Огромные стеклянные двери гостеприимно открываются, впуская нас в просторный, залитый приятным тёплым светом, холл. Не успеваю толком осмотреться, потому что миловидная брюнетка-администратор с довольно искренней улыбкой, как мне показалось, окликает нас и приглашает подойти к ней. Интересно, у них тут всех так галантно встречают? Секунда замешательства и вот мы подобно зачарованным мотылькам, медленно летим на её свет, точнее на её красивую, белоснежную улыбку.

— Мы из МГИМО, — без должного приветствия сходу чеканит моя подруга, и предотвращая дальнейшие расспросы, сразу деловито сообщает, — на коучинг, куда нам пройти?

Похоже у них тут все схвачено и отработано до автоматизма. Девушка с понимаем кивает, просит своим сладким, словно растекающийся на губах мед, голосом подождать минуту, а затем изящными коготками миндалевидной формы, начинает очень быстро клацать по клавиатуре компьютера.

Эту минуту я наконец-то могу потратить на изучение места, куда практически насильно и не без грубого обмана и шантажа, меня заманила Кристина. Судя по снующим туда-сюда спортивно одетым мужчинам и женщинам, мы попали в фитнес-центр, странный конечно выбор места проведения коучинга для сотрудников университета. Пожимаю плечами, видимо сидя постоянно дома, я совсем отстала от жизни. Отмечаю, что тут довольно приятно глазу: много зелени, небольшие горшочки с живыми цветами стоят то здесь, то там, над стойкой администратора пушистым мхом выведено название центра «Оазис» (я раньше не слышала о таком, значит он открылся относительно недавно) много разбросанных повсюду мешков-пуфиков преимущественно шоколадного и молочного цветов, возле стены стоит деревянный стеллаж на котором разбросаны различные журналы (наверняка про спортивное питание или что-то в этом духе) чуть дальше вижу пару автоматов с кофе, чаем и кулер с водой, которые сейчас скучают в одиночестве. Дергаюсь в сторону кулера, но Кристина хватает меня под локоть и тянет в противоположную сторону, к лестнице, которая ведёт на второй этаж здания.

— Идём, нам сюда, — все ещё держит меня за руку, словно маленького ребёнка ведёт в ненавистное ему место, — признавайся, уже сбежать хотела? — Смеётся, а мне вот совсем не до смеха.

— Воды хотела попить, — говорю совершенно серьёзно, но она недоверчиво фыркает, — но ты права, лучше мне не идти, Никита станет злиться, что ушла не предупредив, а я не хочу выводить его из себя, — выдергиваю руку из её сильной хватки, — Кристин, скажешь, что я заболела и не смогла прийти, хорошо? Я все же лучше домой пойду, — нервно перебираю пальцы рук, рассеянным взглядом блуждая вдоль лестницы, будто откуда-то сейчас появится мой ненавистный муж и за волосы утащит меня из этого места.

— Насть, прекрати ты, — хмурится подруга, сводя к переносице идеальные чёрные бровки, — твой Никита Алексеевич конечно мужик строгий, но не убьет же он тебя за то, что ты с коллегами пошла на коучинг, ты просто сама не хочешь, так и скажи, привыкла постоянно сидеть дома, никуда тебя не вытащить, — недовольно поджимает пухлые, покрытые ярко-красной помадой, губы и сверлит прожигающим взглядом, в котором так и читается её это «я вижу тебя насквозь, милая, можешь не врать мне».

И меня ужасно распирает накричать на неё, выплеснуть наружу настоящую правду, что нет, мой муж не убьет меня, и вовсе не потому, что безумно любит, как она наивно считает, а всего лишь не захочет навсегда расстаться с любимой игрушкой, которая приятно скрашивает его существование. Но я не могу рассказать, не хочу, ничего ведь все равно не изменится, она разве сможет мне помочь, разве вообще кто-то способен освободить меня из того ада, в который я сама себя загнала? Нет, никто не сможет, а безмолвно жалеть я и сама себя могу, не нужны мне другие подушки для слез, да и плакать я уже давно разучилась. К чему слезы, если от них в итоге становится только больнее? Ненавижу и его, и себя за это!

