— Ну… Хорошо, — подобрел врач и снова повел своим датчиком. – Девочка у вас, мамаша. Поздравляю. Скоро у вас будет дочка, а у ваших дочек сестричка.

— Дочка? Вы уверены, доктор? Вы уверены, что у меня девочка? Вы хорошо посмотрели?

Новость, как ледяной душ сначала ошпарила, потом повергла в стужу. Настолько, что голос врача звучал приглушенно, размыто. Алия чувствовала себя, будто в тумане, не желая до конца вникать в слова.

— Уверен. На девяносто процентов уверен. Я работаю с будущими мамашами вот уже пятнадцать лет. Так что даже не сомневайтесь. Прием окончен, выписку сейчас получите, передадите своей акушерке.

Свет померк в душе, жизнь померкла. Алия поднялась с кушетки, села, вытерла салфеткой прозрачный гель, машинально застегнула платье. За что она прогневала Всевышнего? Почему он с ней так поступает? Как теперь все рассказать Тимуру? Что он скажет, когда узнает, что вместо сына у них будет третья дочка?

Нет, она будет любить и дочку… Он любит детей. Всегда был ласков с Анелькой и Бибкой. Любить третью дочку будет Тимур. Но… На душе скребли кошки, хотелось плакать и плакать. Усиленно сдерживаясь от слез, Алия забрала выписку, покинула кабинет, как-то вяло поблагодарив и простившись, пошла по коридору на выход. Перед глазами все размывалось, но Алия старалась этого не замечать. Неожиданно споткнулась Бибка, наступив на распустившийся шнурок. Алия наклонилась к ней, перевязала ботинок, посмотрела на дочку. На вторую. Она их очень любила.

— Мам, ты плачешь?

— Все хорошо, маленькая. Я от радости. Это правда.

Анелька смотрела на нее с недоверием и интересом.

— У нас скоро будет сестричка? – слегка коверкая слова.

— Да, мои хорошие.

— Ты ее тоже любишь?

— Конечно, люблю.

— А мы пойдем играть с уткой? Пойдем?

Анеля намекала на детскую площадку с горкой в форме разноцветной утки. Веселая, красно-желто-зеленая она была любимицей всех детей. Её девочки хотели гулять, как это бывало обычно. Отказывать им не было смысла. Домой идти не хотелось, пока не улягутся чувства.

Алия вспомнила о Василисе, что могла бы ей позвонить, а потом отбросила и эту мысль. Не обязательно. Она справится и без этой женщины. Тем более, они обо всем говорили. Например, что ей делать, если придется с Тимуром развестись. Почему-то именно сейчас Алия задумалась вновь о разводе. Что если Тимур разозлится, сочтет ее слова враньем, что если ударит? Старые страхи вернулись, всколыхнув внутреннюю боль и усилив тревогу, а слов, чтобы себя успокоить, как назло не находилось. Тогда Алия решила воспользоваться планом Василисы и хотя бы все разузнать для собственного успокоения и большей уверенности.

На детской площадке было оживленно и весело. Пока девочки играли с другими детьми Алия звонила в фонд, занимавшийся противодействием бытовому насилию. На всякий случай. Проверить. Найти опору на случай, если будет серьезная ссора. Контакты ранее нашлись в интернете. Длинный гудок на горячей линии и на вызов ответили:

— Фонд помощи «Надежда». Меня зовут Анна. Чем могу помочь?

— Хочу уйти от мужа. Он надо мной издевается. У меня дети, сама я беременная и нам негде жить.

— Поясните подробнее. Как вас зовут? Сколько лет вашим детям? Какой у вас срок беременности?

— Алия. Девочкам четыре и два. Беременна. Срок одиннадцать-двенадцать недель.

— Вы можете приехать к нам, мы выделим комнату в убежище. Как раз освободилось место. Но для этого захватите с собой справки из больницы, где отражен физический ущерб, причиненный вам вашим мужем. Если есть справки с полиции, то их захватите тоже.

— У меня ничего этого нет. Меня муж не бил.

— Не бил? – удивилась девушка-оператор и устало спросила: – Тогда зачем вы нам звоните?

