В 1990-е годы в СССР часы за решеткой разрешили, но не всем. По-прежнему под запретом они были для подследственных в СИЗО, для воспитанников детских колоний и тюрем (там строгий режим). Например, в Приказе МВД РФ № 333 от 1997 года, где приведен перечень вещей и предметов, которые осужденным разрешается иметь при себе, получать в посылках, передачах, бандеролях, приобретать в магазинах, сказано: «…часы наручные или карманные из недрагоценных металлов (кроме ВК и тюрем)».

Есть и более ранний, датированный 1992 годом, аналогичный документ, и там тоже часы в обычных колониях разрешены. Так что как минимум 30 последних лет ходики были, простите за каламбур, в ходу. И никого это не смущало. Более того, речь шла о том, чтобы разрешить наручные часы в СИЗО. Особенно громко это прозвучало, когда за решеткой оказались известные люди и обратили внимание на «часовую дикость». Среди таких — экс-министр экономики Алексей Улюкаев (он был в недоумении, когда понял, что время в камере нужно определять по некому внутреннему чутью, тем более что из узких окон не видно ни рассвета, ни заката, так что нет даже возможности делать это по солнцу, как наши предки). Потом обратил на это внимание экс-замдиректора ФСИН России Олег Коршунов. Сам оказавшись за решеткой, он не мог понять, как вообще такое может быть, что часы запрещены и нельзя узнать, который час. К слову, особенно важно знать время больным арестантам, которые должны принимать препараты строго по часам.

В итоге после этого во ФСИН выступили за возврат часов в СИЗО. На нескольких совещаниях ведомства прозвучало, что срочно нужно внести изменения в ПВР, разрешить продавать самые простые дешевые часы в тюремном ларьке и/или оборудовать часами каждую камеру.

Во время подготовки проекта новых прогрессивных во всех смыслах ПВР правозащитники настаивали на том, чтобы часы появились в списке разрешенных в СИЗО предметов. Но каким-то загадочным образом вместо этого они были запрещены даже в колониях. Кому пришло в голову «отнимать время» у осужденных? По слухам, кому-то в руководстве ФСИН.

И вот в конце августа — начале сентября 2022 года в некоторых ИК по всей стране часы начали изымать (в других делать этого опасаются — чтобы не вызвать бунтов). К чему это приводит?

— Я теперь вообще не ориентируюсь во времени, — говорит осужденный, отбывающий наказание в одной из российских колоний. — У меня отобрали наручные часы. Теперь мне каждый день могут выносить взыскания за опоздания на смену, на построение и т. д. То есть если на меня будет иметь зуб какой-то сотрудник, ему не нужно будет ничего выдумывать типа «не застегнул пуговицу» или «неправильно поздоровался». Достаточно будет сказать, что я опоздал на пять минут, и все. Несколько опозданий — ШИЗО.

— Я работаю в отряде хозобслуги, — говорит другой арестант. — Без понимания, который точно сейчас час, я не смогу вовремя ни еду разносить, ни убирать на территории. Руководство это знает и пока не заставляет нас часы снимать и сдавать как «запрещенку». Но они боятся, что если будет проверка прокуратуры, то их накажут, ссылаясь на новые ПВР. Хотя местные прокуроры, по слухам, считают, что этот запрет (которого даже в СССР не было) — бредовый.

В команду комитета против пыток поступило письмо от брата Пола Уилана, Дэвида. Родственник американского шпиона спрашивает о новшестве с запретом часов.

— Он пишет, что в колонии Пола Уилана нет часов ни на стенах зданий, ни внутри, — говорит председатель команды против пыток Георгий Иванов. — А с учетом запрета на наручные часы стало тяжело отмечаться каждые два часа, как того требует колония.

Напомню, что стоящие на учете как склонные к побегу каждые два часа должны расписываться в специальном журнале. Дэвид пишет, что не хочет жаловаться на ФСИН (чтобы у Пола не было еще больше проблем в колонии), но просит дать хоть какие-то разумные пояснения.

