— Тогда давай хотя бы попытаемся.

— Давай. Ты отпустишь Артура Марани?

— Да сдался он тебе, — простонал Лестар, — Ты понимаешь, как это будет выглядеть?

— Как жест доброй воли.

— Так, словно я сам даю ему добро на партизанскую деятельность против меня же.

— Нет, если договориться. Артур не идиот. Он понимает, что просто так ты его не отпустишь. А вот если…

Он обернулся к ней. Его маленькая, любимая девочка. Сколько же еще в ней таится сюрпризов?

— Не нравится мне твой взгляд, — насторожилась принцесса.

— Правильно, — усмехнулся он.

— Что ты задумал? — отступила на шаг, потом еще и еще, пока в стену не уперлась, а он приблизился так близко, что его дыхание ощущалось на коже.

— Я собираюсь взять тебя прямо здесь, на столе, — хрипло ответил он и приступил к делу, распутывая пальцами узлы на корсете. И зачем только она выбрала это изящное, но очень коварное платье. Эти ленты… проще разодрать, что, собственно он и сделал.

— Эй! — воскликнула принцесса, — Это было мое любимое платье.

— Я куплю тебе новое, целую сотню, любой расцветки, фасона и длины.

И как же он это говорил. Соблазняя одним голосом, смысл слов просто терялся в потоке эмоций, которые вызывали его умелые руки и губы, и огненная стихия крови, которая сейчас не обжигала, но ластилась, как радостный, беззаботный щенок.

— Так что с Артуром?

— Еще хоть слово о нем, и он сгниет в тюрьме. — Прорычал он и накрыл ее губы своими.

А вечером король подписал указ об освобождении подозреваемого в покушении бывшего фаворита короля Августа, Артура Марани.

— Тонкий ход, — не смогла не восхититься Мила. Создать для народа иллюзию справедливости и, более того, благородства короля. Конечно, многие не поверят, но еще больше людей будут убеждены, что нынешний король не таит зла. И таких большинство, целый народ. Но при всем при этом, как бы Мила ни старалась, как бы ни убеждала, Лестар был категорически против отмены рабства, словно от этого его жизнь зависела. Она не понимала этого упрямства, а ведь ничем иным это не объяснялось. Рабство настолько устарело, пропиталось какой-то порочностью и злом до самого дна, что если в скором времени ничего не предпринять, желания и лозунги мятежников снова пропитают мысли народа. А там и до гражданской войны недалеко. Но все ее доводы сейчас разбивались о глухую стену непонимания или не желания понять.

— Не лезь в это.

Она уже устала раз за разом слушать один и тот же ответ: «Не лезь». Вот только сдаваться не собиралась. Поэтому обратилась к единственному человеку, который мог помочь в данной ситуации, Майку.

— Ты действительно хочешь это сделать? — спросил друг, пытаясь в очередной раз отговорить ее. Но принцесса Элиани всегда отличалась поразительной целеустремленностью, а сейчас ей хотелось понять, что же скрывается за маской короля и откуда такая одержимость рабством.

— Да. Я не пожалею, — уверенно ответила она и все же… ошиблась.

Мы напились. Наклюкались в зюзю, полностью отключили мозги, перепили, накачались, проспиртовались, поругались, помирились, подрались с орками. Не, это мальчики дрались, а я под столом отсиживалась, не забывая при этом ставить клеймо на лбу очередному упавшему несчастливцу. Чем? Кружкой. У нее такое интересное клеймо на днище выгравировано, какое трудное слово, и не выговоришь, особенно когда с бодуна. В общем, на днище красовалась изящная восьмерка. И каково же было мое удивление, когда пол-гостиницы нашей наутро восьмерками сверкало, да что другие, у Эйнара такая же, аки звезда на лбу светилась. Даже челка, которой он пытался прикрываться, слабо помогала. Вот это я дала. Это когда ж я его? Это как же? Пришлось спасаться бегством и весь день отсиживаться в номере, когда он осознал, кто такой умелый поставил ему метку на лоб.

— Руки бы тебе оторвать, — шипели снаружи и пытались выломать дверь. Ну-ну. Если с моей магией он, может, и справился бы, а вот силы повелителя…

— А нечего было лоб подставлять, — ответила я.

— Да я упал.

— Перепил, ноженьки не удержали?

— Слышь, мелкая, придушу ведь.

