– Для клана на их этапе развития, – сказала Ева, – сейчас важнее любых побед и достижений – налаженный и бесперебойный приход гарантированных средств. А налоги с деревень, плюс еще если крестьян на работы нанимать со скидкой сюзерена, плюс доход от сельхозпродукции… Нет, это лакомый кусочек. Тем более, такое владение их клан минимум на пару уровней поднимет, а чем выше уровень клана – тем больше у него может быть членов, не говоря уж о других возможностях.

– Для человека, который так настроен на соло-игру, – сказал Акимыч, – ты как-то очень уж погружена в механику развития кланов. Или ты планируешь потом, развившись, в какой-нибудь крупный клан вступить?

Ева некоторое время шла молча, пиная своим знаменитым ботфортом подвернувшийся на дороге круглый камешек.

– Я пришла в эту игру, – сказала она, – чтобы не зависеть ни от одного куска собаки, чтобы никто не смел мною распоряжаться, указывая, что мне делать и как мне жить. Как ты думаешь, это хорошие вводные для того, чтобы бежать вступать в крупный клан?

– Не, – сказал Акимыч, – плохие. В кланах дисциплина. Но с нами-то тебе нормально, Евик? У нас тебе никто не указывает, что тебе делать.

Я прямо физически почувствовал, что Акимыч хочет закончить фразой «Это ты всем указываешь», но, к счастью он догадался вслух этого не произносить.

Относились к нам союзники по походу примерно, как к прокаженным, – по-моему, ни один человек до вечера так с нами и не заговорил, а когда войско остановилось на привал на лугу, нас не позвали ни в один из возведенных на лугу шатров, ни к одному костру – поужинали мы тем, что нашлось в наших инвентарях, а спать легли прямо на траве, завернувшись в одеяла. Дождя, к счастью, ночью не было, но густые утренние росы вымочили нас насквозь, поэтому все, кроме Гуса, ну, и Хохена, проснулись с дебаффом простуды, а потом кое-как волочились вслед за телегами, так как знаменитое евино антипростудное малиновое зелье обладало и крутым снотворным эффектом. Акимыч-таки отрубился и мы подсунули его незаметно в одну из телег, к наваленным там лестницам, под рогожу.

Я подсчитал, что в войске – человек триста с небольшим, кроме фиолетовых тут были еще группы бойцов из «Диких гусяк» и «Энтеприза» – видимо, с ним у фиолетовых имелся альянс или что-то вроде того. Читал, помню, что для осад замков и армии в десятки тысяч собирались, но, видимо, Ка-труа на Шаме не входил в число крупных ленных владений, наверное, хватит и этих сил, вряд ли Эллана полагается на авось.

Бесконечное здоровье игровых тел помогало нам шагать версту за верстой, не падая от усталости и не стирая ног, тем не менее к вечеру все порядком вымотались и обросли дебаффами, тем более дневного привала не было, все перекусывали на ходу. Иногда можно было присесть на телегу, пока возница не обнаруживал этого и не начинал с неприязнью коситься – словно уж слишком большая нагрузка на его жирных быков идет. Самая большая заминка возникла при форсировании Шамы – это небольшая, но все-таки полноценная река, приток Данера, была слишком глубока для того, чтобы тащить через нее катапульты, баллисты и тараны бродом, а ведущий через Шаму мост из полешек, висящих в воздухе, казалось, на чистом волшебстве , безусловно, развалился бы под первой же единицей тяжелой техники, вздумавшей на него вскарабкаться, – максимум он был рассчитан на воз с сеном или карету.

Поэтому удалось полюбоваться незабываемым зрелищем «пять магов пытаются заставить катапульту левитировать». Воздушная подушка, которую они создали совместным усилием, не отличалась устойчивостью, и несчастная машина раскачивалась и тряслась, как подвешенный на веревочках слон, грозя навернуться-таки в воду. На пятой минуте этого безобразия Ева встала с травы берега и направилась на мост к магам – те ничего ей не сказали, но не протестовали, когда она присоединила к общему воздушному потоку свой мягкий вихрь. Получив еще одну точку опоры, катапульта перестала бултыхаться в воздухе и не без задержек, но поплыла все-таки через Шаму, после чего с треском приземлилась, потеряв одно колесо и покосившись – к ней тут же подбежали инженеры и взялись за отладку.

