Несмотря на ледяной холод и дождь, Мерси была вся в поту и не нуждалась в одежде. Но Нова уперлась, и они выбили стекло камнем, открыли окно изнутри и забрались в дом.

В доме пахло канализацией и сигаретным дымом. В платяном шкафу девочки нашли кое-какую одежду и примерили ее перед зеркалом в коричневом коридоре.

Еще в доме нашлась еда – кукурузные хлопья и хлебцы, а в морозильнике оказалась пачка мороженого в бело-красно-зеленую полоску, умопомрачительно вкусное. На стене кухни висел старый телефон, из тех, где надо крутить диск пальцем. Мерси принялась накручивать диск, щелкавший при каждом обороте.

Она набрала номер Эркана. На Нову произвело впечатление, что Мерси помнит все цифры. А вот Эркан, судя по его ответу, не особенно впечатлился.

Скорее взбесился. Уже пять часов утра, где их черт носит? Мерси сказала: они не знают, где они, и не знают, куда поедут, потому что полиция, наверное, уже их разыскивает.

Эркан немного успокоился и продиктовал адрес – одно место в Стокгольме, где они смогут отсидеться. Промышленная зона Вестберга. Мерси продиктовала адрес Нове, и та записала его в блокнот, лежавший возле телефона.

На том же листке кто-то – наверное, хозяин домика – нарисовал чернилами кота и цветок, и Мерси расплакалась, вспомнив кота по кличке Дасти. Они подобрали Дасти, похожего на комок пыли, в Мюнхене, и кот последовал с ними в Гамбург.

В Гамбург, где Мерси убила одного парня за то, что тот убил Дасти.

Она положила трубку, чтобы Эркан не услышал, как она плачет. Нова стала утешать ее, Мерси вдруг стало стыдно, они написали записку и положили ее на стол в кухне.

“Мы разбили окно, забрали вашу одежду и съели мороженое. Простите нас, пожалуйста!”

К записке они приложили пару купюр из кошелька Адама и убежали к машине.

Нова выбрала себе белое платье и черную стеганую куртку в красно-желтую полоску и с буквами BIF, Мерси – зеленое платье и розовый жакет. Девочкам казалось, что они похожи на бомжих.

Мерси не знала, как вернуться на шоссе, но в конце концов они выбрались куда надо.

Дорога была пустой, и дождь наконец-то перестал. Они миновали съезды на Тьерп, Монкарбу и Стурврету; когда показался щит с надписью “Упсала”, они снова съехали и стали искать банкомат. Девочки знали, что операции с картой можно отследить и полиция поймет, что они направляются на юг, к Стокгольму, но им было все равно. Деньги они сняли на железнодорожной станции.

Они успели выдоить из банкомата десять тысяч, а потом возникло сообщение, что дальнейшие операции невозможны.

– А Луве ведь в Упсале живет? – сказала Нова. – Может, заедем к нему?

Мерси одобрила эту мысль, и они через некоторое время отыскали нужный адрес.

Узнали машину Луве – она стояла у подъезда.

– А теперь что?

Нова порылась в отделении для перчаток.

– Попрощаемся с ним… Я просто хотела передать ему привет. – Она нашла ручку и бумажный платочек, что-то нацарапала и сунула записку под дворник машины Луве.

Улыбаясь, Нова снова села в машину, и Мерси спросила, что она написала.

– “Дарю тебе утро, дарю тебе день”.

– Почему именно так?

– Поехали. По дороге расскажу.

Нова сделала то, что должна была сделать. Она действовала в состоянии странной ясности, словно только она могла видеть в тумане, в сером ничто, в котором все остальные тыкались, как слепые котята.

Ночью Нова прокралась в гостиную, не разбудив мать, и забрала ноутбук Юсси к себе. Через несколько часов она вернула компьютер на место.

А потом легла спать, озлобленная на весь мир.

Проснулась она со зверской головной болью. Услышала, как открываются и закрываются двери, и вылезла из кровати. Чтобы преодолеть тошноту, Нова, как учила мама, представила себе кусочек льда. Юсси вышел из туалета. Рубашка в красную клетку, как у лесоруба, потертые джинсы. Нова приостановилась, чтобы рассмотреть его.