— Ладно, уговорила, — сдаюсь, натягивая на лицо уже такую привычную улыбающуюся маску, сама не заметила, как быстро привыкла играть по чужим правилам, как успела смириться и научиться делать только то, что от меня требуется, а чаще всего от меня требовалось именно играть счастливую замужнюю даму, поэтому сейчас мне не составляет особого труда запихнуть куда подальше тошнотворное чувство неминуемой расплаты за моё сегодняшнее самоуправство, которое мерзким узлом сворачивается внизу живота, а вместо этого счастливо улыбаться как ни в чем не бывало, — только потом сразу домой, хорошо? А то я забыла предупредить Никиту, будет переживать, — нагло вру Кристине, никого я не собиралась предупреждать и искренне надеюсь, что мой муж задержится на работе допоздна и ничего не узнает о сегодняшнем вечере, слабо в это верю, конечно, но ведь надежда умирает последней, правда же?

— Да брось ты уже, Никита да Никита, — фыркает Кристина, пока мы поднимаемся по стеклянной лестнице на нужный нам этаж, — так говоришь прям, будто только у тебя муж есть, вон, половина нашего коллектива замужем и женаты, но ничего, и на корпоративы ходят и на тренинги всякие, только ты постоянно отнекиваешься, — она резко тормозит и разворачивается в мою сторону, отчего я чуть ли не натыкаюсь на неё, — не прикрывайся мужем, ты просто сама не хочешь, сделала из себя унылую старушку в двадцать шесть лет и не можешь вылезти из своего тёплого гнездышка, а жизнь ведь продолжается, Насть, даже после брака, — цокает языком, подмигивает хитро и машет рукой призывая идти следом за ней.

Я молча проглатываю её слова, мне совершенно не хочется отвечать, вступать в спор и тем более что-то доказывать, ведь по сути, если смотреть с той стороны с которой смотрит она, то все так и есть. Она просто не знает всей правды, никто не знает. Кристина думает, что я сама себя посадила дома и не хочу никуда ходить, некоторые коллеги шепчутся, будто это Никита из жуткой ревности не пускает меня развлекаться, а я всего лишь не могу себе позволить его ослушаться, этакая домоседка без права голоса и вот они как раз почти близки к правде, но все равно мимо. На самом деле Никита не держит меня дома под замком и не запрещает никуда ходить, знакомиться, общаться с людьми, нет, он скорее будет этому рад, так как тогда с лихвой найдутся причины для моего очередного «справедливого» наказания. Он любит выгуливать меня на мероприятиях, любит наряжать в красивые наряды, дорогущие украшения и показывать всем, подобно тому, как состоятельные женщины вешают на себя все свои драгоценности с целью похвастаться перед другими, а вечером закидывают их обратно в коробочку, только есть одно маленькое отличие, после таких вечеров их украшения отдыхают до следующего подобного выхода, а меня ждут сломанные пальцы и множество незаметных под одеждой синяков. Он любит показывать меня, да, но ещё больше любит наказывать за то внимание, которое я получаю от противоположного пола, будь оно трижды проклято. Он не запрещает ходить куда-то одной, но любит наказывать меня за то, что была или слишком, по его мнению, вульгарно одета или слишком широко улыбалась или много говорила или поздно вернулась, причина не столь важна, она может быть любой, важно наказание и его последствия, после которых я несколько дней не выхожу на работу в университет и как побитая хозяином дрянная собака, зализываю раны.

— Але, Насть, ты уснула что ли? — Кристина толкает меня в плечо, чем выдёргивает из потока назойливых противных мыслей, большое спасибо ей за это.

— Задумалась просто, — отталкиваюсь от стенки, которую припирала плечом последние несколько минут — ты узнала куда нам дальше? — Старательно перевожу тему, пока подруга не начала расспрашивать насчёт причины моей такой задумчивости.

— Ага, — кивает в сторону приоткрытой двери, — там раздевалка, нужно будет короче переодеться в спортивную форму, ой, да не смотри ты так, я тебе захватила из своих шмоток, у нас с тобой размер похожий вроде, разве что грудь у тебя меньше, но топик все равно в облипку будет, так что норм, — она уже толкает меня в сторону раздевалки и мне ничего не остаётся кроме как расслабиться и принять настоящий момент за неизбежность.