– Ну, извините. Я это просто из вежливости спросила, для поддержания разговора.

– Но вообще это не является секретом, в открытой части нашего форума мы рассказываем о том, что создаем свой корабль. Сюда я прибыл за паровым двигателем.

– А разве в Альтрауме есть пароходы? – удивился я. – Никогда не видел, только парусные суда.

Сиборн кивнул.

– Однако у многих из этих красавцев-фрегатов и каравелл имеются небольшие двигатели, управляющие маленькими гребными лопастями под килем, этих лопастей обычно не видно. Дают небольшой бонус к ходу и маневренности. Небольшой, но важный при определенных обстоятельствах.

Мне были совершенно безразличны цели, с которыми Сиборн приехал в Шоан, хотя мысль о том, что все фиолетовые могут погрузиться на корабль и уплыть к едрене фене на веки-вечные, показалась в целом симпатичной.

– Я должен сказать, что лично меня как человека и как члена клана расстраивает вся эта история с войной. И прежде всего – непонятная зацикленность нашего клан-лидера на ваших персонах. Конечно, вы принесли нам довольно много ущерба, но усилия, которые мы тратим на охоту за вами, тоже приносят ощутимый ущерб, кхм. В том числе и репутационный.

– С чего бы это? – спросил я. – О наших с вами приключениях вроде еще не пишут в газетах.

Сиборн попробовал пиво, слегка поморщился и отодвинул кружку.

– Само наличие у нас войны с кланом, который занимает двухсоттысячную или вроде того строчку в имперском рейтинге – это повод, не скажу для насмешек, но для для удивленно поднятой брови точно. И в целом у клана сейчас есть гораздо более важные дела, на которых неплохо было бы сосредоточиться. Поэтому я прикладываю усилия к тому, чтобы убедить Лану в том, что вы всего лишь жалкая горстка неудачников, волей случая оказавшаяся у нас на пути и, по большому счету, не стоящая того внимания, которое мы вам уделяем.

– Спасибо, – сказала Ева.

– К сожалению, вы зачем-то прислали ей оскорбительное письмо, после которого она просто рвет и мечет.

Я оторопел.

– Но это письмо вовсе не было оскорбительным! Я в нем просил прощения, говорил, что мы не специально и предлагал кончить дело миром!

– Да, я читал его. Но, Нимис, наверное, нужно провести хотя бы день в вашем обществе, чтобы понять всю степень вашего простодушия. Лана же восприняла это письмо как изощренную издевку, и поверьте, она – последний человек, который готов прощать оскорбления.

– И что теперь делать? – спросила Ева.

– Я не могу давать гарантий и даже не готов взять на себя роль прямого переговорщика, но полагаю, что попытаться пробить лед вы могли бы, показав искренность своих намерений и предложив хотя бы минимальную компенсацию за все то, извините, свинство, которое вы учинили.

– И о какой сумме может идти речь? Хотя бы теоретически?

– «Хотя бы теоретически» начать можно с минимума, тысяч с двухсот. И при благоприятном течении событий эта сумма может оказаться и финальной.

Акимыч фыркнул в пиво, забил пеной нос и закашлялся.

– Мы и близко не располагаем подобными финансами, – сказала Ева.

– Тогда я бы на вашем месте приложил все силы к тому, чтобы начать ими располагать как можно скорее.

– Но как?! – возмутился я. – Как мы можем что-то зарабатывать, если вы гоняетесь за нами по всему континенту, не давая нам продыху!

– Можете считать это мерами стимулирующего воздействия. В любом случае не в моей власти остановить эту погоню. Я лишь выразил свое, еще раз подчеркну, свое мнение о том, как мы могли бы выйти из этой равно неприятной для всех ситуации. Вы надолго прибыли в Шоан?

– Ага, так мы вам и сказали, – огрызнулся Акимыч, только что закончивший кашлять.

– Вы же понимаете, что я не имею права сохранить нашу встречу в тайне. Но я могу дать вам фору. Двигатель я планирую получить через дня два-три и еще дней пять мне потребуется на транспортировку его к верфи. Но после этого срока я встречусь с Элланой и, разумеется, сообщу о том, где вы. И хотя Шоан большой город, в котором легко затеряться, но у Ланочки есть умение получать нужные ей сведения.

