— Это неправильно. Ее обманывают. Обманывает абьюзер! Предательство нехорошо.

— Мы не будем вмешиваться в этот процесс кардинальным образом.

— К нам обратилась подруга Алии, — я не сдавалась. — Алия согласилась на помощь. Разве не будет помощью информация, которая изменит ее жизнь?

Буров молчал. Черты лица Михаила каменели, а взгляд становился полностью непроницаемым. Он буквально наливался тяжестью, которую я ощущала со всех сторон так, будто воздух сгущался. Давление усиливалось. Может, это потому что я ему противостояла? Но сдаваться я не собиралась. Что-то подсказывало, что я должна поступать так, как чувствую. Что я готова не просто противостоять Бурову, но даже идти наперекор.

— Вы ошибаетесь! Лучше сделать это сейчас, пока еще есть время. Разрешите мне взять видеозапись у Максима и показать ее Алие.

— Я запрещаю тебе вмешиваться подобным образом. И объяснять ничего не намерен.

— А если я и вмешаюсь? Что тогда? Что вы сделаете?

— Будешь уволена. Еще вопросы есть?

— Я могу идти? – спросила, пытаясь подавить возмущение.

Оно клокотало внутри меня, как кипящая вода в котле, и ничего не помогало. Мне казалось, что все очевидно. Почему защищать Петю Филин мы можем активно вмешиваясь в процесс, а развенчать иллюзии Алии мы не можем? Разве это не двойные стандарты? Буров не давал объяснений, он просто мне запретил, поставив под угрозу работу в его бюро. Это условие должно было меня остановить, по его мнению, но Михаил слишком плохо меня знал.

Я смотрела ему в глаза, не моргая. Только бы не подвела линза! Мне повезло. Михаил махнул рукой раньше, показывая на выход, и тогда я пулей вылетела из кабинета. Нужно хорошенько подумать. Максим уже отдал материалы Бурову, красть их тоже не в моих правилах. Скопировать без разрешения не получится. Я не Ирина, чтобы рыться в чужом столе. Все было против меня, кроме доверия Шурзиной. Оставалось дождаться от нее звонка или сообщения. Я надеялась, что Алия скоро напишет, а там – по обстоятельствам.

День 8

Сообщение от Алии пришло мне поздно вечером. Она предлагала встретиться на старом месте возле детского центра, чтобы поговорить. Конечно, отказать ей я не могла, поэтому подтвердила время, а потом написала Бурову, что в первой половине дня в офисе меня не будет, потому что ждет Алия. На этот раз Михаил ответил: «Не забудь гарнитуру». Его рекомендация или приказ, сообщение не передавало никоим образом тон голоса, были выполнены незамедлительно, хоть и с неудовольствием. Сразу же отправила гарнитуру в рюкзак, как и пакетик чипсов, бутылку воды, пару чистых носовых платков на всякий случай.

Утром, чтобы не опоздать, встала пораньше. Не спеша собралась, погуляла Бракса. В этот раз я своего слюнявого друга брать не планировала, потому обошлась пятнадцатиминутной прогулкой с ним по улице возле дома. Там же и поняла, что одеться на этот раз нужно потеплее. Погода портилась, небо заволокли сизые тучи, плохо пропуская солнечный свет. Воздух в считанные часы остыл, пахло сыростью из-за надвигающегося дождя. Деревья, кустарники замерли, еще сильнее насытились яркими красками, готовясь сбросить листву, как только пройдет сильный ливень. Где-то с крыши слышалось отдельное карканье воронья. Хриплое и самодовольное. Оно, будто предупреждало о том, что теплая осень заканчивается, что вот-вот, осталось недолго, и природа уснет. Как второй театральный звонок перед началом спектакля под названием «Дождливый ноябрь». Но мне нравилась любая погода. Осень – это особенное время подвести итоги, осмыслить все, проститься с ушедшим и приготовиться к зиме, а потом и к Новому году. И снова с чистого листа к изменениям. Конечно, к лучшим, с заделом на благополучное будущее. О худшем думать не хотелось, хотя иллюзий не строила. В жизни бывает по-всякому.

В десять утра я была возле центра «Агуша» с двумя стаканчиками горячего капучино в руке. Купила неподалеку, в близлежащей кофейне и донесла до скамейки горячим. Алия ждала меня на месте, улыбнулась в приветствии.

