускай нам о диких лучше расскажет твой друг. Ты, русый, как тебя?

— Субъект ноль пять три три шесть. Декстер.

— А старое имя?

— …

— Смелее, — подбодрил его Хантер. — Все свои, нечего стесняться.

— Даня…

— Даня. Даниил или Данила?

— Даня, — отрезал кареглазый.

— Как Диня почти, да? К доске, Даня. Машутка, спасибо, отлично.

— Но я же ничего не сказала, — запротестовала девочка с каре.

— Ничего, ты умница. Спасибо. Антон, я жду.

— Ох, — кареглазый встал рядом с Хантером, вопросительно уставился снизу вверх. — Что вам нужно?

— Сегодня, Антон, у нас новая тема. — Доверительным тоном поведал Хантер, — так что, будь любезен, расскажи нам о диких. О женщинах с запахом полыни и мандаринов. И, конечно, о роли серых бинтов.

Даня вздрогнул и с нескрываемой ненавистью уставился Хантеру в глаза.

— Мать? Сестра?

— Не ваше дело, — отчеканил мальчик.

— Как знать, Даня, как знать…

Комм кольнул бедро резким сигналом вибрации — пришло текстовое сообщение. Следовательно, подозрения касаемо Бусловских подтвердились.

— Мне действительно нет дела до сталкерни, лазающей по агломерации, это компетенция рядовой полиции. Но если окажется, что твоя гостья причастна к исчезновению Дини, будь уверен — я её найду. Я уже знаю приметы, и стоит лишь мне дойти до дорожной службы — буду знать и как она выглядит. — Хантер навис над мальцом, приветливо улыбаясь. — Как считаешь, долго она по диким землям от чистовика пробегает?

— Света не при чём! — сломался Даня. — Она просто пришла меня навестить!

— Умничка, — похвалил Хантер. — Продолжай.

И Даня продолжил.

Я живой — прямо сейчас? Или был жив тогда, до встречи с разорвавшими меня тварями? Или, быть может, буду позже?