«Около 80 % лиц, отбывающих здесь наказание, выполняют работу за 100–800 рублей в месяц. И это при шестидневной рабочей неделе! При этом выразить несогласие с размером заработной платы невозможно. Это могут расценить как отказ от работы. Таким образом, налицо рабство».

Абакумов расписывает, как перечисляются деньги на лицевые счета, приводит планы выработки и приходит к выводу, что есть двойная бухгалтерия и признаки мошенничества. Рассказывает про антисанитарные условия работы в некоторых цехах, про плохую медпомощь и некачественное питание. «Пищу готовят отвратительно, чтобы оставалось больше отходов для кормления свиней (в лагере большой свинарник). Рыбные котлеты сделаны из костей рыбы, вместо мяса соевые сосиски, тухлая капуста. Более-менее нормально кормят только во время приезда комиссии из Москвы».

Пишет экс-арестант о том, что многим отказывают в приеме документов на УДО, накладывают взыскание по любому поводу, в том числе за то, что человек неправильно поздоровался. А вот самое интересное. Он описывает, судя по всему, нашу проверку (а члены СПЧ были там вместе с мордовским ОНК):

«Администрация лагеря готовила нас к этой проверке две недели. Изо дня в день осужденные все прятали, все "косяки" убирали, чтобы члены комиссии ни в коем случае не увидели антисанитарные условия. Так что получилось, что комиссии показали "потемкинский спектакль", чтобы они сделали вывод о хорошем или удовлетворительном положении осужденных в этом лагере. Получающие нормальную зарплату осужденные-"активисты" отвечали за других, как все хорошо, потому что у них ("активистов") все хорошо».

Специальной колонии для иностранцев в Мордовии после закрытия ИК № 22 (а она как раз была такой) не создали. Но, пожалуй, большинство арестантов из-за границы находятся именно в ИК-17, что в поселке Озерный. Только представьте: кругом дремучий лес, и только с одной стороны есть автомобильная дорога, которая ведет к колонии. И за ИК дорога заканчивается. Тупик.

Вообще когда-то к некоторым колониям в Мордовии прокладывали железную дорогу, ИК-17 не была исключением, но сейчас по этим рельсам ничего не ходит.

В самом поселке проживает около 500 человек, половина из которых, как вы уже догадались, сотрудники колонии. Две улицы, маленькая школа на 100 детей — вот, собственно, и все. Даже храма в поселке нет, но есть он на территории колонии, и туда по большим православным праздникам пускают особо воцерковленных жителей.

Мы заходим на КПП, где все вполне современно. А на территории нас встречает плакат: «СВОБОДА — это когда ничто и никто не мешает ТЕБЕ жить честно». Особенно актуально эти слова звучат на фоне того, что накануне нашего визита был задержан начальник колонии полковник Владимир Денисов: по версии следствия, он вымогал взятку у осужденного (требовал того приобрести ему телевизор и мобильник). 19 ноября 2021 года Денисов был арестован на два месяца. Его место занял новый начальник, который, как мы поняли, колонию впервые увидел вместе с нами, членами СПЧ.

Что сказать про колонию? Типичные бараки, производственные цеха, действительно красивый храм, где большая библиотека и даже можно посмотреть видео с лекциями священников и православные фильмы на дисках.

Коридор с камерами. Ева Меркачёва во время проверки ШИЗО в Мордовии

— Далеко не самая худшая колония, — говорит очередной осужденный. Здесь, кстати, сидит Дмитрий Барановский, в прошлом активист «Боевого братства».

Он словно бы продолжает тему про исправление, поднятую Дрымановым. Рассуждает, что инструментов для реального исправления человека у тюрьмы, увы, немного и что если арестант не видел за решеткой ничего, кроме гадостей, вряд ли он может внутренне измениться.

У самого Барановского 12 взысканий. Последний раз водворили в ШИЗО якобы из-за личной неприязни одного из сотрудников. И, разумеется, с таким «послужным списком» никакого УДО.

