Я стояла, не жива, не мертва. Кроме ужасного вида этого существа, дополнял образ невыносимый смрад гниющей плоти. Существо хохотнуло, и тут же передо мной очутилась элегантная дама за пятьдесят, с небольшим лишним весом. Блондинка с современной ассиметричной стрижкой, с выбритыми с одной стороны волосами. Глаза её сверкали, как свечи, один глаз голубым, другой черным огнём. Упитанное тельце было прикрыто деловым платьем до коленей. Дама сидела на кресле-качалке и в такт покачиванию кресла, покачивала пухлой ножкой в туфельке на огромной шпильке. Трупный смрад исчез, и я почувствовала запах французских духов. На коленях у неё развалился жирный черный кот. Он лежал на спине, выставив вверх свои пушистые лапки, и спал. Или делал вид, что спит, и ему ни до чего нет дела.

Дама с интересом рассматривала меня. Мы пялились друг на друга ничуть не стесняясь.

- Ну, с ним всё понятно. У мужчин все проблемы легко решаются. Вытащил меч, да порубил головы супостатам. Справедливость восстановлена! А ты чего идешь туда? Женщины проблемы не мечом решают. Тебе там несладко придется,- сказала дама обычным женским голосом.

Я мялась, не зная, что ответить.

- О, да наш добрый молодец не поведал красной девице, что её голубушку ждёт!- воскликнула дама и ухмыльнулась своим мыслям,- А ты, милая, подумала, кто тебя сюда отправил? Враги у тебя есть. Сильные и могущественные. Да такие, что легче собственную руку отгрызть, чем их победить.

- Почему их так трудно победить?- спросила я.

- Да потому, что связаны вы! Чем сильнее ты, тем сильнее твой враг. И наоборот. Нанося урон врагу, нанесёшь вред и себе самой!

- А если я не приду в тот мир, мои враги ослабнут?

- Что?- дама психотерапевт, как я её окрестила про себя, засмеялась,- Нет, не ослабнут! Наоборот! Им ни кто не противостоит.

- Значит, если я не приду туда, то тем, кто меня убил, будет хорошо?

- А если придёшь, и не сможешь битву выиграть? Они тебя уже один раз погубили!

- Я рискну!

- На что рискнёшь? Ты же тетёха! Тебя обмануть легче, чем конфету у ребёнка отобрать!

Меня захлестнула неведомая до сих пор ярость. Что же они меня все такой никчемной считают? Родители, теперь вот эта… психологиня потусторонняя.

- Не никчемной,- поправила меня психологиня,- а доброй. И доверчивой. А у врагов твоих ни морали, ни доброты нет давно. Да и не было её никогда. Только зависть, злоба, жадность, лживость. Можешь любой порок назвать, не ошибёшься.

Я, что вслух это сказала или она мысли мои читает? Кстати, Артём тоже, иногда, мои мысли предугадывает. Я подозрительно посмотрела в его сторону. Конечно, любой нормальный человек предпочтёт держаться подальше от неприятностей. А здесь мне их гарантируют. Но я прожила тридцать четыре года, оберегаемая родителями, (простите меня папочка и мамочка, что так бессовестно покинула вас), больших неприятностей у меня не было никогда. Но и сердце моё не билось, захлебываясь от счастья, так как бьётся рядом с Артёмом. Рядом с ним я ожила. И если за такое чудо надо заплатить высокую цену, я готова это сделать. Если надо будет противостоять близкому врагу, я сделаю это.

- Я рискну,- сказала я.

Мне показалось, что Артём всё это время задерживал дыхание и сейчас выдохнул.

Психологиня побарабанила наманикюренными коготками по резной ручке кресла.

- Ну, хорошо. Воля ваша,- сказала она,- От меня чего хотите?

- Ну как чего, бабуся?- радостным голосом спросил Артём,- Напои, накорми, в баньке попарь, в постель уложи да дорогу укажи!

Я посмотрела на Артёма, как на умалишенного. Он улыбался во все свои зубы. Мне даже показалось, что я разглядела пломбу у него на зубе мудрости. Какая баня? Какая постель? Он, что, сказок перечитал? Хотя, в свете последних событий, логичнее предположить, что это у меня крыша съехала.

- Ну, заходите… внучки,- скептически промолвила психологиня и кивнула головой в сторону открытой двери в свой бревенчатый скворечник, откуда она выползла, еще, будучи змеечеловеком. Или человекозмеёй. Как правильно?

