— Я ничего не скажу Леде, — наконец процедил Нагир. — Но я делаю это не для тебя, а для неё. Не хочу, чтобы она страдала из-за твоих необдуманных действий. И тебе тоже стоит подумать об этом.

Нагиру с трудом дались эти слова. Он говорил так, будто сам не верил, что совершает что-то подобное. Нагир считал Корта своим смертельным врагом. И всё же сейчас он делал что-то пусть и не для него, но и не против. И это удивляло и злило его самого.

На секунду он заколебался, как будто хотел что-то добавить, но потом резко сорвался с места и, не глядя на Корта, умчался по коридору прочь.

Корт остался в одиночестве, слушая звук собственного дыхания, наблюдая, как потревоженные резким движением пылинки кружатся в воздухе, постепенно успокаиваясь и оседая.

Нагир не всегда был таким. Его изменило до неузнаваемости предательство близкого друга и любимой. Он озлобился, закрылся от мира, спрятал свои чувства под каменным саркофагом.

Но всё же иногда в нём проглядывали черты того человека, каким он когда-то был — открытого, преданного, со спокойными глазами цвета кофейных зёрен. «Его душа так же широка, как и его плечи», — смеясь, говорил про него Корт. Нагир был громким, большим и резким. Он ураганом врывался в любое помещение, как будто собирался брать его штурмом. Нагир много смеялся и перебивал всех без разбора своим раскатистым голосом.

В то время он ещё верил в людей. У него была любимая, и он ничего в жизни не желал больше, чем жениться на ней. Он часто говорил о детях, которые у них будут. Он собирался научить их, как стать настоящими атлургами. А он был настоящим атлургом. Суровым в бою, преданным в любви и надёжным в дружбе. Крепким словно кремень. Тогда Корт думал, что ничто не способно сломить такого человека. Он искренне восхищался Нагиром и любил его.

Ни за что в жизни он не мог бы предположить, что станет тем человеком, который сломает его. Сломает того, ради кого был готов отдать свою жизнь.

И теперь Корт стоял, сжимая в бессильной злобе кулаки, думая о том, что никогда уже не сумеет вернуть того человека. Леда заставила Корта простить себя и оставить всё, как есть. Но годы шли, а Нагир так и оставался лишь блёклой тенью себя прежнего. И как бы Корт ни старался, он не мог не думать о том, что ещё мог сделать, но не сделал, чтобы снова услышать тот раскатистый смех и увидеть мощные, широкие движения человека, не боящегося получить удар в спину от самых близких.

***

Корт только что вернулся домой с двумя бутылями воды — дневной нормой, положенной им с Ледой на двоих. Часть воды он отдал жене для приготовления роги — травяного отвара, помогающего организму легче переносить жару и уменьшающего жажду. Атлурги пьют горьковатый вяжущий напиток в течение всего дня для поддержания себя в тонусе и уменьшения потребности в воде. Остальную воду Корт разлил по бурдюкам для выхода на поверхность.

Корт чувствовал себя уставшим и раздражённым, ведь он почти не спал прошлую ночь. Леда не заметила его отсутствия, и Корт снова ничего ей не сказал. Не сказал, что провёл ночь на плато вместе с Ютой. Корт со злостью подумал, что это начало входить у него в привычку, и надо с этим кончать. Сегодня он найдёт время поговорить с Ледой и расскажет ей о том, что Юта побывала на его плато. А также обо всём, о чём они говорили за прошедшие недели.

Выцветший красно-бурый полог отлетел в сторону, пропуская в дом атлурга. Уги редко приходил к Корту без предупреждения. Обычно они встречались на советах, которые проводили дома у Гадрима или ещё нескольких атлургов из близкого круга Корта. Тем более удивительно было видеть Уги в столь ранний час. Поэтому, как только он появился на пороге, Корт заподозрил неладное.

Атлург остановился возле входа. Его глаза лихорадочно поблёскивали. Ладони были сжаты в кулаки, а грудь быстро поднималась и опадала. Корт понял, что Уги очень спешил сюда по какому-то неотложному делу. Он поднялся другу навстречу в тот же момент, как тот выпалил:

— Корт, кое-что произошло.

