Отшвыриваю в сторону помаду, которую все ещё зажимала в руке. От сильного удара она распадается на несколько частей. Выдыхаю. Спокойно. Ты справишься, и этот день переживешь.

— Анастасия Вячеславовна, вы готовы? — Предварительно постучав, заглядывает Таня, — а то Никита Алексеевич просил передать, что ждёт через пять минут в машине.

Я киваю, и она сразу же выходит. Делаю несколько глубоких вдохов, выдохов и выхожу следом.

Он встречает меня возле машины, конечно же при полном параде. Вообще, если отбросить его характер монстра, то он вполне красивый мужчина. Отличные для своего возраста пропорции: высокий рост и подтянутая фигура, лёгкая и аккуратная небритость, стильная стрижка с слегка посеребрёнными висками, вечный взгляд хищника, которые многие по ошибке принимают за привлекательный. Могу понять почему некоторые восторженно ахают при виде его, но никогда не разделяла их восторга. Даже выходила замуж скорее от безысходности, чем от любви или малейшей симпатии. А в дальнейшем, своим отмороженным поведением, он стал для меня омерзительным уродом, от которого трясёт все тело и жутко тошнит. И каждый прожитый день я корю себя за то, что когда-то сказала ему «да».

— Настюша, ты бесподобно выглядишь, — пожирает безумным взглядом декольте, — жду не дождусь, когда сниму с тебя это платье, — наклоняется к уху и шепчет с придыханием, а затем сильно прижимается губами к щеке.

— Идём? — Прерываю его «ласки», от которых меня начинает бить ознобом. Не знаю откуда вообще беру столько смелости, — а то опоздаем ещё.

— Хорошо, — расплывается в мерзкой, многообещающей улыбочке, — сегодня я буду очень добр к тебе, не разочаруй меня, дорогая.

Даже и пытаться не буду, все равно не получится.

Практически всю дорогу до места проведения мероприятия мы, слава богу, провели в молчании. Иногда он что-то спрашивал, но чаще менял тему, не дожидаясь моего ответа. Я радовалась тому, что не нужно отвечать и вообще вести светские беседы. Ну не смогу я выдавать из себя ничего хорошего, а плохое его наверняка снова превратит в безумного зверя.

В своей обычной манере он по-хозяйски гладил моё выглядывающее из-под платья колено, а меня пронизывало привычным колким страхом все больше и больше. Вечером это случится. Опять. Если будет похоже на прошлый раз, то я точно не вынесу, лучше умереть.

Благотворительный вечер проходил в картинной галерее, организованной на месте современной танцевальной студии. Интересное решение. Вход только по предварительно купленным пригласительным, которые, естественно, не продавались в открытом доступе, а только для избранных, для своих.

Держу своего мучителя под руку, когда мы вместе с остальными гостями вплываем в здание. Хочу сразу же отстраниться, не чувствовать его прикосновения, не дышать с ним одним воздухом, но не могу себе позволить даже дёрнуться в другую сторону, слишком велик риск спровоцировать новый приступ агрессии.

— Идём, — приказывает, и я следую за ним к паре, которая восторженно оглядывается по сторонам. Я их знаю, тот толстяк один из акционеров Газпром, рядом с ним его очередная «подружка». Они частые гости в нашем доме. Очень неприятные.

— О, здравствуйте господин Нечаев, — шутливо приветствует мой муженёк своего друга, — тоже решили окультуриваться?

— Да вот подумал выгулять свою даму сердца, — мерзко гогочет над своей шуткой, его пассия тоже задорно хихикает. Видимо всех все устраивает на этом празднике жизни, только я не вписываюсь и никогда не вписывалась.

— Добрый вечер, — лицемерно-ласково расплываюсь в улыбочке, — и как вам? Нравится тут?

— Ой, да скукотища, — отвечает мне подружка этого толстяка акционера, — лучше бы в кино сходили, да, зайчик?

Зайчик отрывается от общения с моим супругом и смачно целует девушку в щеку.

— Конечно, кисонька, — обнимает свою кисоньку за талию и прижимает ближе к себе, наверное, чтобы не убежала, я так думаю.

— А вам нравится? — Скорее из вежливости, спрашивают меня в ответ.

