— Нет, — сухо отчеканивает.
Но не до конца выветрившийся во мне алкоголь, не дает просто так отступить. Когда Али наклоняется ближе, чтобы заботливо накрыть меня мягким одеялом, я резко дергаю его за руку и опрокидываю на себя.
— Я тебя не съем, обещаю, — хихикнув, прижимаюсь к его груди, крепко обхватывая ее рукой. Завтра я буду жалеть о своем гулом поступке, но это будет завтра, сегодня у меня есть возможность насладиться теплом и ароматом мужского тела.
— Смотри, чтобы я тебя не съел, моя маленькая храбрая львица, — слабый голос доносится до моих ушей до того, как я окончательно засыпаю.
Утро привычно встречает назойливыми солнечными лучами, которые настырно пробираются сквозь закрытые шторки. Стоит только очнуться, прийти в себя после глубокого, без единого сновидения, сна, как перед глазами сразу же всплывают отрывки прошлого вечера. Они мельтешат, подобно кадрам фильма на быстрой переметке. Но это еще пол беды, голова и все тело болят так, словно не я вчера танцевала, а по мне танцевали и как минимум половина того клуба. Ужас.
Правило номер два: больше не пить! Совсем! Никогда!
Быстренько бегу в душ, с наслаждением его принимаю, освежаюсь и даже похоже заново возрождаюсь. Но на выходе из душа сталкиваюсь с тем, что мне совсем нечего надеть. Вчерашнее платье испачкано, да и выряжаться так с утра пораньше и в доме чужого мужчины, как-то не к месту, а одежда Эдже, так и осталась в клубе. Решаюсь завернуться к белый банный халат, так приветливо висевший на крючке.
В доме играет легкая турецкая музыка и приятно пахнет блинчиками. Я босиком спускаюсь по холодным ступенькам и как в том мультике, подобно усатой мышки иду на запах сыра, ой, вкусного завтрака.
Застаю Али за непозволительным действием серьезного мужчины — с видом знатока он расставляет тарелки на столе.
— Доброе утро, — спустя пару секунд лицезрения приятной картины, решаюсь заявить о себе, — неужели ты это сам приготовил?
— Конечно нет, — разливает по стаканам чай и тоже ставит на стол, — все приготовила Айшин, моя дом работница, она только что ушла, садись, — кивает на накрытый стол, я послушно усаживаюсь, незаметно поправляя непослушный пояс халата.
— Поговорим? — Сверлю его спину. Боже мой, в этой простой, белой футболке и светлых, домашних штанах он выглядел убийственно хорошо. Я даже не сразу смогла отвлечься от наглого разглядывания его тела и из-за этого пропустила его вопрос.
— Что, прости? — Без приглашения, закидываю в рот вкусный блинчик, от удовольствия аж глаза закрываю, — вкусно…
— Я рад, — лениво улыбается и садится напротив, — я сказал, ты готова к разговору или будем снова психовать?
— Готова, готова, — решительно киваю, уплетая за обе щеки. От голода и вчерашней пьянки, меня немного подташнивает, но аппетита это не убавляет.
— Ну раз так, тогда начнем, — аристократически натыкает на вилку кусок омлета и красиво запихивает в рот, я же дико продолжаю уничтожать безумно вкусные блинчики, — для начала, у меня есть подозрение, что смерть твоих родителей совсем не случайность.
От этого начала, я аж куском блинчика поперхнулась. Что-что?!
Глава 25
С трудом прокашливаюсь. Вот так начало разговора, даже вкусный блинчик больше не пахнет аппетитно.
— Прости, что? — Прочищаю горло двумя большими глотками воды, — и с какой это стати ты копаешься в моей жизни? — Чувствую, как снова начинаю вскипать, скоро в голове засвистит, как свисток у чайника.
— Короче, нормального разговора снова не получится? — Откладывает приборы по разным сторонам тарелки, опрокидывается локтями о столешницу и окутывает меня привычной тьмой своих глаз.
— Ладно, — выдыхаю и привожу свое эмоциональное состояние в подобие спокойного, — я внимательно слушаю, — аппетит окончательно пропал, поэтому просто сижу и цежу сквозь зубы горячий чай. Вкусно, однако, но не лезет.
