По периметру четырёх жертвенных кругов ходили жрецы и окуривали пещеру благовониями дымом священных растений.

В руках Златана оказалась большая чаша, которую он поставил у ног бизона и под пение гимна влил в неё молоко, воду, растительное масло и вино. После он взял искусно сделанный ритуальный нож, размером не меньше полуметра, надсёк кожу на своих руках и протянул их над чашей. Кали крови смешивались с молоком, вином и маслом, и окрашивали жидкость в красный цвет.

Хор смолк, и заиграли музыкальные инструменты, гусли, волынки и барабаны. Златан приставил кинжал сначала к одному уху статуи, потом к другому, и по кинжалу налил жидкости из чаши в каждое ухо. Затем солнечные зеркала резко развернулись, и яркий столб света оказался направлен прямо на статую дикого быка. Сколько там было света, подумала я. Тридцать, сорок тысяч люкс? Златан приставил кинжал к глазам быка и омочил их ритуальной жидкостью. Потом он поднес кинжал ко рту и носу статуи и влил на них немного жидкости. То, что осталось в чаше, он вылил на тело быка.

«Царь! Судьбу я тебе определю!

Благую судьбу я тебе определю!

Геройство судьбой я тебе определю!

Божественность и царственность на долгие дни судьбой я тебе определю!

В ужасном блеске шею свою подними!

Перед яростным взором твоим пусть никто не устоит!

Корона твоей царственности пусть Сияние испускает!

Скипетр твой знаком владычества пусть будет!

В сердце твоем пусть радость пребудет, не утомишься ты!

Царем, живящим народ свой, да пребудешь!»

Силу властителя дам тебе иметь!

В четырех странах света нет тебе равных!

Время жизни, срок правления, дни которого долги, в подарок я тебе дам!

В святилище Олафы шею к Небу да поднимешь!

К его священным обрядам омовения рук до захода Солнца ты будешь стоять!

Жертву его — хлеб указанный — ты принесешь!

Кирпич священной горы пусть этому радуется!

От восхода Солнца до захода Солнца пастырство это я тебе вручил,

Царственность твою явной сделал,

Дни ее продлил,

Стрекало и псалий, скипетр постоянства, управляющие народом твоим,

На вечные дни в руку праведную вложил!

Светлое слово мое неизменно!

Мое определение судьбы навеки я тебе установил!»

Громогласно распевал старинные гимны хор жрецов.

На Златане была точно такая туника, как и на мне. Он выдернул скрепляющую шпильку и кусок тончайшей ткани расшитой по периметру золотыми мезонами, упал к его ногам, и Златан остался только в набедренной повязке. Подняв ткань, он накинул её на спину статуи Дикого Быка.

Златан воздел руки и громко возгласил:

- О, мой великий предок! Отец и Бог наш! Пусть в храме священном будешь мне в помощь!

- Пусть он будет царем, чью судьбу определила Мать наша!...- грянул хор жрецов,-

Твой сын вельможный, сын Бога,

Справедливость по всей земле установил –

Телу страны радость доставил».

- Подобной святилищу, я украшусь,

Когда священную корону мне на голову надену,

Тогда из великого святилища в обитель моей жены пусть меня доставят.

Из обители моей жены в великое святилище пусть меня доставят.

Люди пусть удивленно возглашают,

Бог мой пусть радостно на меня взгляд бросит,- пропел Златан.

Как же он прекрасен, как прекрасен! Он не просто красавчик, сильнее и умнее его нет человека ни в каком из миров! Да и человек ли он? Он Сын Божий, вот он кто! Вот с кем я могу разделить свою тяжелую ношу. Вот кто не испугается, не предаст.

- Муж мой,- прошептала прошептала я, как молитву.

- Пусть дни твоего любящего сердца долги будут!- запел хор.

Образ статуи Быка и Златан стали размываться, как знойный мираж в пустыне, и слились воедино.

Я встала со своего трона и ноги, словно имея свой собственный разум, понесли меня к Златану.

- Позволь мне приласкать тебя, мой жених,

Моя драгоценная ласка слаще, чем мед

В опочивальне полной мёда.

Давай насладимся твоей неизменной красотой,

Мой дикий бык, позволь мне приласкать тебя.