— А ты сначала догони, — хмыкнула я, и даже язык показала двери. А потом обернулась, — Вот видишь, как со мной обращаются твои друзья. Угрожают, гоняются, покоя не дают.

— Тебе не дашь, — как-то очень грустно ответил мой анвар и заключил в родные объятия. И поцеловал… в нос. А я рассчитывала на другой поцелуй. Какая жалость. Но шутки шутками, а Рейвена действительно что-то волновало. Слишком он был отвлечен и рассеян сегодня.

— Что-то случилось?

Он не хотел говорить. Видела по глазам, и все же ответил.

— Нас очень настойчиво пытаются втянуть в войну. Вчера в Девере напали на наше посольство.

— Кто?

— По слухам, безликие.

— По слухам?

— Все указывает на это. Их почерк.

— Но?

— Но это не они. Я слишком хорошо знаю их методы.

— Я так понимаю, живых там не осталось.

— Они не пощадили даже эльфийские семьи.

— Насколько все плохо?

— Нет ничего, с чем я бы не справился, но нужно время. И повод. От меня ждут активных действий. Совет давит. Эльфы настаивают на ответных действиях. А нам не нужны сейчас конфликты. Черт! Это прекрасная возможность ослабить Адеон, переключить внимание.

— Значит, стоит подложить совету и всем этим недругам большую такую розовую свинью, — ответила я. Не люблю, когда он хмурится, но обожаю, когда так растерянно непонимающе глядит на меня. Ну же, все просто, почти очевидно. Догадайся. Ох, это его ликующее, восторженное выражение. Прямо бальзам на душу. А вот подхватывать меня не надо и кружить по комнате тоже не надо, и вообще, я с бодуна, нехилого такого. А вот целовать можно. И здесь, и здесь, и здесь и…

В общем, я потерялась на время. Совсем забылась и даже о предложении своем как-то подзабыла, зато мой анвар все прекрасно помнил.

— Свадьба?

Какое ужасное слово. Но я привыкну когда-нибудь, а вот…

— Не в ближайшем будущем. Помолвка.

— У нас уже была.

— Ага, — скривилась я. Помню, помню это ужасное событие. Уж лучше б не вспоминала, — Только вот мое-то колечко при мне, а твое куда подевалось? Как знать, может, ты исчезаешь по утрам совсем не за тем, чтобы решать свои государственные дела. Может, у тебя там любовница ждет не дождется, и не одна.

— Интересно, когда бы я успел? Ты же меня совсем заездила.

— Что? — возмущенно воскликнула я и ударила ладошкой по обнаженной груди этого нахала. Пожалела. Поцеловала, подула даже и как-то незаметно переместилась на спину и мой анвар, нависающий сверху…

— Я никогда тебе не изменял.

Проняло. То, с каким взглядом он это сказал. Пожалела, что вообще исчезла тогда.

— Пытался. Хотел почувствовать хоть что-то кроме…

— Прости.

— Они были безлики. Просто чужие.

— Мне так жаль.

— А потом меня захватила другая идея. Найти ту тварь, что отняла тебя. Ведь неспроста кто-то задержал меня в Адеоне. Убийство анвара у врат, волнения в Серебряном лесу.

— Волнения?

— Мне тогда приходилось решать много дел сразу. Успокаивать лесных, уговаривать дружеские страны, быть громоотводом.

— А тут я со своим письмом, — сокрушенно сказала я. И мой анвар не стал лгать.

— Я хотел приехать. Одни боги знают, как я тогда хотел. А еще больше жалел, что отпустил доучиваться в этой твоей академии. Кто знает, что бы случилось, если бы мы тогда закончили начатое.

— Это ты на что намекаешь?

— На твою жалкую попытку соблазнения.

— Вот как?! — возмутилась, глядя, как мне ехидно и провокационно так ухмыляются прямо в лицо, — Значит, неумелая, жалкая, криворукая?

— Эй, нет. Я такого не говорил.

— Но подумал.

Ну, держись дорогой, сейчас ты у меня получишь, пощады запросишь. Ответишь за каждый свой намек. Так, с чего мы начнем? С уха. Какое у него красивое ухо и вкусное.

— Что ты делаешь? — спросил мой анвар, когда я переместилась поцелуями на шею. Вот только попытки отстраниться не делал. Жаль, что здесь у него нет крыльев. Наверняка с ними все в тысячу раз острее будет. Но ничего, мы наверстаем. У нас ведь вся жизнь впереди. Одна на двоих.