— А я, как посмотрю, наглость – второе счастье?

— Однозначно. Особенно, если люди не умеют отказывать.

Да-да, с меня, как от козла молока не дождешься, особенно, когда обесценивают. Просить надо по-человечески, тогда с высокой вероятностью и помощь придет. Хотя даже это не точно, если есть дела поважнее.

Андреевна смерила меня недовольным взглядом, недвусмысленно дав понять, что отказывается считать себя проигравшей. Чему я вовсе не удивилась. Мастера перекладывать свою ответственность на других людей никогда не любят признавать свои ошибки, находя для оправданий любые причины. Секретарь Бурова не была исключением, я ей не слишком нравилась, но оснований для таких чувств не находилось. Разве я ее чем-то обидела? Всего-то отстояла свои границы, на что имела полное право.

— И как же ты будешь определять, какие письма заслуживают быть удаленными, а какие нет? – спросила ехидно она.

— Это станет понятно, когда я увижу, что именно в спаме осталось, — ответила ей. – До того момента, как вы перенесете отобранные письма в основной раздел. Но и даже там будут видны отправители.

— У нас в офисе кофе заканчивается, — процедила она, сменив тему. – Сахар, молоко, крекеры тоже надо проверить. И канцелярские. Узнать у всех, что кому надо. Или скажешь, что это я тоже делать должна?

— Могу узнать, заказать, конечно. Просто дайте мне список поставщиков или сайты.

— В черном блокноте, — опять сменила тон Андреевна, показав на книжку, стоявшую в держателе для документов, и уже елейно продолжила: — Надеюсь, ты с этим самостоятельно справишься. А то здесь много любителей дергать меня по пустякам. Вечно лезут с вопросами. Глупыми.

— И что для вас является дерганием по пустякам? Хочу понять, в какой момент ваши коллеги становятся глупыми.

Моя дружелюбная улыбка ввела Андреевну в ступор. Она сначала задумалась, а когда поняла смыслы, заложенные в моих словах, то раздула ноздри и подчеркнуто-уважительно фыркнула:

— Занимайтесь делами. Мне некогда.

Ахах, дошло! Пренебрежение к другим людям может вылиться и в подобный конфуз. Ответить на подобное нечего, только если не хочешь еще сильнее себя закопать. Я еле удержалась от смеха, а что касается кофе, продуктов, то не обязательно спрашивать сколько и чего заказать. Для этого достаточно попасть на кухню, оценить остатки, а затем на сайтах посмотреть, что и сколько раньше заказывали. Но даже если не найду информацию, то всегда есть отчет в бухгалтерии, где содержатся чеки и суммы. Если Андреевна и рассчитывала своим поручением устроить мне испытание, то тут она просчиталась. То же и с канцелярией. Главное, уточнить у коллег, что нужно каждому из них дополнительно к основному заказу. Организационная деятельность меня никогда не пугала, в ней я чувствовала себя как рыба в воде.

Другой вопрос – Шурзина Алия. Тайна покрытая мраком, шлейф опасности смерти, щекочущий нервы любого, кто соприкоснется с историей. Я искренне сопереживала этой молодой женщине с детьми, особенно после приятного и спокойного знакомства в парке.

Поэтому первым делом я отправилась к Петровиченко. Во-первых, с Аленой мне нравилось общаться, во-вторых, хотелось знать о результатах знакомства, изменилось ли что-то на графиках эмоций. В-третьих, о, да, канцелярия! Даже о таких мелочах не следует забывать.

В дверь кабинета на этот раз я постучала, а затем тихо вошла. Алена оторвалась от компьютера, и на её лице я увидела настоящую гримасу страдания, смешанную с непониманием.

— Что случилось?

— Шурзина. У нас проблемы.

Слова Алены ввели меня в легкий ступор, заставив замереть возле дверей для осмысления. Её вердикт разнился с моими ожиданиями, с радостью, что знакомство состоялось, и Алия взяла визитку. Шансы выросли на благополучный исход и вдруг… проблемы. Я до последнего надеялась, что никакого отката не будет, что Буров ошибся. Но, как бы не так.

— Алена?

— Не понимаю, — произнесла она, глядя на меня как на человека, у которого хотят найти поддержку. – Только утром все было в порядке. Стал тусклым видеоряд, эмоции Алии успокоились. Все будто стало налаживаться и вдруг… Все изменилось за каких-то полчаса. Стало намного хуже. Я не понимаю.

