— Кого? — Пробормотала окончательно сбитая с толку Яша.

— Саган-дайля! Это такой травяной чай, уух, как тонизирует! — Банница так повеселела, рассказывая им о своих штучках, что аж ногами болтать начала, словно маленькая девочка, а не старушка.

— Нет, не пробовали, но когда-нибудь обязательно попробуем. Вы нам лучше вот, что расскажите, Антонина Борисовна, — Таня и сама не заметила, как положила руку Яше на плечо, в защитно-приободряющем жесте. — Как же так получилось, что у вас есть репутация, что вы все и про всех знаете?

— Ех-хе, ну вы и вопросики задаете, конечно. Как так получилось… А вот как-то так само оно и получилось. Построили на этом месте баньку много лет назад, еще, стало быть, при царе. А как в баньку баба пришла разродиться, да как этого ребеночка в бадейке обмыли — так я и народилася, и стала в баньке жить-поживать, за людьми приглядывать. А люди, они, знаете ли, те еще сплетники — их хлебом не корми, дай кости друг другу перемыть. А баня — это ж такое удобное место, сидишь, с друзьями болтаешь, душой отдыхаешь… Стало быть, я тута тоже сижу, и всю их болтовню слушаю. А времечко идет. Ну и, много я всякого наслушалась, всю подноготную человеческую узнала. А город-то рос, и банька моя оказалася в самом почти центре, и стали сюда со временем захаживать все более важные шишки. А как первая баня подгнила от времени, она вовремя сгорела в большом пожаре — и на ее месте новую справили, каменную. А уж ее и до сих пор переделывают да ремонтируют. Вона, какую красоту нонече устроили! — Антонина Борисовна широким жестом руки обвела стену и потолок, имея в виду, должно быть, все здание целиком. — А люди все продолжали приходить, да сплетничать. И я со временем напиталася этой энергии, и научилась узнавать вещи, которые людишки даже в бане никому не рассказывают. Просто, пришел ко мне в гости — моей водицей обмылся, вениками моими побился — значится, уже ты мой гость, уже я тебя всего-то знаю, как облупленного, и что угодно из твоей головенки достать могу! — Закончила объяснение банница, с этой ее по-детски непосредственно улыбкой, теперь особенно пугающей. Знать — или, по крайней мере, быть способной узнать — вообще все, что помнит каждый человек, ходивший в эту баню…

Таня почувствовала, как по ее спине пробегает табун мурашек, и в груди как-то похолодело, несмотря на свойственную парилке жару и духоту. Девушка резко вспомнила — словно холодной водой окатили, ха-ха, — что перед ней сидела не просто бабулечка, а древнее, волшебное, и не обязательно дружелюбное существо. И что вдвоем ведьмочки сюда пришли не просто так.

— Вааау, вы действительно все и про всех знаете. Впечатляет.

— А вот скажите пожалуйста, чего бы вы хотели, чтобы мы сделали, чтобы вы ответили на один наш очень специальный вопрос? — Витиевато попробовала подойти к проблеме с другой стороны Яша.

Банница задумчиво выпятила тонкую нижнюю губу, побарабанила пальцами по бочкообразной штуке, на которой сидела, и выдала:

— Пряжи!

—…Пряжи? То есть, ниток? — Уточнила Яша.

— Да-да, мне бы еще моточек-другой пряжи, а то по ночам тут скучно бывает, я и сижу, вяжу вот, кружевные такие салфеточки! — Радостно сообщила банница, доставая из прежде на вид пустого кармана махрового халата, действительно, вязаную кружевную салфеточку. — Уж крючок-то я давно раздобыла, а вот с пряжей в бане туго. Подсобите, девоньки?

— Конечно, Антонина Борисовна! А вам каких ниток надо? Мы сходим, купим, и вам принесем…

— Ээнее, — перебила банница, — мне этого покупного фуфла не надобно! Мне нужна добротная пряжа, такая, что б из нее не просто салфеточка, а наговор выплетался! Сама-то я в таком, увы, не сильна… Так что окажите мне услугу, девоньки: наколдуйте ниточек!

Девушки переглянулись растерянно. Наколдовать. Нитки? Это как вообще? То есть, магией их просто из воздуха создать?

— А это вообще возможно? — Прошептала одна другой.