Осужденные одного из кировских исправительных учреждений пошли дальше и подали иск в Минюст, прося признать незаконным пункт новых правил внутреннего распорядка, где запрещаются наручные часы в колониях. Арестанты настаивают на том, что это новшество репрессивное и что в принципе невозможно соблюдать ПВР, не зная, который сейчас час.

Один из заявителей — Кирилл Блинов, в прошлом известный скинхед, отбывающий наказание в ИК № 11 (в 2011 году он был приговорен к 25 годам колонии строгого режима за убийство по признакам национальной ненависти). Кирилл рассказал автору книги, что после вступления в силу новых ПВР все осужденные должны были сдать наручные часы. И теперь найденные ходики считаются таким же запрещенным предметом, как мобильный телефон. Если часы обнаружат у осужденного в тумбочке, то могут назначить наказание в виде ШИЗО.

По словам Кирилла, после запрета на часы жизнь осужденных в колонии стала почти невыносимой. Люди не понимают, сколько времени, и боятся опоздать на свою рабочую смену, на режимные и другие мероприятия. При этом саму по себе дезориентацию во времени они считают пыткой.

Интересно, что в некоторых помещениях есть часы, но постоянно забегать в эти комнаты, чтобы посмотреть время, неудобно и чревато (сотрудники могут засчитать отсутствие на определенном посту за нарушение).

— Плохо, что не попали в список разрешенных предметов сушилки для выстиранного белья, разделочные доски, пластиковые терки и швейные иглы, — говорят арестанты. — А электронные книги у нас пока так и не появились.

Но проблемы коснулись не только СИЗО. В колониях особого режима и тюрьмах запретили сидеть и лежать на кроватях, а также установили ограничения на хранение в камерах вещей и продуктов питания.

Осужденные к принудительным работам по новым ПВР должны делать обязательную зарядку (раньше этого не было). При этом администрация ИЦ получила право не разрешать осужденным покидать центр даже для покупки продуктов (притом что они должны обеспечивать себя питанием сами), не говоря уже о встречах с родными.

Собственно, это не полный перечень того, что требует решения.

В Минюсте в ноябре 2022 года состоялась встреча по ПВР, где правозащитники рассказали обо всех этих моментах. Министр принял решение проработать все спорные моменты и по возможности внести в ПВР корректировки. К весне 2023 года часть вопросов были сняты, но вот часы так и не вернулись.

Группа членов СПЧ, включая автора этой книги, осенью 2022 года направила обращение генеральному прокурору РФ Игорю Краснову. Правозащитники просили разъяснить, на каком основании заключенных с неотбытыми сроками за различные, в том числе тяжкие, преступления направляют на Украину участвовать в специальной военной операции.

Вопрос не праздный: правозащитников забросали обращениями родственники арестантов.

«Мой сын позвонил из колонии и сказал, что подписал контракт в ЧВК "Вагнер". Говорит, что будут платить от 100 000 рублей в месяц, а через полгода отпустят на свободу. Но у него больное сердце. Он не может воевать. Верните его, пожалуйста!»

«Мой муж и отец нашего общего ребенка 40-летний С. отбывал наказание в ИК № 11 Нижегородской области. 16 сентября 2022 года он заключил контракт с ЧВК. С тех пор я не могу дозвониться в колонию, а на мои письменные запросы приходят ответы, что ФСИН не ведет учет лиц, отбывающих наказание (как такое может быть?), и не предоставляет данные третьим лицам (но муж доверил мне представлять интересы во всех органах власти). Я хочу знать, где он и что с ним».

Таких обращений десятки, сотни…

Марий Эл, Карелия, Коми, Рязанская, Кировская, Ростовская и Тверская области — это не полный перечень регионов, откуда начали поступать сигналы от близких осужденных, которых отправили в зону СВО. Дальше — больше. В интернете появились ролики, где люди с оружием, одетые в форму, заявляют, что они на свободе, передают приветы конкретным исправительным учреждениям. А потом объявилось и видео, на котором человек, похожий на Евгения Пригожина (его связывают с созданием ЧВК «Вагнер»), проводит вербовку осужденных в колонии.