— Что случилось? Чем я могу вам помочь?

— Сама посмотри... Посмотрите.

— Можно и на «ты», — поддержала я переход. – Мне так будет приятнее. И проще.

Приглашением Алены я незамедлительно воспользовалась и через несколько минут сидела рядом с ней с таким же каменным мрачным лицом. То, что я увидела, (а увидела я ни много ни мало, но запись будущего самоубийства, пусть и несколько размытую), впечатлило не на шутку. Как впечатлили эмоции Алии, превратившие экран монитора в буйство красных и тёмно-серых оттенков. Я не хотела верить глазам, но правда жгла каленым железом. Буров был прав. Откат случился, и я, по его словам, оказалась виновницей перемен. Под ложечкой засосало от возникшей тревоги.

— Утром Алия была нормальной, мы познакомились, заговорила я. — Прошло с момента нашего знакомства… два часа. Почти три. Не понимаю.

— Что-то произошло.

— Откат. Так сказал Михаил. Утром.

— Что за откат?

— Я была в надпространстве.

Потом я рассказала Алене о своей медитации и о том, что там натворила. Еще об утренней беседе с начальством, о поездке к дому Алии, встрече в сквере, знакомстве. Алена внимательно слушала, и я не видела ни осуждения, ни недовольства на ее лице. Она думала. Заговорила позже.

— То, что вы познакомились, это чудесно, — произнесла она. – Визитка тоже хорошо. Теперь у Алии есть прямой выход на бюро. К тебе. Может, и позвонит. Это существенно упростит нам работу. Чтобы вытащить ее из лап аята, нужно решить проблемы в реальности. Какими могут быть причины трагедии? Ведь Алия выбросится из окна своей квартиры. Первая – Алие и детям причинят зло. Вторая – помутнение рассудка. Например, у Шурзиной разовьется шизофрения. Третья – Алия окажется в безвыходном положении, уверует, что не с кем оставить детей. Ну или не захочет их оставлять. Любая из версий плохая и требует тщательной проработки.

— Синяк на руке, который увидел Максим. Может быть, Тимур ее бьет. А что если он виновник?

— Ничего нельзя исключать, — неожиданно согласилась Алена. – Глеб выяснил, что Шурзин Тимур служит в аэропорту на досмотре. Проверяет ручную кладь и багаж пассажиров. Работа ответственная, требует внимательности, выдержки. Силы, быстроты реакции, определенной доли бесстрашия, потому что в каждом из проходящих проверку может скрываться преступник.

— Значит ли, что ее муж не абьюзер?

— Нет, это ровным счетом ничего не значит. Мы еще многого не знаем.

Получив нужную мне информацию, в том числе просьбу заказать пару новых тетрадей, я отправилась дальше. В кабинет к Глебу и Ирине Мелких я зашла без четверти три. Ирины не было, Глеб же откинулся в кресле и удовлетворенно потер руки. Счастливая улыбка так осветила его лицо, что я не удержалась и улыбнулась в ответ. Меня рады видеть? Забавно.

— Минута в минуту, — произнес он.

— Что «минута в минуту»?

— Зашла ко мне, как я с прогнозировал.

— Ты знал, когда я приду? Откуда?

— Я умею прогнозировать будущее, — подтвердил Глеб. – Вероятность, что ты придешь ко мне без четырнадцать сорок пять составляла девяносто процентов.

— То есть десять процентов на ошибку?

— Ты бы чуть задержалась. Минут на десять.

— Тебе что-то нужно из канцелярии?

— Нет. Но что-то нужно тебе. Вопрос. Что-то тебя очень волнует.

— Всё-то ты знаешь.

Я улыбнулась. Приятное спокойствие, легкость Глеба передавались на расстоянии, выливаясь в непринужденность в общении. С ним, кажется, можно говорить обо всем. Такой важный, необходимый друг, к которому обращаешься по любому поводу, чтобы обсудить… любую тему. Посмеяться, поплакаться в жилетку и снова над всем посмеяться.

— В бюро я Говорящий Оракул, — наигранно-важным тоном произнес он и театрально продолжил: – Итак, я слушаю вас, уважаемая Василиса Прекрасная! Вопрошайте же!