Моя драгоценная ласка слаще, чем мёд!- мелодично распевала женская часть хора.

Едва я вошла в центр жертвенника, как загорелись все оставшиеся круги из дров, отгородив четырьмя стенами огня нас со Златаном ото всех.

- Священные бедра богини,

Вот идёт царица с высоко поднятой головой,

Возлягут они рядом, и будет госпожа ласкать его….

Хор продолжал петь, но я больше не понимала слов. И не слышала прекрасных старинных гимнов. Всё моё внимание было сосредоточено на Златане. Он сидел, скрестив ноги по турецки, на постаменте, где совсем недавно стояла статуя бизона. Его внушительная эрекция доставала, почти до пупка.

- Любимый…- прошептала я.

- Иди ко мне,- одними губами сказал Златан, протягивая мне руку.

Всё моё тело горело ничуть не меньше, чем огонь, пылающий в нескольких метрах, каждую, даже самую маленькую мышцу, била мелка дрожь. Мысли застилало марево желания. Всё моё существо сейчас стремилось только к одной цели: слиться с любимым. Вожделение причиняло почти физическую боль. Я выдернула шпильку из складок своей туники, и осталась обнаженной. Каждая ступенька, пройденная мною, была годом жизни без любимого. Я на дрожащих ногах присела верхом на ноги Златана. Я заметила, что он тоже весь дрожит и его тело порыто потом, а зрачок такой большой, что не видно радужки. Для всех присутсвующих в обрядовой пещере мы со Златаном словно исчезли. Они видели только огромный огненный столб в центре жертвенных костров, кроме может быть нескольких особенно высокомагических жрецов, и среди них был отец Златана.

- Иди ко мне,- или прохрипел, или громко подумал Златан.

Я приподнялась и осторожна начала насаживаться на его мужское естество. Было ли мне больно или нет, я не понимала и даже не думала об этом. Вся моя натура уже была вовлечена в этот древний танец похоти. Еще. Еще. Еще… Как сладко-больно, как хорошо и как правильно. Рядом с ухом, я слышала хриплое дыхание Златана, впившегося губами мне в шею.

- Моя… Теперь навсегда…- краем сознания уловила я его слова.

Я приходила в себя постепенно. Сначала отметила, что мы со Златаном, сплетясь руками и ногами, сидим закутанные в ткани нашей брачной одежды. Догорал огонь в жертвенных кострах. Хор на все голоса распевал словословия царю и царице. Статуя дикого бизона вновь находится на первой террасе пещеры в кругу других статуй, там же где она стояла в начале ритуала.

- Всё кончилось?- шепотом спросила я у Златана.

- Всё только начинается, милая,- ответил Златан и крепче прижал меня к себе.

Наконец словословия смолкли, и люди постепенно начали выходить из пещеры. Сегодня на каждой площади каждого города и села в стране были накрыты богатые столы, ломившиеся от угощения, чтобы ни один человек не остался голодным или одиноким. На площадях, одновременно с пиром, шли выступления певцов, танцоров и прочие увеселительные и развлекательные мероприятия.

После того как обрядовую пещеру покинули все гости нам принесли другую одежду. Выйдя из храма, мы отправились в царский дворец.

Всё время пока не было истинных правителей, ни кто мог переступить его порога. Ворота стояли не просто запертыми, их словно не замечали. Весь город жил так будто и не было этого величественного и роскошного дворцового комплекса, раскинувшегося на несколько гектаров. Теперь же все словно впервые его увидели, возвратясь из дальних странствий. В честь праздника все ворота были гостеприимно распахнуты и старый дворец вновь оживал. Теперь здесь будет жить еще одно поколение Дивеев.

* В этой главе использованы ритульные гимны Древего Шумера и Аккада в переводах советских и российских ученых, в некоторых местах адаптированные под эту историю

Празднества по случаю свадьбы царицы длились неделю. Массовые развлечения и угощения разбавлялись самыми различными ярмарками мастеров и выставками. Из деревень навезли горы фруктов и овощей, разные промышленники тоже торопились показать свой товар. Не переставая, шли представления в театрах и уличных балаганах. Вся страна будто разом влюбилась друг в друга. Кругом раздавались счастливый смех и шутки.