— Принцесса Элиани, рад видеть.

— Королева Лестар, — поправила она.

— Разве? — улыбнулся он. Все такой же самоуверенный и наглый, как ей запомнилось. Но что-то изменилось в нем с их последней встречи. Тогда он был словно призрак, тень самого себя. Сейчас же… это был тот самый анвар, который танцевал с Аурой на празднике благословения. В нем была…

— Вы изменились.

— Вы тоже.

— Что привело вас?

— Хотел понять кое-что, — туманно ответил он, — Впрочем, вы не знаете. А вот ваша подруга…

Мила непонимающе выгнула бровь и посмотрела на дрожащую Жанну, пытающуюся скрыть страх. Слабая и бесполезная попытка. Их невозможно не бояться. Единственная, кто мог без страха, а даже с вызовом смотреть им в глаза, давно покоится в земле.

— Вы не совсем правы, принцесса, простите, королева Лестар. Не одна вы умеете притворяться. Не так ли, мисс Эвердин?

Она не поняла ни слова из всего, что было сказано, но анвары не собирались просвещать. Наследник обернулся к Лестару и продолжил прерванную беседу, как ни в чем не бывало.

— Да что происходит? — спросила Мила, когда они отошли достаточно далеко.

— Это не важно. Точнее важно. Для Милы.

— Говори, — требовательно проговорила она.

— Знаешь, ты так сейчас мне ее напоминаешь. Ясми, ты все больше и больше похожа на нее.

— Не переводи тему. Знаю я все эти уловки.

— Да не о чем говорить. Это не моя тайна. Но как узнали анвары? Они не просто так приехали. И отнюдь не за тем, чтобы наладить отношения с Морийским королем.

— Тогда зачем?

— Они хотят узнать, знаешь ли ты что-нибудь о последней из рода Леер.

— Не понимаю, зачем?

— Они думают, что ты, точнее, Мила, как ее лучшая подруга, должна знать, где она.

— Не понимаю. В каком это смысле?

Мила и правда не понимала. Слышала, слушала, а смысл терялся где-то между этим потоком слов.

— Они зря приехали. Мила ничего не знает.

— А ты?

— А я… слава Всевидящей, что у меня есть это, — ответила Жанна и коснулась маленького темного камня на шее, — Я знаю, наследник читает мысли. Но эта маленькая вещичка может защитить от всего. Надеюсь, даже от этого. По крайней мере, на Ауре сработало.

— На ком? — воскликнула Мила и так сильно сжала руку Жанны, что оставила синяки. И почти прокололась.

— Прости, просто анвары снова на нас смотрят. Я их боюсь.

— А кто мне полчаса назад внушал, что они совсем не страшные? — усмехнулась подруга.

— Конкретно эти представители — исключение из правил. Так что там с Аурой?

— Это не моя тайна. Мила, если бы была здесь, испепелила бы меня на месте.

— Она не владеет магией огня. Но, не сомневаюсь, что нашла бы достойную альтернативу. Перестань тянуть кота за хвост и говори. Я не Мила, но умираю от любопытства.

— Последняя из рода Леер жива. Вот и вся тайна. И, похоже, они тоже в курсе.

Если бы в этот момент Мила не сидела, то непременно бы свалилась от осознания, непонимания и шока.

— Как такое возможно?

— Я не знаю. Но я встречалась с ней несколько раз. Первый тогда, в Свере, помнишь?

Мила машинально кивнула. Конечно, она помнила. Но Жанна не заметила ее невольного жеста.

— Прости, иногда ты так напоминаешь ее, что я начинаю путаться. Тогда мы пытались понять, кто отсылает деньги матери одной из погибших подруг Ауры. Подозреваю, именно она и присылала, и письма Арайе, бабушке Тима, тоже она писала.

— А второй раз?

— А второй снова в Свере. В тюрьме.

— Ты обязательно расскажешь мне все в подробностях, но не сейчас. Здесь слишком много глаз и ушей. Да и я, признаюсь, вымотана.

— Я понимаю.

— Я, пожалуй, пойду. Ты остаешься?

— Да. Мне надо кое-что сделать для Майка.

— Хорошо.

— Хочешь, я провожу тебя?

— Нет. Не волнуйся, я дойду.

Меньше всего сейчас она хотела, чтобы Жанна увязалась за ней. Намного больше ее волновали они. И то смятение, что вызвали слова Жанны. Если это правда, если все это правда…

— Она жива?