Артём не стал ждать второго приглашения, схватил меня за руку и потянул в указанную сторону. Если бы я была способна в тот момент мыслить критически, то непременно бы воспротивилась этой идее, но тогда я находилась под впечатлением от странной собеседницы и ситуации в целом. Пока я пыталась осмыслить и уложить в голове всё происходящее, Артём уже обхватил меня руками за талию и закинул в черное пространство странного строения, и тут же запрыгнул сам. Следом за нами подпрыгнув вместе с креслом, на пороге оказалась психологиня. Дверь за ней закрылась. У меня было ощущение, что это задвинули могильную плиту.

Сначала было темно. Так темно, что было непонятно закрыты у меня глаза или открыты. Проконтролировать этот простой процесс, я тоже не могла. Постепенно начало светлеть. Но источника света, я не обнаружила, просто чернота стала прозрачной, и я обрела способность видеть. Психологиня снова превратилась в змееженщину с торчащими костями и гниющей плотью. Кот исчез. Жаль, он был очень милым.

- Не задавай вопросов,- шепнул мне на ухо Артём.

- Проходите, гости,- сказала бывшая психологиня,- Баюша, мой баньку вам натопил уже,- и показала рукой в сторону неведомо откуда взявшейся двери.

Мы с Артёмом вошли в маленькое помещение с лавкой и разделись сложив вещи на эту самую лавку. Предбанник, догадалась я. Переступив порог парной, я увидела, что черный кот с энтузиазмом поливает из ковша раскалённые камни. Пар клубами поднимался к потолку. Единственным источником света были эти самые раскалённые камни.

- Благодарствуй, Баюн, дальше мы сами,- сказал Артём и забрал ковш у кота.

Я вспомнила бессмертную цитату из известного мультика: «Я сошла с ума! Какая досада!». Еще обидней было, то, что для Артёма было всё в порядке вещей! А мне рассказать, чтобы не волновалась, не судьба? Вот назло тебе не буду ничего спрашивать! Или буду… Вот же я попала!

Пар в бане был подобен парам соляной кислоты. Он разъедал кожу и резал глаза. У меня то и дело перехватывало дыхание, и я заходилась в кашле. Вот где были настоящие рвотные позывы, это вам не ФГДС потерпеть. Артём, тоже кашлял, но останавливал все мои попытки выбежать из парной. Кроме того, я потеряла, где находится дверь, через которую мы вошли. Нас несколько раз вырвало, и кишечник тоже не остался в стороне от такой агрессивной чистки организма. Все вышедшие из наших желудочно-кишечных трактов продукты тут же растворялись в едком паре. Потом пошли в ход веники. Меня никогда не пороли. Особенно розгами. Тем более я не ожидала такой подставы от Артёма. Было так больно, словно с меня сдирали кожу. А я, глупышка, над содранными коленями в детстве плакала. Я бы с удовольствием поорала на него как следует, закатила истерику, да и, вообще, эмоции хотелось выплеснуть, если бы не постоянный кашель. Наконец, открылась дверь, правда не с той стороны откуда мы вошли. Горячий пар начал уходить и повеяло свежестью. Я с резвостью лани кинулась в открывшийся ход, пока он не исчез, и от меня снова не убрали свежий воздух. Следом вышел Артём.

В предбаннике лежали две простыни и две длинные широкие рубахи. Наших вещей не было. На лавочке, выставив лапки вверх, лежал черный кот. Он приоткрыл один глаз, и наблюдал за нами. Как только мы надели рубахи, он спрыгнул с лавки и с достоинством пошагал к двери, которая, я надеюсь, вела из бани. Мы очутились на полянке. В нескольких шагах от бани был другой маленький домик, куда побежал кот. Мы пошли следом. Трава неприятно колола босые ноги. Войдя в дом, мы увидели маленькую комнатку. Половину комнаты занимала русская печь, в которой сейчас горел огонь. На оставшейся половине стоял накрытый стол и лавки.

- Прошу к столу,- услышала я глухой сиплый голос,- Отведайте мои хлеб-соль.

Около стола стояла пожилая женщина и наливала из кринки в глиняные кружки какое-то питьё. По правде сказать, пить очень хотелось.

- Спаси Бог за твои труды, бабушка,- сказал Артём и присел на лавку. Следом потянул меня. Он отломил кусок хлеба, густо посолил его и сунул мне в руки. Потом дал ложку и придвинул миску с какой-то похлёбкой. Я осторожно пригубила кружку с питьём. Вы когда-нибудь пили кипяток и закусывали его горящими углями? Нет? Я тоже нет. До этого мгновенья. Едва я попыталась всё это выплюнуть напоролась на зверский рык Артёма.