— Вечером перед вторжением. А утром Тор меня увел. Я даже попрощаться не успела, не сказала, что не виню их, что счастлива, что они у меня были. Самые лучшие родители.

— Они знают.

— Нет, не знают. И никогда не узнают. Я ведь тогда почти ненавидела отца, за то что рассказал, за то, что лгал. А теперь даже сказать не смогу как мне жаль, прощения попросить. Ничего не смогу.

— Это тяжело, терять родных. Но время, что бы ни говорили, оно лечит.

— Откуда тебе знать? — враждебно отозвалась девушка. Знала я этот взгляд, гнев нужно на кого-то вылить, найти виноватого, иначе боль просто сожрет. Вот она и нашла меня, я в свое время кидалась на Азраэля. Да, он убийца, виновник всех моих бед, объект самой сильной моей ненависти, да что говорить… Именно с ним я научилась ненавидеть по-настоящему. Раньше не знала, каково это. Но без него в те дни я бы сошла с ума, наверное.

— Я тоже потеряла семью когда-то. Целую жизнь. Прекрасную и безоблачную, как у тебя. Пройдет время, и ты научишься жить с этим. Или можешь сделать самоцелью.

— Что?

— Месть. Ты же хочешь отомстить?

— Хочу.

— Я не стану тебе мешать. Только подучиться надо, чтобы не попадаться. Надеюсь, повстанцы научат, когда мы до них доберемся. Да и я помогу, чем смогу. Если позволишь, конечно.

— А драться научишь? Как ты.

— Научу. Почему нет. Это нетрудно.

Она загорелась. Порывалась даже начать прямо сейчас, но я слишком устала охранять ее покой ночью, поэтому поручила ей первое задание. Постараться не разбудить меня днем.

— Из дома ни ногой.

— Но что мне делать?

— У меня в сумке книга есть. Про травы разные. Почитай, если хочешь.

— Хочешь из меня новую подружку-травницу сделать? — съязвила она.

— Нет. Хочу, чтобы ты научилась быть не настолько бесполезной в этом путешествии. Если меня ранят или останешься одна, что будешь делать тогда? Как отличишь съедобную траву от ядовитой? Как поймешь, где находишься? А травки многое могут. И накормить, и напоить, и путь дальнейший подсказать. Все. Я спать. А ты делай, что хочешь. Только не мешай.

Мне удалось поспать до самого вечера. Слабая, но радость. Илану сморило. Посмотрела на стол, а она мою книжку до половины прочитала. Заинтересовала. Это радует. Значит, способная девочка. Ей бы подучиться чуть-чуть. В гильдии, например. Там быстро из таких, как она, наивность выбьют, зато сильнее станет, и гнев во что-то иное перейдет. Позволит смириться.

— Замучился совсем мальчонка. Весь вечер около вас прыгал, — заметил Алим.

— Да, хороший мальчик. Ученик мой.

— Знаете, сам до города не смогу проводить, но знаю, кто сможет.

— Будем рады, — откликнулась я. А потом стекла задрожали, и тревожно как-то стало. Словно кто-то строил портал. Полыхнуло так, что на миг вся улица засияла, словно днем, а потом стихло все, чтобы через секунду раздался оглушительный взрыв. Алим бросился в погреб, его супруга на печку. Схватила детей и тоже туда. А потом хозяин вернулся, держа в руках арбалет. Не простой сельский житель оказался. Бывший наемник, бывший вояка. Знал, что такое война. Вот только не здесь. Не правильно все это, не должно здесь быть войны.

— Думаете, по нашу душу? — спросила я у него и попыталась хоть краем глаза понять, что это так полыхает.

— Мельница, — пояснил мужчина, — Кто-то открыл портал.

— Уже поняла.

— Уходить вам надо.

Это я тоже понимала. Толкнула Илану, зажала рот, чтоб не кричала и стащила с лавки.

— Не понимаю, как они все время меня находят, — прошептала девушка, а я задумалась.

Никак, если только кто-то умелый на ней маячок не поставил. Черт. Почему сразу не проверила? Мой промах.

— Одевайся. Живо.

На улице снова громыхнуло, а потом застучало что-то, и кто-то закричал.

— Уходите.

— Простите нас. Простите.

Мы вылезли в дальнее окно, что ближе к лесу. Заметили. Сдерживающее заклятье чуть не задело, затем еще одно. Я выбросила свое. Специально не целилась, но, кажется, попала.