Корт приблизился к атлургу, обеспокоенно всматриваясь в его лицо.

— Присядь, — предложил он, указывая на табуретку возле стола, — и расскажи, что случилось.

Леда уже бросила дела, которыми занималась. Она наспех вытирала руки полотенцем, усаживаясь за стол напротив Уги. Леда поймала обеспокоенный взгляд Корта. Затем её внимательные глаза снова обратились к побледневшему атлургу.

— Сегодня утром недалеко от твоего дома… — начал Уги, но резко замолчал, когда полог над входом снова хлопнул, пропуская в дом ещё людей.

Впереди шёл Гвирн. Выражение его лица вместе с тем, как властно он ворвался в дом, сразу не понравилось Корту. За ним вошли ещё двое, и компания, сопровождавшая Гвирна, понравилась Корту ещё меньше. Это были два атлурга из Совета Утегата.

Совет состоял из наиболее уважаемых членов общины атлургов. Без его одобрения не вершилось ни одно важное дело в городе. После смерти Канга именно Совет временно управлял Утегатом.

Появление Гвирна само по себе не сулило Корту ничего хорошего. А присутствие двух членов Совета подсказывало, что дело обстоит совсем скверно.

Гвирн застыл посередине кухни, как одно из изваяний, которые вырезал Корт — со своим идеально точёным лицом, со спиной, прямой как стрела, бьющая врага прямо в сердце. В отличие от прошлого посещения, Гвирн больше не улыбался и не осматривался по сторонам. Его хищные глаза были прикованы к Корту с того самого момента, как он вошёл.

Члены Совета заняли позиции чуть позади, словно эскорт. И хоть город и находился сейчас под их управлением, то, как они встали по сторонам от Гвирна, позволив ему выдвинуться вперёд, не оставляло места для сомнений, чью сторону в гонке за власть они принимают.

— Гвирн! Какой… сюрприз! Чем обязаны? — радостно воскликнул Корт, решив взять инициативу в свои руки.

— Я не уверен, что моё появление здесь — такой уж сюрприз для тебя, — холодно и очень чётко произнёс Гвирн. — Это официальный визит, к которому, как я вижу, ты как раз готовился.

Корт нахмурился:

— Не понимаю, о чём ты.

— Разве? Надо отдать должное твоему помощнику — не успела новость просочиться наружу, как он уже примчался к тебе. Успели выработать план действий?

Корт сжал руку, лежавшую под столом, в кулак, но его голос звучал по-прежнему приветливо:

— Если честно, я всё ещё не понимаю, о чём речь. Что бы это ни было, Уги ничего не успел мне рассказать. Так что, я надеюсь, ты посвятишь меня в суть переполоха.

Гвирн слегка нахмурился, сдвинув к переносице золотистые брови. Корту показалось, что атлург ожидал от него иной реакции и теперь не был уверен в том, как следует вести себя дальше. Гвирн обернулся к одному из атлургов, пришедших с ним, и мужчина по имени Улгерн заговорил.

У него было морщинистое лицо и волосы цвета старого сена — так на песочных волосах атлургов выглядит седина. Он говорил размеренно, с достоинством, присущим члену Совета и главе обширного и богатого рода. Но его глаза при этом как-то неприятно поблёскивали, чем-то напоминая глаза рептилии.

— Совет хотел бы получить от тебя, Корт, ответ на вопрос, где ты был прошлой ночью, между «Часом Змеи» и «Встречей Братьев»*.

В голове сразу вспыхнула мысль о Юте. Холодок пробежал по позвоночнику Корта. Но он тут же сообразил, что даже будь кому-то известно о том, что они провели прошлую ночь вместе, Совет это никак не могло волновать.

— Я был здесь, дома, — постаравшись успокоиться и взять себя в руки, ответил Корт.

— Может ли твоя жена подтвердить это? — обратился мужчина к Леде.

Как только Гвирн вошёл в дом, она быстро, как рысь, выскочила из-за стола и молниеносно переместилась за спину мужа. Корт не видел её, но всем телом ощущал её присутствие. Это было ни с чем не сравнимое чувство, когда ты можешь быть на сто процентов уверен, что твой тыл прикрыт, в прямом и переносном смысле.