— Не знаю. Но, думаю, мы должны хотя бы попытаться. — Ответила вторая, также шепотом.

Спустя еще, может быть, полчаса, которые ощущались как долгий и утомительный день, девочки опять сидели маленьким кружком, сложив ноги кренделем, держась за руки, и очень напряженно думая.

Магичить осознанно и целенаправленно все еще было несоизмеримо сложнее, чем подсознательно менять погоду. А уж — буквально — создавать из воздуха предмет, о структуре и свойствах которого ты имеешь очень общее и расплывчатое представление, и вовсе было подобно решению олимпиадных задач по физике или математике — когда ты даже не уверен, что правильное решение существует, не то, что знаешь, где начать.

Однако заземляющее присутствие Тани вправляло мозги, помогало сохранять концентрацию и четкость сознания. Так что Яша сидела, вливала Силу и напряженно представляла клубочки ириса.

Однако Таня была не одна, и это неодиночество, эта возможность и необходимость сконцентрировать все свои защитно-поддерживающие порывы, знание того, что ты не можешь просто сломаться и сдаться, потому что на тебя полагаются… Это придавало сил, и странной уверенности, отваги даже. Когда ты не думаешь, в кои-то веки, обо всех если-бы и а-что-если, просто. Делаешь. Так что Таня сидела, вливала силу и представляла клубочки ириса.

— Ну наконец-то! — Воскликнула банница. — Долго же вы возились, девоньки. Спасибочки вам, от души! — Антонина Борисовна схватила материализовавшиеся на полу между сидящими кружочком ведьмами клубочки, сунула в карман халата — и карман снова казался пустым и плоским. — Ну что, задавайте свои вопросики!

Еще через примерно полчаса ведьмочки, утомленные, словно не в бане сидели, а бежали марафон, выпали наконец на улицу.

— Ммм, свежий воздух… Приятно. — Протянула Яша.

— Аагаа… — Вздохнула Таня.

— По домам? — Спросила одна.

— Да. — Буркнула другая в ответ.

— Черт. — Девушка остановилась, вспомнив нечто важное. — А математика?..

— Вот честно, мне уже так глубоко пофиг на эту математику… Хочется просто упасть лицом в подушку и вырубиться часов на шестнадцать. — Сказала Таня, массируя виски.

— Понимаю. От этого создания чего-то из ничего голова гудит сильнее, чем от того первого занятия, где нам Татьяна Геннадьевна пыталась объяснить функции, и так сильно ушла в метафоры, что только сильнее запутала, со всеми этими ее жильцами-квартирами-подъездами…

Словно из ниоткуда — впрочем, у уставших ведьм, страдающих от головной боли, плавно перетекающей в мигрень, внимание и ситуационная осведомленность были так себе, — перед ними на мокром асфальте возник Василий:

— Ну что? Как прошло? Узнали?

— Мы в порядке, относительно. Нормально прошло. Сложно сказать. — Механически ответила Яша.

— Что значит, сложно сказать? Вы узнали, кто в городе может высосать магию так подчистую из опытной ведьмы, или нет?

— Вот то и значит, что это неоднозначно. — Раздраженно буркнула Таня. — И вообще, нас эта банница, прежде чем позволила что-то конкретное спросить, заставила ей намагичить ниток волшебных. И это было очень, блин, тяжело, и теперь башка раскалывается, что б ты знал…

Вася фыркнул сочувственно-презрительно:

— Как всегда, карга, ничего-то за просто так не делает… Так что вы узнали? — Кот нетерпеливо наматывал круги вокруг вяло бредущих по мокрому тротуару девушек, путаясь под ногами.

— Что вот прям в нашем городе таких персонажей на постоянке не обитает. — Ответила Яша. — Но, есть всякие, которые шляются по разным городам и весям. Существует много кто, и разные пиявки, и конкубы, и поехавшие крышей вампиры. Но под описание ситуации с бабушкой никто из них не подходит. Ей поплохело быстро, на месте, на ней не было никаких подозрительных ранок, и ее явно никто посреди магазина не соблазнял.

Вдруг повисла тяжелая тишина.

— Так что, если верить Антонине Борисовне, остается только один вариант. — Продолжила Таня. — И это звучит одновременно смешно и жутко.