Отпустил, как же. Это только так кажется. Видела я, какую защиту он на меня повесил. Тот барьер, что не давал общаться с миром, лишь слабое подобие.

— А еще я не люблю, когда ты хмуришься. И закрываешься от меня. Тогда появляется он. Его я совсем не люблю.

— Кто? — не понял Рейвен.

— Повелитель.

— Совсем не любишь?

— Ну, не то чтобы совсем. Я его не знаю.

И вот мы перешли к тому, что иногда не дает покоя и заставляет сомневаться. Я села на постели и подтянула колени к груди.

— Я не знаю того тебя. Не знаю, чего ожидать. Иногда кажется, что ты совсем чужой. И переступишь через меня, как через всех остальных, если придется.

Он тоже сел и заставил повернуться к себе. Смотреть прямо в глаза.

— Я люблю тебя, Аура. Больше власти, трона, силы, Адеона. Больше всего и всех. Без тебя я перестану существовать. Без тебя я… ты — мой мир.

— Я знаю. Но я также знаю, что не все в тебе любит меня.

— Ты ошибаешься. То… что заставляет быть равнодушным, надевать маску, играть роли. Это всего лишь маска. Повелитель — маска.

— Хотелось бы верить, — а потом я не выдержала, взяла его лицо в захват своих ладоней и с жаром зашептала, — Поклянись мне, пообещай, что что бы ни случилось, ты будешь бороться. За меня, за нас. Не отпустишь. Что бы ни случилось.

— Я не смогу это сделать, даже если бы захотел, — улыбнулся он и положил свои большие ладони на мои руки.

— Пообещай.

— Хорошо. Обещаю. Ты дрожишь…

Да, я дрожала. И чем дальше, тем хуже. Я боялась потерять это. Наше маленькое счастье, такое непрочное и зыбкое. Такое правильное и неправильное одновременно. Может, если мы поженимся, все станет лучше. Я успокоюсь. Хотя нет, не успокоюсь, пока не разберусь со своим халфом или хотя бы поговорю. Но не сейчас. Сейчас я хочу хоть на миг забыть обо всем и обо всех. Просто насладиться моментом. Разве я это не заслужила? Мой маленький кусочек любви. Совсем малость, которой так страшно лишиться.

Когда совсем рассвело, он ушел. Дела мира требовали его присутствия. И опять я не спросила, что же будет дальше. Ведь хотела, но мой анвар очень грамотно умеет отвлекать. Быть может, он делает это специально? В следующий раз непременно спрошу. Сегодня ночью, например. А я не сомневалась, что он обязательно появится, и уже предвкушала это.

Когда появился Акрон, я пыталась справиться с сиянием. И ладно лицо и руки, которые можно замазать кремом или спрятать под перчатками, но глаза… Со мной происходило что-то непонятное. Словно меня переполняла сила настолько огромная, что в глазах то и дело пробегали разряды.

А Акрон был на удивление бодр. И даже улыбался.

— Э…

— Ты сияешь, — заключил он.

— Я-то понятно, а ты отчего?

— Ну, — я выгнула бровь. Никогда не видела Акрона таким смущенным. Даже ущипнула себя, чтобы убедиться. А уж когда поняла причину, сама покраснела от… не знаю от чего, — Ваши эмоции… давненько я такого не испытывал. Да, если честно, вообще никогда. При дворе настоящая любовь — редкость. А твои чувства… не знаю, может, я просто на твою волну настроен, может, то, что ты универсал… В общем, они бьют через край.

— Напомни, когда тебя Эйнар сменить должен? — спросила я, чтобы хоть как-то сменить тему. Акрон сейчас здорово на наркомана смахивал. С него станется, пристрастится. А мне в наших с Рейвеном отношениях никакие свидетели не нужны. Никто не нужен. Вот бы еще от халфа избавиться, и я совсем счастливой стану. Буду всегда сиять. Но только в Адеоне. А здесь выделяться нельзя. И переизбыток энергии куда-то деть нужно. Лучше в землю. Главное найти какую-нибудь истощенную землю, чтобы насытить переизбытком. А кто лучше расскажет об этом, как не деревенские бабушки-старожилы.

Вот и когда мы въехали в одну из таких деревень, Акрон не мешал, только хмыкал многозначительно. Нет, еще немного, и я с Рейвеном поговорю. Пусть сделает что-нибудь. А то Рон это еще ничего, а если Эйнар заметит, изведет своими шуточками.