– Через неделю нас в Шоане не будет, – твердо сказала Ева. – Мы тут проездом.

Тут от дверей раздался грохот. Это Хохен решил повернуться и снес вешалки вкупе с висевшим на них барахлом.

Лукась и Гус отправились поднимать, прибивать, наводить порядок и снимать с Хохена застрявшие на его шипастых наплечниках кацавейки, так как лакеи явно не горели желанием подходить слишком близко к рыцарю. Сиборн посмотрел им вслед.

– У вашего клана – удивительные взаимоотношения с неписями, обычно никому и в голову не приходит принимать их в состав.

– Просто мы не расисты и не ксенофобы, – сказала Ева с такой убежденностью, что мы с Акимычем на нее удивленно посмотрели.

– Я-то всегда считал, хоть это и не является распостраненным мнением, что в таком подходе есть здравое зерно. Искины Альтраума в своем роде – совершенство. Вы знаете, как их создают? Lesto сделала ставку на их самостоятельное развитие. Любой искин тут начинается с минимальной программы. Ему дается примитивный стартовый сценарий, а дальше он прогрессирует практически без вмешательства. В искинах базово заложены такие понятия как желательный эффект и нежелательный эффект. Причем нежелательных следует максимально избегать. Недостаток пищи, неподходящая температура, получение ущерба – это условно нежелательные эффекты. И, наоборот, еда – чем выше рангом, тем лучше, уважительное отношение окружающих, отсутствие физического ущерба и тому подобное – это желательные эффекты, к которым нужно всеми силами стремиться. Начинают все птичками и черепашками, обычными мобами, потом развившегося искина переводят в иные статусы, обычно частично удаляя память, но сохраняя наработанные алгоритмы и внося в них минимальные коррективы. В результате здешний полноценный непись – это чрезвычайно сложное существо с обширным багажом программ поведения.

– Погодите, – заволновался я, – получается, тут любой моб может стать неписью?

Ева кинула на меня внимательный взгляд.

– Не всякий, – возразил Сиборн. – Только, так сказать, талантливый. Кроме того у многих мобов программы дальнейшего развития отключены – это все боссы, рарные мобы, мобы квестовые и тому подобное. Согласитесь, было бы жестоко и бессмысленно давать возможность появления самосознания какой-нибудь Пухлинской ведьме, которую игроки убивают раз по двести в день.

– А откуда вы все это знаете? – спросил Акимыч.

– Вообще это не закрытая информация. Лично я получил ее из обширной статьи в New York Times, в которой обсуждались перспективы развития искинов вообще и наработки Lesto именовались «впечатляющими» и «многообещающими». Lesto как всегда никаких комментариев не давала, но, похоже, парень, писавший статью, знал о чем он говорит. Там же он сокрушался, что большинство игроков Альтраума относятся к неписям с пренебрежением, вступая с ними лишь в самые примитивные, диктуемые игрой контакты и таким образом отказываясь участвовать в деле развития искусственного интеллекта в целом.

Лукась и Гус вернулись к столу, причем Лукась не замедлил выразить обществу свое мнение о полной неприспособленности этого дылды к правильной починке вешалок.

– Просто нужно делать, как я говорю, – завершил свой спич Лукась и плюхнулся на скамью.

– Что же, – сказал Сиборн, – думаю, мы с вами прояснили все существенные моменты. Полагаю, наше дальнейшее совместное времяпрепровождение уже будет выглядеть несколько неестественно при имеющихся исходных.

Он звякнул монетами о стол и поднялся.

– А как там Базиль? Который воин света?

– На днях должен выйти из тюрьмы, – холодно ответил Сиборн. – И вот именно с ним я бы никому из вас встречаться не посоветовал.

– Кошмарный тип, – выдохнул Акимыч, когда величественная фигура Сиборна скрылась в дверях. – Говорит, как шилом в мозг тычет.

– Лично мне, – сказал Лукась, – он почти понравился. И понравился бы еще больше, если бы не произносил всяких жутких слов типа «двести тысяч».