— Оглохла? — Мой личный монстр сверлит взглядом, полным ненависти и желания убивать, — раздевайся, сука, живо!

Сглатываю застрявший в горле липкий ком, потом непослушными пальцами дёргаю за замочки и снимаю серьги, немного повозившись с застёжкой колье, снимаю и его. Аккуратно складываю все на журнальный столик. Что дальше? Платье? Замираю в ожидании.

— Что встала? — Рявкает в нетерпении, сам же уже стягивает ремень с брюк. «Воспоминания прошлого раза мгновенно появляются перед глазами, и я машинально отступаю назад», — я сказал все снять, ты не поняла?

— Нет! — Сама не ожидала от себя такой решимости. На секунду в его глазах проскальзывает удивление, но оно быстро сменяется привычной яростью.

— Ты ещё смеешь рот открывать, дрянь? — Делает шаг в мою сторону.

Наверное, мой разум в этот момент совсем отключился, потому что следующим своим действиям я совсем не отдавала отчёта.

Быстро дергаюсь в сторону журнального столика и хватаю с него стеклянный графин с водой, одним сильным ударом об пол разбиваю его, оставляя под ногами множество прозрачных осколков. Выхватываю самый большой, с острым неровным краем и прижимаю к горлу. Глазами цепляюсь за побелевшее лицо моего ненавистного мужа. Он что, испугался?

— Что ты делаешь? Не глупи, Настя, — голос дрожит, он точно испугался, испугался потерять любимую игрушку для своих изощренных издевательств.

— О, теперь я Настя? А только что была сукой и дрянью, — язвительно морщусь, отступая ещё на шаг назад, чтобы он не смог добраться до меня, — я устала, слышишь, мне надоело быть твоей рабыней и смиренно терпеть унижения! — Истерично кричу, свободной рукой вытирая струйки горьких слез, так навязчиво стекающих по щекам, — сегодня я поняла, что не боюсь умереть, все равно это лучше, чем каждый прожитый день рядом с тобой!

— Ты ведь не серьезно? Не глупи, опусти лучше осколок и мы все решим!

— Стой на месте! — Кричу, глядя на его попытки приблизиться ко мне, — ты не понял? Я хочу избавиться от тебя, освободиться! — Рука трясётся от рыданий, и я случайно нажимаю осколком на шею, чувствую щекотливую струйку, стремительно стекающую вниз по шее. Но боли нет, совсем!

— Настя, давай поговорим, не делай этого, — говорит уже спокойным голосом, словно не он совсем недавно орал на меня и грозился применить свои наказания, — ты ранила себя, давай позовём доктора? Смотри, я ничего тебе не сделаю, обещаю! —

Он откидывает в сторону ремень и поднимает перед собой руки. Но я не верю ему, слишком хорошо мне знакомы все его уловки.

— Не хочу! И не смей даже близко ко мне подходить, я сделаю то, что задумала, — отвечаю самым решительным тоном, — просто хочу напоследок сказать, что никогда тебя не любила! Ты понял? Сначала согласилась выйти замуж из благодарности, ведь ты помог разобраться с долгами отца, оставленными им после смерти, — впервые в жизни я ощущала себя победителем, наслаждалась каждой эмоцией на его лице, бросала слова, словно копья в его сердце, — мнила тебя благородным рыцарем, который спас меня, но потом узнала тебя лучше, твою жестокость, порочность, то, как ты обращался со мной все эти годы… — всхлипываю, крепко держа осколок у горла, — никого и никогда в жизни я так…

Я не успела договорить, потому что кто-то сзади резко перехватил мою руку с осколком, отбросив его в сторону и крепко сжал мои запястья. Осознание реальности мощным ударом прошлось по моей голове, опять не вышло? Опять не получилось спастись! Потом перед глазами все закружилась тошнотворным вихрем, на место безумной истерики пришла успокаивающая нервы темнота, а затем я спокойно потерялась в ней.

Али.

Присутствие сестры, здесь и сейчас, раздражало как никогда раньше. Руки чесались кого-то задушить, а она продолжала бесить своим нескончаемым трепом, даже и не подозревая о приближении точки моего кипения.

— Это ведь она, да, Али? — Требовательно хватает меня за руку, заглядывая в лицо, — та девушка?

Шумно втягиваю носом воздух. Должно быть, со стороны я похож на разъярённого быка, готового к атаке красной тряпки. Крепко сжимаю кулаки.

