Меня била мелкая нервная дрожь, несмотря на то, что я была тепло одета. Так и ходила по дорожке туда-обратно, и смотрела то на часы, то на окна шестнадцатого этажа.

Десять минут. Пятнадцать. Тридцать. Через час я устала ходить, но продолжала прогуливаться. Шесть утра. Шесть тридцать. Шесть сорок пять. Иногда я останавливалась, стояла. Но продолжала ждать и уговаривать мысленно Алию, что все наладится, обязательно наладится, потому что все происходит с нами к лучшему. Нужно лишь плохой момент пережить. Он мелькнет и исчезнет, а спустя время будет казаться нам незначительным эпизодом, сделавшим нас сильнее.

Никого за стеклами я не видела, но чувствовала черный аят. Каждой клеточкой сознания я ощущала какой он огромный, как нависает над домом. Огромный спрут, тяжелая грязная туча, он прилично разросся и продолжал увеличиваться. Мне так казалось сначала, а потом ощущения стали размазываться, пока не исчезли совсем. Наверное, я просто устала, вот и потеряла настрой.

После семи утра к дому Алии подъехало такси, желтое, как мой апельсиновый зонт, с черно-белыми шашечками. Из него кто-то вышел и скрылся в подъезде, а спустя пять минут зазвонил истошно мобильный. Со мной хотел поговорить Глеб, чему я очень обрадовалась. Да и как не обрадоваться прогнозисту, который вряд ли будет так рано звонить по пустякам? У Репнина была для меня информация, я это вдруг поняла с точностью в девяносто процентов. Десять оставила на всякий случай, чтобы глупой не выглядеть, если вдруг ошибусь.

— Привет, Василиса. Гуляешь?

Голос Глеба был ровным, без какой-либо тени эмоций.

— Гуляю.

— Замерзла?

— Немного. Скорее, нервничаю.

— Можешь расслабиться и пойти, купить себе чашечку кофе. Угроза миновала. Вероятность наступления события снизилась до тридцати процентов и продолжает снижаться, — небольшая пауза мне для осмысливания и уже весело: – Уж не знаю, что ты там натворила, но поздравляю. Ты справилась, Вася!

— Алия и ее дети будут жить?

— Так точно, — довольно констатировал Глеб и добавил: — Приезжай в офис к десяти тридцати. Шеф написал, что с тобой нужно закончить дела.

Я сбросила вызов и улыбнулась, а потом даже подпрыгнула на месте от радости. Ура-ура! У нас получилось! Правда непонятно что. Понятно только, что любая личность должна развиваться, преодолевать трудности, искать любовь к себе и в себе. Это и есть Путь от холода к теплу, от эгоизма к гармонии, а никак не сидеть и не ждать, когда все само рассосется. Вот и Алия выбрала себя и новый путь, перешагнув очередной перекресток. И на этот раз выбор был сделан правильный. Оставалось надеяться, что, пройдет время, и Шурзина окончательно выберется из передряги и по-настоящему полюбит себя и научит этому своих дочек. Силу свою она сегодня уже проявила, заморозив демонов шепотом своей чистой души.

Мне же теперь предстояло разобраться с работой и расставить все точки над «i». Но я даже не волновалась. Пример Алии был перед глазами. Подумаешь, потеряю… Найду новую. Значит так.

На аэровокзале было как всегда шумно. Снующие тележки с багажом, управляемые грузчиками, пассажиры, отбывающие по своим делам и прибывающие в город, провожающие и встречающие, торговцы всякой мелочевкой, начиная от сувениров и заканчивая билетами на экскурсии по городу и пригородным достопримечательностям, пронырливые таксисты. Службы досмотра багажа, работающие в непрерывном режиме. Проверки чемоданов, ручной клади для того, чтобы обеспечить безопасность полетов.

Черный большой чемодан казался похожим на все остальные, но все же он был особенным. В нём лежало несколько ионно-литиевых батарей, предназначенных для перевозки. Мужчина в спортивном костюме бросил его на транспортерную ленту, направляющуюся на предполетный досмотр, а сам вместе со своей спутницей занял место у стойки, где проверяли документы сотрудники аэропорта.