Часа за два переправлена была вся техника, я тем временем наловил нам на ужин рыбы и приятно был удивлен здешним обилием больших черных раков – они считались деликатесом. Впрочем, тут же выяснилось, что у Акимыча, разумеется, раковых рецептов нет, так что на ужин нам грозили лишь уха и жареная рыба.

– Ты, главное, какого-нибудь водяного тут не выуди, – сказал Акимыч, глядя на поплавок. – А че, с твоей дикой удачей ты вполне можешь какого-нибудь местного босса зацепить, который все эти катапульты раздраконит – то-то Ланусик разверещится....

Я подумал, и решил, что рыбы нам пока хватит, мало ли.

Замок Ка-труа оказался ужасно симпатичным. Сложен он был из золотистых камней, местами покрытыми плющом и, вроде бы, мхом, – издалека непросто был разглядеть. Черепица его крыш тоже зеленела мхом, зато флюгера блистали золотом, видно было, что это – веселый, радушный замок, созданный не для осад, а для пиров и для приятных прогулок по крепостным стенам – его окружали разноцветные квадратики полей и садов, а по склону вверх взбегали белые домики пресимпатичнейшей деревушки. В закатном солнце все это выглядело, как иллюстрация к книжке про прекрасных принцесс, отважных рыцарей и драконов.

Дракон во всяком случае точно имелся – Лана с первого же секунды возведения осадного лагеря ругалась, как сапожник, на всякого, подходящего к ней с докладом. Основные проблемы были, как я понял, с онлайном, с ленивыми задницами, которым зачем-то пора спать и завтра с утра вести детей в школу, с дежурными, которые менялись друг с другом временем стражи, не ставя в известность офицеров, и с каким-то Петросом, у которого отключилось электричество из-за поломки на линии, и не факт, что с утра подачу восстановят.

Я вынужден был все это слушать, так как Лана прислала за мной Рому Кинга и велела немедленно прибыть перед ее ясны очи.

– Так, – сказала она, оборачиваясь ко мне. – Пошли!

Шли мы недолго – уже шагов через пятьдесят Эллана-Лана извлекла из инвентаря серую каменную плитку, которую я мысленно окрестил «скрижаль»– что-то похожее на те доски, которые на аукционах покупателям дают.

Лана потыкала пальцем в скрижаль, нахмурив лобик, и я, охнув, отскочил – из-под земли с кряхтением полезли каменные полукружья надгробий.

– Кладбище осадного лагеря, – негромко пояснил шедший за нами Рома. – Не с «Люпденордами» же нам на одном ресаться.

– Кто такие люпденорды?

– Клан, который владеет замком. Ну, до завтрашнего дня еще владеет.

– Надеюсь, малый алтарь у тебя не на откате? -спросила Лана. – Тогда вот тут делай святилище Амалеи. Че стоим-то?

– Мне бревно нужно. И камешек для алтаря, хотя вот этот булыжник пойдет, он плоский.

– Бревно нужно?

Лана выхватила мечи, крутанулась, как балерина, подняв ножку, и на наши голову обрушилась старая липа, до сих пор мирно росшая у тропинки. Со следующим ударом от липы отлетела часть ствола.

– Тебе бы дровосеком быть, – восхищенно сказал Рома.

На алтарь вновь созданного святилища Лана бросила золотую монетку и удовлетворенно хмыкнула, увидев бафф «скорость регенерации очков жизни увеличена».

– Сойдет для сельской местности. Все свободны. Осада завтра в десять. Ты, святоша, в девять находишь меня и бегаешь за мной, как собачка. Маг твой пусть идет к магам и делает , что они скажут, Ром, покажи ей офицера магов. Остальных -к начальнику лагеря сейчас, пусть он им занятие найдет.

Места для нас ни в одном из дюжины белых шатров лагеря так и не нашлось. То есть, наверное, мест было полно, но нас никто туда не приглашал. И это при том, что ребята упарились, таская с платформ колья для ограды вокруг лагеря, а потом нас еще и отправили впотьмах хворост для костров собирать. Даже хотелось пожелать этим фиолетовым свиньям поражения завтра, но лучше пусть они подавятся своим замкам и навеки от нас отстанут.