— Я так и знала, — вскидывает руки и отходит в сторону, — ты из-за неё приехал в Москву?

— Нет! — Резко выпаливаю, глядя на сестру, нервно расхаживающую вдоль моей гостиной в пентхаусе собственного отеля, — я прилетел сюда ради работы.

— Я не верю тебе, — улыбается, хитро так, словно в душу заглядывает и вытаскивает оттуда правду, — мама не зря меня отправила сюда, прямо чувствовала и предвидела твои истинные намерения!

— О, так вот для чего ты на самом деле прилетела, сестра? Шпионить за мной? — Бровь вопросительно изгибается, — а я-то все никак не мог найти ответ твоим действиям!

— Ты не прав, — она выдыхает и падает в оливкового цвета кресло, — я хотела посмотреть Москву, хотела увидеть ваши с братом новые проекты, возможно, помочь с чем-то, мне так хочется стать полезной, брат, надоело вечно сидеть дома, как та фарфоровая ваза, украшающая нашу гостиную, — снова смотрит этим своим щенячьим взглядом, которому невозможно отказать, — но ты же знаешь наших родителей, они никогда бы не позволили и поэтому мне пришлось пойти на хитрость, обещала им докладывать все о вас, — виновато косится в сторону, — ну а зная твой вспыльчивый характер, они хоть и без особой радости, но в итоге согласились. Но, честно говоря, в этот раз ты даже меня смог удивить!

— Чем же? — Говорю уже спокойно, — если ты имеешь в виду ту девушку, то я случайно её встретил, — вижу в её глазах недоверие, — я что, похож на маньяка, который несколько лет выслеживает свою жертву, а потом нападает?

— Серьёзно спрашиваешь? — Она в открытую смеётся надо мной, — зная твой упрямый характер, я совсем не удивлюсь, тем более…

— Молчи, Айлин, лучше не продолжай, — рычу на неё, и она замолкает, — я сказал, как есть, больше оправдываться не стану, поняла меня? — Она коротко кивает, — но если я изначально приехал не из-за неё, то теперь без неё не вернусь.

— Ты же не серьёзно? — Она взволновано вскакивает и подходит вплотную, — она ведь замужем, ты сам видел сегодня, что девушка назвала его любимым, слышишь? Любимым! Не лезь в это дело, прошу тебя, сам в итоге пострадаешь.

— Ты говоришь как Кемаль, меня это уже раздражает!

— Так он тоже знает?

— Он не вспомнил её, думает я просто хочу заполучить её себе, естественно, не одобряет.

— Никто не одобрит, забудь про неё, — Айлин берет за руку и заглядывает в глаза, всегда так делает, если хочет получить свое, — она чужая жена, у тебя будут проблемы, Али!

— Послушай, — выдергиваю руку, чувствую, как злость с новой силой завладевает всем нутром, демоны в моей душе снова бушуют, не желая слушать противоестественные речи, — я не буду повторять дважды, — она кивает, хотя я ещё даже не договорил, — или уходи или останься и помоги мне. Что выберешь?

— Разве ты оставил мне выбор? — Ухмыляется и садится обратно в кресло, — у тебя ведь есть план? Говори тогда, я слушаю. Но учти, если ты продолжишь, то только Аллах нас спасёт!

Глядя на свою очаровательную сестру, расплываюсь в дьявольски-довольной улыбке. План? Ясное дело у меня есть план, разве когда-нибудь я действовал, не продумав каждый шаг до тошнотворной навязчивости?

Не скажу, что Айлин восприняла идеально ровно все мои слова, но не противилась, а это уже хорошо. Втянув её в это дело, я самолично подписал себе смертный приговор, который в скором времени приведет в исполнение господин Омер Кара — наш строгий и властный отец. Пофиг. Кажется, я никогда не являлся образцом идеального сына, так и терять, стало быть, мне особо нечего? Если только его поддержку в бизнесе, но даже тут я давно научился справляться сам. Я ничего не потеряю, а только приобрету. Заберу себе светловолосую львицу, и никто не посмеет мне помешать! С её ублюдочным мужем я тоже разберусь, но позже, когда девушка окажется в безопасном месте, когда удастся выдернуть её из крепких лап урода, посмевшего так безобразно издеваться над моей крошкой. Заберу и больше никому не позволю коснуться ее, даже мимолетным, колким взглядом. Всем оторву руки и вырву глаза, пусть только посмеют.