Проверив посадочные талоны на Анталью, усталый на вид мужчина восточной внешности раскрыл паспорта пассажиров. Его внимание привлекла фамилия женщины. На рейс подавала заявку Амиржанова Алия. Сердце учащенно забилось, по спине прошла мелкая дрожь, а затем выступил пот, стало душно. Инспектор поправил галстук, тут же бросил взгляд на фотографию женщины с черными волосами и мелкими чертами лица, а потом на владелицу паспорта, что стояла перед ним. Нет. Это была не она.

— Извините, пожалуйста, а нельзя ли побыстрее? — нетерпеливо произнес спутник тезки его уже почти бывшей жены и добавил в свое оправдание: – Мы опаздываем, а нам еще проходить пограничный контроль.

— Да-да, идите, — задумчиво ответил Шурзин Тимур и спохватился, отдавая документы пассажирам.

Сердце глухо стучало, отдавая в ушах, воспоминания нахлынули, как не проходящая боль вследствие глупых ошибок. Он равнодушно скользнул глазами по монитору, где отражалось содержимое багажа, приклеил на чемодан нужную бирку, чтобы его можно было найти, и отпустил груз по ленте.

***

Пивнова Елизавета Андреевна не находила себе места вот уже который день. Она совершенно не хотела увольняться, но срок отработки неумолимо подходил к завершению. Она и так затянула с заявлением, дождавшись прихода Красиной. Последний день для нее и для Василисы, и место секретаря Бурова полностью освободится. Начальство же этот факт нисколько не беспокоил.

Елизавета Андреевна ждала, что Михаил передумает, позовет ее и попросит остаться. Но нет. Он об этом даже не думал и вообще, кажется, о ней забыл. Вычеркнул из своей жизни, позабыв о ее заботе и прилежности. Так быстро это случилось…

Пивнова не понимала, как все могло так измениться. Она всего лишь хотела чуть-чуть отдохнуть. Расстроенная, она достала свой трудовой договор и от нечего делать погрузилась в чтение документа, надеясь найти зацепку, которая даст возможность потребовать преференций. Как знать? Вдруг ей повезет?

Она читала, а перед глазами текли воспоминания о первых днях: как она появилась в бюро и услышала первый комплимент от начальства. Буров ей сразу понравился. Взрослый, серьезный мужчина, подкупающий самоуверенностью и брутальной своей красотой. Они говорили об условиях работы, чего от нее ждет начальство. Что ждет от нее Михаил. Елизавета Андреевна с ним соглашалась, и это прописали в контракте, который теперь нарушался. Не Буровым нарушался, а Ей.

Как же она все забыла? Правда жгла хуже раскаленного железа, Елизавета Андреевна не могла теперь ее не признать. Встала с места, прошлась, пытаясь прийти к внутреннему равновесию, но не получалось. Правда преследовала, заставляя быть честной с собой.

Это что же происходит… Что теперь делать? Сохранить гордость и молча уйти, лишившись любимой работы, или извиниться перед Буровым и попросить у него второй шанс? В горле пересохло, Пивнова вдруг испугалась. Выбор теперь был за ней, и ей придется нести ответственность.

***

Я приехала в офис к десяти тридцати. За пару свободных часов я вернулась домой, позавтракала и переоделась. Даже выгуляла Бракса, как только появился просвет между затяжными дождями. И вот теперь приехала «на ковер».

Дверь открывала с внутренним трепетом, надеясь, что Михаил передумает и оставит меня на работе. Уходить из бюро не хотелось, особенно после такой загадочной, но фееричной победы. Хотелось познавать тайны планеты Земли, этой матрицы, ее аятов, дальше общаться с коллегами. С Буровым я тоже хотела общаться, решать новые задачи, развиваться.

Что я такого сделала для спасения Алии? Вот этого не понимала.

Может быть, Алие позвонила мать и сказала ей нужные слова? В тот самый главный момент?

Так или иначе, но Шурзина передумала сводить счеты с жизнью. Аффект, как таковой, не случился, опасность сейчас миновала. Теперь дело останется за клиенткой, как она себя поведет. Если сможет справиться с зависимостью к Тимуру, то начнет новую жизнь. Путь впереди не легкий и не близкий, но он того вполне стоит. Пройдет время, она станет сильнее, поймет, что счастье в способности выбирать себя. Себя. Всегда и во всем. Счастье в самостоятельности и понимание, что ты есть у себя. Тогда все остальное приложится. То, что предначертано Высшим. Может быть, она встретит другого мужчину, сделает карьеру, просто станет счастливой в своем здесь и сейчас.