Мила не смогла не спросить. Дождалась, когда анвары пересекут коридор, и задала мучивший ее вопрос.

— Да, — ответил наследник и разбил одним лишь словом все ее хваленое благоразумие и сдержанность.

— Как же так? Почему? Четыре года…

— Думаю, я задам этот вопрос от вашего имени.

— Если она не объявилась, не сказала, значит, были причины.

— Нет таких причин, — не согласился он, все уже для себя решив.

— Всегда есть причины, — не согласилась она. Теперь понимала. Не принимала этого, злилась, была полна гнева, но могла понять.

— Вы не знаете, где она?

— Нет.

— А ваша подруга?

— Все что я знаю, она где-то в Свере. Вам, с вашими возможностями не трудно будет прошерстить свободный край. Только вот вопрос, если бы она хотела, то уже объявилась. Вы так не думаете?

В ответ он наклонился к ней так близко, что она могла различить едва уловимый шепот.

— Вы, люди, так легко забываете о привязанностях, можете отмахнуться от любви, найти новую, забыть. Для нас все гораздо сложнее и проще одновременно. Нас не раздирают ваши противоречия, ваши чувства и тревоги. Мы любим лишь раз.

Она задрожала. Он словно обвинял ее. Бил наотмашь, хотя не имел никакого права на это. Поэтому она вскинула голову и посмотрела прямо в глаза.

— Не вам учить меня любви. Ваше высокомерие, уверенность в своей непогрешимости лишило меня подруги и четырех лет покоя. Вас там не было.

— Я не хотел вас обидеть, — холодно и равнодушно ответил он и отступил на пару шагов.

— Вы не обидели. Единственное, о чем прошу, дайте знать, если найдете.

— Когда, — поправил он, — Когда найдем.

Они уже собрались уходить, ведь сказанного и прочитанного было вполне достаточно и все же.

— Кого вы ожидаете найти? Ту восемнадцатилетнюю наивную девочку? Прошло четыре года. Той Ауры больше нет.

— Я знаю.

— Нет, не знаете. Я с трудом узнаю себя в зеркале. А не пережила даже половины того, что, возможно, испытала она. Готовы ли вы к тому, что найдете в итоге?

— Я готов рискнуть.

— Тогда я пожелаю вам удачи. Она вам еще очень и очень пригодится.

— И вам, принцесса Элиани. Берегите себя. И… если вам что-то понадобится, любая помощь…

— Слово наследника?

— Слово повелителя, — ответил он.

А она вдруг поняла, что и он совсем не тот, что раньше. И уже не наследник, уже не тот, каким был, какими все они были когда-то. Успокоилась. Поняла, что не откажется. Пойдет до конца. Хотелось бы и ей так же быть уверенной хоть в чем-то. Быть более смелой, что ли. Понять себя. Но пока она понимала только то, что уже не одна, что должна заботиться не только о себе. Жить за двоих. И кто бы ни был там, у нее внутри, она будет любить его и не позволит никому обидеть. Разберется со своими проблемами и мужчинами, примет решение, каким путем идти. Она разберется, но только не сейчас. Чуть позже. Вот сбросит накопившуюся энергию куда-нибудь. Да хоть на эту вазу. Милава закрыла глаза и выплеснула энергию, а когда открыла, с ужасом поняла, что заморозила весь коридор, от стен до потолка. И даже растение в вазе превратилось в изящную ледяную скульптуру. Осознав все, что натворила, ушла в подпространство и уже не видела, как нерасторопный слуга проехался по льду и опрокинул поднос, а за ним стражники и несколько гостей. А потом появился Лестар, чтобы лицезреть все это безобразие, где куча живых тел пыталась встать, но ноги разъезжались и дамы снова падали, окончательно портя дорогие наряды, а кавалеры барахтались в этом скоплении юбок и оборок вместе со слугами и пытающейся помочь стражей. Он даже не стал убирать все это безобразие. Его занимал другой вопрос, а точнее — сцена, похожая на эту, когда одна злобная ледяная принцесса точно также заморозила комнату после собственной свадьбы. Он нахмурился еще больше. Еще меньше стал понимать, но намерен был выяснить. Главное — все продумать до конца, до самых мелочей. Чтобы не спугнуть и не обмануться самому. Ведь даже надежда иногда может ранить, особенно если она не оправдывается.