— Не знаю, понравится ли тебе, — произнесла я, протягивая стаканчик. – Капучино купила.

— Спасибо, — Шурзина забрала кофе. — Я предпочитаю не крепкий и не горький, поэтому ты угадала.

— Рассказывай. Как дела? Куда пропала?

По Алие было видно, что ей есть чем поделиться, но она вряд ли решится рассказывать мне все «от» и «до». Она казалась мне гораздо больше неуверенной, чем в предыдущую встречу. Что-то в ней опять изменилось, и мне не терпелось выяснить что. Разместившись рядом с ней, я сосредоточилась, попыталась настроиться на ее эмоции и чувства. Я вторые сутки подряд усиленно тренировалась, хоть и безуспешно, но сдаваться не собиралась. Ведь Глеб сказал, что я права, и по шкале эмоций Андреевна чувствовала раздражение на шестьдесят восемь процентов из ста! Теперь мне очень хотелось «угадывать» эмоции не просто догадываясь о них, но четко представляя в процентах.

— С самого начала рассказывай.

— С самого начала? Ну, хорошо, — согласилась Алия с еле заметной улыбкой. — Тимур согласился идти к психологу со мной. Он готов работать над отношениями.

— Прекрасная новость!

— Мы были в парке в воскресенье с детьми, провели шикарный выходной, он был ласковым, веселым. Много смеялись. Я вспомнила. Он был таким в институте, когда приходил за мной после пар. Да на него засматривались все мои однокурсницы. Вот клянусь! Они все вешались ему на шею, но он не позволял. Останавливал. А меня выделял из всех. Честно-честно.

— Я верю, конечно же. Алия, ты очень красивая женщина, поэтому неудивительно. И что же было потом?

— Потом он предложил выйти замуж.

Алия погрузилась в воспоминания. Почему-то. Она ушла в себя, сидела передо мной с полуулыбкой, прокручивая давние события, запомнившиеся ей как счастливый период. Я не мешала. Зачем? Время позволяло, а погружение в прошлое позволит проанализировать свои поступки, возможно, найти ошибки, которые можно заново пережить и исправить уже в настоящем. Ну, или получить удовольствие от правильности своих давнишних решений. Главное, не зацикливаться в минувшем, не погружаться в него навсегда, забывая жить в «здесь и сейчас».

— И я, конечно же, согласилась, — продолжила Алия после паузы. — Сначала, конечно, задумалась. Нужно ли так спешить? Но Тимур очень настаивал. Говорил, что не потерпит отказа, что если вдруг, то будет весьма огорчен и грозился сброситься с крыши. Представляешь, Василиса? Вот на полном серьезе грозился. Это было так романтично! Тогда… А когда я согласилась на его предложение, сказал, что мы не должны предохраняться, что ему нужны дети и много. Что он хочет большую семью, и чтобы я была очень счастливой.

— Что-то случилось после прогулки в парке, Алия? В воскресенье?

— В воскресенье? Ничего. И в понедельник ничего. Тимур был на смене, на сутках. Он пришел домой во вторник. Поздно вернулся. Я ждала его в восемь, а он в одиннадцать дня пришел.

— Вы опять поругались?

— Нет. Не совсем. Но он сказал… — Алия вдруг всхлипнула. – Он сказал, что я виновата. Что не должна была быстро соглашаться и выходить за него замуж. Что глупая. Что думать мне нечем, а значит не должна ему указывать что делать впредь.

«С чего все началось? Почему он так сказал?» — вдруг появился голос Бурова в гарнитуре, и я повторила вопрос.

— Я спросила у него, почему он задержался, что, может, на работе его не ценят, предположила. И вот…

— И что думаешь делать теперь?

— Не знаю, Василиса. Я запуталась. Еще сны снятся в последнее время плохие. Будто что-то случится.

«Пусть расскажет».

— Расскажи.

— Сначала приснилась змея, она меня укусить пыталась. А потом, в другом сне, я была в лабиринте. В грязном коридоре без выхода и бежала, бежала, спотыкалась. И воздух вокруг был густой, не пройти. Как стена. Или не лабиринт это был, а дорога. На рельсах я была в густом тумане. Бежала куда-то. А может была там и там… Не помню.