Я спешилась, поздоровалась, попросила водицы напиться. Не отказали. А значит, контакт налажен. Это хорошо. Деревенские люди простые, но и проницательные очень. Вот и вопрос мой услышали, поцокали языком и даже как-то обрадовались даже. Не каждый день маг приезжает и готов делиться силой просто так, ни за что. Это же целое событие. Эх, моя ошибка. Надо было по-тихому, к деревенской знахарке обратиться. А я на главную улицу поперла. Ну, не дура?

И все же, показали мне злосчастное поле, проводили даже, всей деревней. Когда подошли к полю, местная знахарка в весь этот балаган включилась. Посмотрела грозно на всех разом и заставила селян разойтись. Она была не молодой и не старой. Чем-то Мойру напоминала. Хорошая женщина, проницательная. На чай пригласила с травками. А мы и не отказались, только сначала дело. Я сняла перчатки, коснулась уставшей земли. И правда земля страдает, когда отдает все силы и не получает ничего взамен. Вот и стонет земля, мается, умирает потихоньку. А когда умрет, болезнь перекинуться может, как серая гниль у ягод. Заразит здоровые плоды один за другим, пока вся пашня не превратится в гниющее ничто. И тогда только огонь и спасет. Не растения, но землю. Я опустила руки в стылую землю, позволила ей забрать, сколько нужно было и даже чуть больше, а потом поднялась, смахнула с ладоней, обтерла о штаны и обернулась к Акрону.

— Ну, как? Не свечусь?

— Теперь нет, — ответил он. И было в этот момент в его глазах что-то такое. Я поежилась. Не люблю, когда на меня так смотрят. Словно я чудо какое-то или диковинный, уникальный камень, на который случайно набрели гномы. Я — всего лишь я.

— Спасибо вам, — улыбнулась знахарка. Она тоже на меня странно смотрела, но за рамки не выходила и не спрашивала ни о чем.

В ее доме было тепло, уютно и спокойно. Акрону нравилось.

— Вы ведь не здешние? — наконец, решилась спросить женщина.

— Нет. Проездом.

— Куда путь держите?

— На восток, — туманно отозвалась я. Знахарка понятливо кивнула.

— Не каждый день в наши края маги заезжают. Тем более такие.

— Какие?

— Способные настолько с природой в гармонии быть. На это ни ведьмы истинные, ни природники маги не способны.

— А кто способен? — спросила я, настораживаясь.

— Не люди.

— Побратимы?

Женщина кивнула. Интересно. Нет, я знаю, конечно, что не все они вымерли, но откуда знать простой деревенской знахарке о том, кто такие побратимы. Если она простая, конечно.

— Видели уже таких?

— Давно. Много лет прошло. Я тогда еще девчонкой была. Только-только академию закончила. Магиана из меня никакая получилась. А вот знахарка, да еще и с дипломом — неплохая. Я в Легорию отправилась. Тогда не было войны и безликих, и зла, что заполонило многих. Помню коронацию последнего короля Легарров, помню его свадьбу и рождение первенца. А потом были открыты врата, и пришла тьма, появились безликие.

— Почему первой пострадала Легория? Свер ближе.

— А потому что Легарры были очень смелыми королями и поддерживали побратимов, они первые и единственные предоставили убежище королевской семье.

Знахарка говорила, рассказывала о былом, а мы с Акроном слушали, понимая, что в этой неприметной деревеньке нашли настоящее сокровище. Очевидца тех событий. Забытого, скрытого временем, слухами, ложью, прошлого. Что это? Очередная шутка судьбы? Ее игры или дорога, по которой она меня ведет? А может, это и не она вовсе?

— Однажды, ко мне привели роженицу. Из благородных. Тогда Легарры уже взошли на эшафот, но эта девочка… у нее на животе был дракон.

— А цвет?

— Синий, как у всех Легарров.

— Точно синий, не серый?

— Синий, — уверенно проговорила женщина, а потом продолжила, — Но я понимаю, почему вы спросили об этом. Есть специальные средства, травы и магия такого рода, что можно скрыть и дракона, и его цвет, или наоборот — нанести.

— Зачем?

— Чтобы обмануть. Для кого-то это возможность стать королем, для кого-то — спрятать свою сущность. На это способны только истинные ведьмы или очень сильные маги.