Выбора у меня особо нет, нужно набраться терпения и уже выслушать то, что известно Али.
— Начнём с того, что ты прекратишь спрашивать очевидные вещи. Ты и сама прекрасно знаешь, почему я копаюсь в твоей жизни и в твоем прошлом, точнее, ради чего я это делаю. Правда же?
Внимательно смотрит, от его взгляда все моё тело пронзает приятной дрожью предвкушения чего-то большего, чего-то нового, того, чего никогда ранее со мной не происходило. Кажется, ответ я действительно знаю, но озвучить сейчас это все не смогу, слишком рано, слишком все запутанно, еще не время. Моя жизнь закрученный клубок неприятностей, пока не разберусь со всем, не решусь продолжить жить дальше.
Не придумав ничего лучше, просто киваю, вызывая этим на его лице довольную полуулыбочку. Вот наглец, забавляется он, видите ли, глядя на моё замешательство!
— А если серьёзно, то захотел помочь избавиться от гнили в твоей жизни, — спокойно, как ни в чем не бывало, продолжает меня смущать, — потому что было противно видеть, в какое запуганное существо ты в итоге превратилась…
— О чем ты? Уже не первый раз слышу подобные загадки, ты наконец расскажешь мне?
— Давай обо всем по порядку? Идёт? Боюсь много информации сейчас тебе не на пользу, — ухмыляется и невозмутимо продолжает свой завтрак, словно сейчас для этого самое время, — лучше скажи, ты случайно не помнишь, происходило ли что-то странное до или после смерти родителей?
— Нет, — сглатываю липкое чувство тревоги, — до аварии я была глупой дурочкой, все время летала в облаках, а после тонула в чёрной бездне своей боли, вообще ничего в то время не помню, а почему ты спросил?
— Стоило немного копнуть глубже и выяснились интересные подробности, — уверенно говорит, продолжая спокойно себе уплетать свой завтрак.
И как только у него это получается? Я разве что на стол ещё не залезла от нетерпения, а он все тянет, медленно прожёвывая каждый кусочек. Дразнит меня? Злит?
— Какие подробности, Али? — Не выдерживаю, чем вызываю у него смешок. Вот ведь противный! — Ну же, говори, я сейчас лопну!
— Терпение, крошка, — с довольной ухмылкой, отпивает свой чай.
Видно, специально медлит в наказание за мои психи. Ладно, Настя, держи себя в руках, скоро все закончится.
— В общем, — наконец продолжает, обмокнув салфеткой губы, — изначально расследованием дела занимался некий следователь по имени Дмитрий Чернов, судя по найденной информации, он человек честный и трудолюбивый, работал усердно, а потом вдруг перевёлся в другой город, тоже по никому неизвестной причине, а на его место пришёл молодой и не очень опытный следователь Некрасов Александр…
— Да, точно! Его я помню, Некрасова, в смысле, — киваю, радуясь хоть крупице всплывшей в памяти информации, — он как раз и сообщил мне итог расследования, сказал виноват сам папа, тот якобы не справился с управлением будучи нетрезв. Я тогда ещё удивилась, ведь отец совсем редко пил и уж тем более никогда не садился в таком состоянии за руль.
— Кемаль, то есть мой брат, — уточняет для меня, я в ответ согласно киваю, — по моей просьбе нашёл того первого следователя и, уж не знаю как, но уговорил прилететь сюда. Сейчас он в Стамбуле, ждет встречи с нами.
— Серьёзно?! А что он может знать о том деле, если он тогда перевёлся? — Глупо переспрашиваю, не совсем понимая ход мысли Али.
— Почему его перевели, например? Или кто в этом замешан? Потому что это странно, бросать свое дело и уезжать, а еще странно то, что с другим следователем дело обернулось совсем иначе, это тоже удалось накопать. Подробности надеюсь от него узнать.
— А, точно. А ты думаешь он признается в чем-то? — Никак не унимаюсь, все же ситуация не внушает доверия, — если и есть что-то, то его наверняка очень хорошо запугали, он ничего не скажет. Точно тебе говорю.
— Это мы ещё посмотрим, — Али допивает свой чай и бросает взгляд на наручные часы, — давай заканчивать с завтраком, у нас как раз скоро с ним встреча, вот и узнаем…
— Да ладно? Прямо сейчас что ли?