Я положительно киваю и только сейчас начинаю оглядываться по сторонам. Организаторы решили сделать из выставки целое шоу. В каждом отделении зала разворачивались разные танцевальные представления. В одном девочки в балетных пачках красиво исполняли танец под классическую музыку, в другом страстное танго, в третьем медленный вальс под эстрадную композицию. И все это умещалось в одном просторном зале у всех перед глазами. Можно было наблюдать за представлением или наслаждаться картинами современных художников.

— Иди прогуляйся, — внезапно шепчет на ухо мой ненавистный супруг, — выбери какую-нибудь картину для дома, без разницы какую, мне надо наедине переговорить с Аристовичем, пока он тут один. Только без глупостей, — больно сжимает запястье, — я тебя позже найду.

— Хорошо, — киваю, еле сдерживая ликование.

Хоть бы их разговор затянулся до самого конца мероприятия. Хоть бы.

Сама же иду в сторону вальсирующих, очень уже мне понравился их танец. Некоторое время наслаждаюсь представлением, а потом перевожу взгляд на картины, которые представлены в этой стороне.

Тут все посвящено женственности, нежности и, наверное, грусти. Сначала я рассматривала черно-белый портрет красивой девушки, у неё были очаровательные, но несчастные глаза и слишком пухлые, слегка приоткрытые, губы. Мне она понравилась, но я решила посмотреть и на остальные картины. Дальше я увидела в бело-голубом цвете изображение женской ножки, по которой скользила изящная рука с тонкими, аккуратными пальчиками. Красиво, очень. Но следующая картина привлекла моё особое внимание. На ней обнажённая женская спина, словно паутиной, усыпана мелкими нитями уродливых шрамов, и чьи-то руки нежно касаются их кончиками пальцев. Мне тоже захотелось коснуться, и я даже непроизвольно потянулась рукой вперед, но быстро себя одернула.

Эта картина похожа на моё отражение в зеркале, только вместо шрамов у меня следы синяков. Интересно, если куплю её и повешу в своей спальне, как быстро подобные шрамы будут украшать уже мою спину? Наверное, я окончательно сошла с ума, но мне вдруг захотелось проверить, захотелось увидеть реакцию мужа на эту картину. Если увидит её над моей кроватью, интересно, что-то ёкнет в его голове? Не думаю.

— Вижу, маленькая, светловолосая мышка стала намного храбрее, — слышу позади себя тихий мужской голос, с еле заметной дьявольской хрипотцой. Медленно разворачиваюсь, заранее зная кого увижу перед собой, — стала львицей и не боится гулять посреди хищников, — снова улыбается той своей ленивой улыбочкой.

Я молчу, почему-то завороженно всматриваясь в его угольно-черные глаза, в которых сейчас замечаю озорные искорки. Снова веселиться.

— Не понимаю, о чем вы, — отворачиваюсь, делая вид, будто совершенно не помню его.

Сердце взволнованно замирает, когда я улавливаю его тихое дыхание над моим ухом. Глупо, но поддавшись очарованию, я закрываю глаза, наслаждаясь терпким запахом дорогих мужских духов, вроде с нотками красного мандарина, кедра, мускуса, смешанного с чем-то ещё, от волнения не могу сейчас разобрать.

— А в прошлый раз мы, кажется, перешли на «ты», — томно шепчет на ухо, все ещё стоя позади меня, — хотя знаешь, я тоже люблю играть в «кошки-мышки», — он шумно затягивает носом воздух, — это ещё больше разжигает аппетит.

Я боюсь пошевелиться, а ещё больше боюсь посмотреть по сторонам и наткнуться на полыхающий яростью взгляд мужа. Нужно срочно уходить.

— Может потанцуем, маленькая львица?

Нагло берет за руку и разворачивает в свою сторону, отчего мы теперь находимся в опасной близости друг к другу. Смотрит сверху вниз и у меня внутри что-то сворачивается в тугой узелок. Это страх или… волнение?

— Заодно назовёшь свое имя, которое в прошлый раз не успела сказать, — поглаживает большим пальцем мою ладонь. Я нервно дергаю головой, сбрасывая пелену оцепенения и быстро выхватываю свою руку из его стальной хватки. Что со мной происходит? Очнись, девочка. Ты уже забыла, чем обернулось для тебя это общение в прошлый раз?