— Чево-о?

— Для чего ты мне все это сказал? – уже спокойно продолжал Петя, еще сильнее вводя в недоумение сверстников. – Тебе не пора пойти домой и заняться своими делами? Что тебе мешает это сделать прямо сейчас?

— Что ты щас сказал? – Каиси раздражало то, что он слышал. – Ты совсем оборзел? Совсем берега перепутал?

В следующий момент раздались грубые маты, и банка с пивом полетела в Петра. Тот вовремя увернулся, и жестянка залетела в кусты прямо под ноги Насти. Плюхнулась, из нее выплеснулась какая-то жидкость, потекла.

— Щас получишь! – полетела угроза. – Давайте ему разок всыпем, чтобы знал свое место, придурок!

— Это уже ни в какие ворота! – выругалась Кошкина и выступила к ребятам из кустов. – Вам не кажется, что оборзели вы? Что берега это вы перепутали?

До полета банки и угрозы еще оставалась надежда, что компашка отступит и оставит Петьку в покое. Его обращение к обидчикам должно было вселить в них неуверенность, заставить задуматься о собственных действиях, воззвать к совести, показать им, что отсутствует страх. Даже драка один на один могла решить часть проблем, если бы Петя ответил. Но… не было гарантий, что на мальчишку не набросится вся толпа в порыве что-то ему доказать.

Ее появление, конечно, произвело фурор. Петя отступил на шаг, ближе к ней. Ребята замешкались, испугались, даже главарь на какой-то миг растерялся, но быстро пришел в себя и прищурился. Сдаваться он не собирался, решив отстаивать авторитет до конца.

Еще не хотелось, чтобы ребята взбесились и дружно напали на нее и на Петю. Поэтому-то Кошкина и вызвала подмогу, понимая, что может быть всякое. А там, если прибегут свидетели — учителя или даже директор, то вообще замечательно. Пофамильно вызовут родителей на ковер и разберутся, чтобы впредь было не повадно вытворять всякую чушь.

— А ты кто такая, тётя?

Заводила отличался от остальных повышенной наглостью. Казалось, его совсем не смущало появление взрослого. Наоборот, он даже почувствовал себя еще более важным, хотя Настя видела в глазах его друзей страх, неуверенность. Она тут же смекнула, что делать.

— А вы ребята? – не обращая внимание на главаря, Настя пошла в наступление. – Вы чего смотрите и молчите? Почему поддерживаете такое? А если вы окажетесь на месте Пети, вам будет хорошо от этого? Только представьте, что вам будут предлагать выпить какую-то дрянь из старой банки.

Она смотрела каждому ребенку в глаза, дожидаясь отведения взгляда.

— Вот тебя начнут унижать. А тебя? Или тебя? А если захотят побить? Тебе понравится?

— А что вы ее слушаете ваще? – заводила вдруг понял, что запахло жареным. Его авторитет рассыпался как высохший песочный замок, и это ему крайне не нравилось. – Кто она ваще такая? Давайте и ей наваляем! Закидаем камнями?

Он наклонился, подхватывая что-то с земли. Кинул бы он камень? Как знать? Может, просто хотел напугать, но у него получилось. У Насти застыла в жилах кровь от такого жуткого предложения. Это что же такое растет, если оно способно вот так легко манипулировать и причинять другим вред?

— Каиси Матвеев! Ну кто бы сомневался!

Как гром среди ясного неба, раздался женский окрик. Строгий. Решительный. Не далеко и не близко. В порыве разборок никто и не заметил, как прибежала подмога. Давно ли она тут была? Ответа у Кошкиной не было.

– И Суканов, Лесин, Панищев. Вся гоп-компания в сборе! Что тут происходит? Потрудитесь-ка объяснить!

— Палево! Бежим! Завучиха! – заорал вдруг главарь, и ребята бросились врассыпную.

— Родителей всех в школу! – неслось им вдогонку. – Завтра же! Будем разбираться со всеми!

Настя широко улыбалась с чувством настоящей победы, глядя на улыбку Петра. Мальчик впервые за несколько недель чувствовал себя преотлично. Кое-что получилось. Теперь она была в этом уверена. Как только они доберутся до офиса, надо запросить у Алены картинку и посмотреть вероятности. Можно спросить и у Глеба, так даже будет быстрее.