И мы побежали. Благо, в лесу снега не было. Лес все скроет, спрячет, если нужно, главное попросить, найти подход. Вот и я старалась. Взывала к лесному хозяину, умоляла о помощи и услышала, как лес откликнулся, зашуршал своими листьями, здоровался. Здравствуй, мой хороший. Помоги, спрячь от недругов жестоких. С плохими намерениями они идут, жизни лишить хотят, а ведь жизнь — это святое. Тебе ли не знать? Ведь каждое дерево, травинка, куст, каждая тварь лесная — это детище твое. Защити!

Илана упала. Я попыталась ухватить, но она сползала очень быстро по размокшей от дождя жиже, еще чуть-чуть, и свалится в овраг. Не успела. Хорошо, догадалась не кричать, лишь слабо вскрикнула от испуга, словно птица и съехала вниз. Но и здесь лес помог, скрыл тот шум, что мы устроили, за ночными звуками. Но мы слышали погоню. Где-то совсем рядом.

— Сиди тихо. Не шевелись. Я уведу их, — зашептала я. В темноте не очень поняла, но, кажется, услышала, кивнула. А я поспешила дальше. Уводя преследователей как можно дальше, создавая шум, главное только — успеть. Обмануть. Ну же, давайте. Поверьте. Я здесь. Я нужна вам, не она. И они поверили. Свернули в лесную чащу, зашумели, захрустели ветки, голоса услышала. Людские. Значит не безликие. Уже хорошо. Те никого не щадят. А лес вознамерился их достать, да лесной хозяин постарался. В самую топь их вел, подталкивал, торопил, но и меня изрядно поплутал. Шутник. А потом вывел прямо к тому самому оврагу. Только Иланы там уже не было.

Мира не могла прийти в себя от счастья. Колан с ней, здесь и сейчас. Говорит, что любит, что никогда никому не отдаст, и она верит. Потому что знает, что это правда. Ему тоже понравился Нерис и дом понравился. Он ведь наемник, с тех пор как в 17 лет ушел в корпус. С тех пор настоящего дома и не знал. И домашнюю еду ел не часто, и женской ласки давно не видел. Было когда-то. Но в основном в пансионах ночных мотыльков. Конечно, Мире он об этом не говорил. И о том, как душа болела все это время без нее, и о том, что сам того гаденыша в ванне утопил, услышав, что он хочет сделать с его девочкой, не рассказывал. Не надо ей знать о таком. Она о хорошем думать должна, о светлом и чистом, как белоснежные простыни, отдающие травами, на которых спал сейчас. А ведь он много лет не спал на простынях. Все топчаны, да сеновалы, жесткие кровати, пропахшие плесенью и пылью матрасы, вонючие подушки и грязь.

А здесь домашняя еда, вкуснейший луковый суп, чай из душистых трав, чистые простыни и диван, пусть не такой мягкий и удобный, как кровать, на которой спала Мира, но… у него еще будет время туда перебраться. Доказать ей, что достоин, что не предаст, что защитит, что сделает все. Лишь бы согласилась, не прогнала, приняла. Хоть и не заслужил. Ни единого волоска ее не заслуживал. Пока. Но даже так он подобного, настоящего счастья давно, да что давно, никогда не испытывал. И не променяет его больше ни на какой долг и обязанности.

В дверь заколотили с такой силой, что полквартала перебудили. Ночь же на дворе. Он весь подобрался, натянул штаны и достал нож. Мира спустилась вниз в своей сорочке и даже ведь халат не успела надеть. Он бы оценил все ее неприкрытые соблазнительные части тела, если бы в этот момент в глаза не смотрел. Полные страха глаза. И все в душе в этот момент перевернулось. Какой же он был идиот! Как он мог столько лет преследовать, укоренять в этой чистой душе этот животный дикий ужас? Нет. Он больше не позволит. Ни себе, ни другим. Не будет больше в ее глазах страха. Он костьми ляжет, а вытравит его. Уничтожит всех тех, кто заставляет ее так бояться, трястись от каждого шороха и начнет с незваных гостей.

— Иди к себе, — приказал он. Но она упрямо покачала головой.

— Может, это клиент.

— Какие клиенты могут быть в такое время?

— Срочные. Конфликт закончен, а беженцев меньше не стало. И болеть люди не перестали. Даже по ночам.