— Расстегнутая пуговица не дала ему освободиться, — вздыхает Андрей Бабушкин.

Осужденные рассказывают, что есть нормальные сотрудники, а есть такие, которым нравится провоцировать человека, доводить до истерики, паники или даже до скотского состояния. Первых намного больше.

Большинство опрошенных нами говорили, что колония № 17 сама по себе весьма неплохая, если сравнивать с другими. Жизнь же свою описывали здесь буквально в нескольких словах: «Работаем и надеемся на УДО».

На момент нашего визита в колонии было 662 человека (лимит — 980). Так вот, судя по всему, хуже всего здесь приходится Полу Уилану, осужденному за шпионаж. Американец написал нам жалобу на четырех листах, где подробно изложил все свои перипетии, причем классифицировал их. Итак, документ теперь у нас на руках. Вот на что жалуется Уилан.

Во-первых, на постановку на учет как склонного к побегу со всеми вытекающими (надо отмечаться каждый час, по ночам светят фонариком в лицо, будят). Во-вторых, на порчу и пропажу продуктов из посылок и передач. В-третьих, на неоказание медпомощи (никто из врачей не знает английский, так что у заключенного не могут даже правильно собрать анамнез, а переводчика не привлекают). В четвертых, на блокировку его телефонной карты. В-пятых, на то, что ему не сделали ревакцинацию от коронавируса… Жалоб очень много, суть их сводится к тому, что в колонии к нему плохо относятся. И это похоже на правду. Ну не любят тут шпионов, забывая, что условия содержания абсолютно любого осужденного должны быть человеческими.

— Удивительно, когда начальник отдела безопасности ИК объявляет Уилану, не владеющему русским языком, взыскание за то, что тот не поздоровался, — возмущается Андрей Бабушкин. — Или вот еще. Пол Уилан сообщил о том, что в июле находился в ЛПУ № 21, однако лечения не получал и столкнулся с грубостью медработников. По его словам, начальник поручил другим осужденным «прессовать» его за жалобы.

Возможно, Уилан нагнетает, но даже прокуратура подтвердила, что один из сотрудников вел себя с ним грубо, и вынесла соответствующее представление.

Между тем выясняется, что большинство взысканий в колонии люди получают за мелочи (один из арестантов был дважды наказан за то, что не поздоровался), в ШИЗО можно угодить за то, что «не держал руки за спиной», «не хочет правильно заправить кровать» и т. д.

Граждане Эквадора, Сьерра-Леоне, Украины, Сербии, Китая, Сирии (попали сюда в основном за контрабанду наркотиков) жалуются, что звонить близким очень дорого, что их письма на иностранных языках не отправляют, что книг на их языках в библиотеке нет, что цены в тюремном ларьке для них неподъемные…

Что сказать про мордовские зоны по итогам проверки? На мой взгляд, они не пыточные, но очень проблемные. И самые серьезные из бед — это труд за копейки, плохая медицинская помощь и репрессии за жалобы. Подробнейший отчет мы предоставили во ФСИН России.

Помещение отряда. Главная проблема — нет защитных бортиков, из-за чего осужденные ночью падают с коек. ИК-11, Кировская область

«Ты не в Мордовии, чучело!» — эту фразу из рассказа знаменитого писателя Сергея Довлатова за решеткой знают многие. И хотя она была произнесена героями повести в Америке, так хочется, чтобы она перестала ассоциироваться с мордовскими тюрьмами.

Если бы судьба забросила вас в Мордовию, вы бы наверняка не сразу поняли, где кончается зона, а где начинается воля. А главное — где хуже (как это ни жутко звучит). В большинстве деревень нет ни кафе, ни магазинов, ни вообще сколь бы то ни было знакомой и привычной нам обстановки. Некоторые колонии для местных жителей являются центром цивилизации. Здесь в случае чего можно получить медицинскую и прочую помощь, здесь есть храмы (и в них иногда пускают верующих вольных).