Девушке-оператору постоянно поступали звонки от женщин, мужчин, подростков, которым требовалась поддержка фонда. Причем с завидной частотой звонили попрошайки из тех, кому хотелось поживиться деньгами под прикрытием бытового насилия. Звонили беременные, старики, безработные, пьяные. Рассказывали свои истории. Жалостливые и часто трагичные. Потому от служащих фонда всегда требовалось отделить просящих на тех, кому фонд действительно мог помочь, от тех, кто в помощи не нуждался. Работа сложная, морально выматывающая слушать тяжелые истории, иногда в трубку плакали. Но фонд не мог всем помочь. На это просто не хватало ресурсов. Грантов выделялось мало, пожертвований еще меньше, в основном деньги требовались тем, чья жизнь уже висела на волоске. Гораздо хуже было все обстояло с моральным насилием. Такое доказать практически невозможно, даже если оно доведет свою жертву до самоубийства. Увы. Этот случай был как раз из этой категории.

— Он издевается надо мной морально. Унижает. Обесценивает. Иногда оскорбляет по-всякому. Вылил чай на меня, хватал за волосы. Мне тяжело с ним жить, я хочу развестись, а пожить негде.

— Извините, но если факт физического насилия не зафиксирован, то мы ничем не можем вам помочь...

— Но он тоже... занимается насилием.

— Моральное насилие трудно доказать, к сожалению, у нас нет никаких указаний для женщин, пострадавших от такой формы насилия. Извините.

— Значит, вы не поможете?

— Нет. К сожалению, нет. Позвоните в другие фонды.

Другие фонды, Алия позвонила в два, ответили подобным отказом. В одном объясняли, что моральное насилие не входит в их компетенцию. Если есть доказанные факты физического, тогда есть шанс на помощь. По-другому никак. В другом для нее не было места. Реальность оказалась удручающей. Ни одной из этих организаций ни Алия, ни ее дети были не нужны.

Оставьте свои телефоны, но мы ничего не обещаем. Обращайтесь за помощью к друзьям, родственникам, знакомым. Денег нет? Займите их у кого-нибудь. Работы нет? Найдите работу. Извините, нам жаль, но мы не можем помочь. Справляйтесь сами. Идите к психологу. Полюбите себя, наконец.

Алия чувствовала себя обманутой и очень грустной. Это тупик. Теперь при любых обстоятельствах ей придется терпеть и улыбаться Тимуру. Об обследовании она решила пока ему не говорить. Сначала они сходят к психологу в будущем месяце, получат одну консультацию. Может, две. Если повезет, значит, три. И когда часть проблем разрешится, тогда и расскажет, что у них родится очаровательная дочурка. А вдруг следующее обследование ультразвуком покажет, что врач ошибся? Пока время есть.

Домой Алия вернулась уже в хорошем настроении. Тимур был дома. Он спал, но проснулся, как только они зашли. Девчонки, наперебой галдя, как птенцы, сразу же бросились в комнату, побыстрее к любимым игрушкам. Алия зашла в ванную, помыть руки. Она стояла и смотрела на свое отражение, в котором вечно находила изъяны, когда в дверях появился Тимур, загородив собой узкий проход.

— У девочек будет сестричка? – спросил вдруг с ехидством.

Разочарование, скользнувшее в голосе, Тимур даже не скрыл. Внутри все похолодело. Алия молчала, продолжая смотреть себе в глаза. Боялась. Просто боялась посмотреть на мужа.

— Анеля рассказала, — добавил Тимур. — Что была у врача, он смотрел маме животик.

— Да, Тимур. Девочка. Думала, сын. Но, врач сказал. Но он, может, и ошибается. Врачи иногда ошибаются.

— Смешно, Алия, — уничижительно продолжил Тимур. — Ты даже не способна родить сына. Ты ни на что не способна. Не доучилась, не работаешь. Ты даже рожаешь одних баб. Никчемная глупая дура.

— Тимур! Как ты можешь говорить такое? Я не виновата!

— Я бы тебе сейчас как… — он запнулся на полуслове, будто осознав, что на грани. Смерил ее презрительным взглядом, — за вранье… Но живи. Я беременных теток не трогаю.

Тимур вышел из ванной комнаты, с шумом захлопнув дверь. По щекам Алии покатились горячие слезы. Она беременна, он ее пальцем не тронет, это стало понятно, но словами бьет больнее ножа. Колет, режет, вспарывает ей сердце и душу. Раз за разом. Мучает. Потом извиняется. Издевается над ее чувствами.

Вчера радовался прибавлению, а сегодня она никчемная дура. А ведь она, Алия, лучше всех читала в университете Гете и Есенина, ее приглашали на кружки литературы, она знает английский язык. С точными науками, да, у нее есть проблема. Но в остальном… Нет, она не глупая дура! Но он, ее любимый мужчина, считает ее таковой. Назвал теткой, а ей всего двадцать три. Она его младше на четыре года!