Она увидела его суть. Увидела, что одежда у него грязная, хотя на ней не было ни пятнышка. Учуяла, что от него воняет потом и половым органом, хотя он только что принял душ и пахло от него водой после бритья. Нова с гадливостью отвернулась, зашла в туалет и заперлась. В желудке творилось черт знает что.

Нова видела Юсси в последний раз.

Хлопнула входная дверь. Юсси свалил, собрался изменить свою жизнь. А она сидит здесь, в живот ей воткнулось сто ножей, и у нее дикий понос.

Через несколько минут постучала мама.

– Мне пора на работу… Я и так опоздала, вечером поговорим.

Когда входная дверь снова хлопнула, Нова, не сумев сдержать дурноту, поднялась с унитаза, и ее вырвало. Потом она скорчилась на полу душевой кабины, и вода лилась на нее. Нова старалась не думать о том, что сделала ночью.

Компьютер Юсси стоял в гостиной, доверху набитый нарушениями закона; полиция обнаружит в нем не только сто десять фотографий и два видео, представлявших его одиннадцатилетнюю падчерицу в самых откровенных сексуальных позах, полицейские найдут еще с сотню фотографий и пятнадцать видео. Ничего отвратительнее этих фоток и роликов Нова в жизни не видела.

Почему их оказалось так легко найти? Ее собственные упражнения по сравнению с этими фотками были сущей ерундой. Дети на снимках никак не выглядели возбужденными. Они плакали и кричали.

Что она наделала? О чем вообще думала?

Что она сегодня совершенно спокойно проснется, легко позавтракает, а потом позвонит в полицию, чтобы полицейские явились сюда за Юсси и арестовали его, когда он вернется домой?

Да, таков был ее извращенский план. Ее так называемое прояснение.

Но она не настолько хорошая актриса.

А он? Он, наверное, неплохой актер, но кто знает.

Нова заорала, вцепилась себе в волосы и изо всех сил дернула, словно хотела вырвать из головы мозг и растоптать его на полу душевой.

Она заплакала. Нова Хорни. Нова Стьюпид.

Нова ткнулась головой в колени. Плача тихими беспомощными слезами, она бездумно смотрела на вырванные пряди. Волосы шевелились на полу душевой, как водоросли, их тащило к сливу.

Когда пошла холодная вода, Нова немного успокоилась. Она встала и закрутила кран. Теперь надо исправить то, что поддается исправлению. Может, еще не поздно спасти положение. Нова наскоро вытерлась и причесалась, обмотала голову полотенцем и надела мамин халат.

Было всего десять утра, но в гостиной уже стояла духота, и Нова открыла балконную дверь. Последнее бесконечное лето. Чем старше становишься, тем быстрее идет время. Нова это уже заметила.

Она набрала воздуху в грудь и села за компьютер Юсси.

Для начала удалила историю скачиваний, дело шло медленно. Их IP-адрес, наверное, сейчас уже в каком-нибудь списке подозрительных запросов и скачиваний, и то, что она делает, бесполезно, потому что полиция все равно в один прекрасный день навестила бы Юсси.

За окном грохотала стройка. Фискис обновляют, наступают новые времена, все восстанавливают, вычищают. Звук механизмов, звук металла о камень.

Воздух за постоянно опущенными жалюзи был стоячим, все ощущалось, как в тумане. Нова порылась в папках. Она постаралась зашифровать скачанное и дала папкам как бы программистские названия. Сочетания букв и цифр: смотрите, в этих файлах нет ничего интересного. Но куда она всю эту хрень насохраняла? Она тогда была в стельку, и теперь ее снова затошнило. А еще щекотало в пятках, как всегда, когда Нова бывала напугана. Ноги словно давали ей понять: пора бежать, учесывать отсюда как можно скорее.

Наконец Нова вспомнила название сохраненной папки и щелкнула по ярлыку. Пошли ряды файлов, и на каждой фотке, на каждом видео система спрашивала, действительно ли Нова хочет удалить файл.

Под грохот стройки Нова механически нажимала “Да”. Она не заметила, как Налле прокрался в комнату и встал у нее за спиной.

Глухо скрипнул паркетный пол, и две руки схватили ее за плечи.

Налле заревел ей прямо в ухо.