***

Мы чуть-чуть не успели. Прибежали к самой развязке, видели, как один из мальчишек поднимал что-то с земли. Хотел кинуть в Кошкину камень и заставить это сделать друзей. Вся произошедшая сцена прошла мысленно у меня перед глазами, ведь с гарнитурой я слышала все. Совсем скоро запись случившегося ляжет на стол Бурову и, конечно, директору школы, чтобы было на что опереться при разговоре с родителями. У администрации будет возможность предпринять нужные меры, чтобы впредь избегать подобных инцидентов.

— Вот и зря ты вмешалась! – заявил Петя Насте и возбужденно затараторил от радости: – Я бы справился сам! Ты видела, как он на меня наезжал? Видела, как кинул в меня старую банку? А я бы ему дал леща! Я был готов. Честно-честно. На этот раз я бы смог.

— Конечно, ты бы справился. Но я так захотела помочь, что не удержалась, — отвечала ему ласково Настя. – Ты отличный ученик, парень!

Она протянула кулак, чтобы по нему кулаком стукнул Филин.

— У нас все получилось!

— Будут знать, как меня доставать, — радовался Петя. – Так им и надо!

— Петька, а Петюня… Пе-е-еть…

Вдруг заговорила Марина, срывающимся дрожащим голосом, до этого стоявшая в тени за спинами Макса и учителей. Невысокий рост позволил ей остаться незамеченной, специально или нет, я не знала и теперь следила за всем с интересом. Что она будет делать? Что она увидела и поняла? Поняла ли?

— Мама? – удивился ребенок. – А ты что тут делаешь?

— Вот пришла…

— Она пришла тебя защитить. С директором говорила, — произнес Максим, перебивая Марину. – Мама же твоя. Поняла, что ты нуждаешься в её поддержке. У тебя ведь случилась беда, а ты ей не безразличен. Ведь сын. Любит тебя.

— Это правда?

Губы Марины мелко задрожали, лицо исказилось в болезненно-скорбной гримасе, руки повисли плетьми. Слезы выступили на её глазах, и вся она изменилась, будто что-то перевернулось в душе. Зажглась искра, вдруг осветившая многое. Так мне показалось и так хотелось надеяться. Кажется, Марина осознала для себя нечто важное, и произошла переоценка ценностей, ситуации, людей, принимавших в ней участие.

Я не знала, что происходит, ощущала веяние перемен и видела, как улыбается Настя, и усмехается Макс. Бросив на меня быстрый взгляд, Козлов сделал шаг, приближаясь.

— Вот он поворотный момент, — тихо произнес Максим. – Новый выбор.

— Теперь у них все изменится?

— Неизвестно. У них появилась возможность. Сейчас они на Перекрестке. Впереди длинный путь. Петька теперь стал сильнее. У него точно теперь все изменится.

Маленький мальчик сделал к матери шаг, взял ее за руку, обратив на себя все внимание. Смотрел ей в глаза долго, пытливо, с нескрываемым сыновьем теплом. Он будто ее сам впервые увидел за время долгой разлуки.

— Ты бы не пила больше, а, — произнес он как-то по-взрослому. – Ты ведь сможешь? А то меня обзывают алкоголиком из-за тебя. А я пить в жизни не буду. Ни за что и никогда.

Марина медленно опустилась на корточки, а затем и на колени. Она беззвучно плакала, не обращая внимание ни на нас из бюро, ни на директора и учителей. Сейчас она видела перед собой только сына. Больше для нее никого не существовало, как никого не существовало кроме нее для Петра. Между ними проявилась связь, затертая эгоизмом и ссорами.

— Победил её Дух. Эго на этот раз проиграло, — довольно заключила Настя, констатируя вслух нечто странное, и вдруг спросила: – А ты что тут делаешь, Вася?

— Да вот хотела узнать про аяты...

— А Буров что? Недостаточно для тебя компетентен?

— Настя, причем тут Буров? – возразил Макс. – Я сам позвал Василису. Не понимаю тебя сейчас. Ты ревнуешь?

— Конечно! И тебя, и любимого шефа.

Настя засмеялась, показав нам, что восприняла слова Максима за шутку. Подмигнула мне.

– Просто Вася с ним проводит последние дни, вот я и удивилась, что он до сих пор не рассказал ей об аятах.