— Товарищ Луа, докладываю! Приказ командира отряда…

Выслушав ее, Луа бодро кивнула:

— Передай Фану, что наше подразделение зря патронов не тратит.

— Слушаю!

Затем Май обежала еще несколько траншей, где были мужчины-ополченцы, и передала приказ.

«Так, одно задание выполнила», — сказала она себе, возвращаясь к командному пункту. Она шла, стараясь держаться под пальмами, росшими вдоль берега — так ей легче было спрятаться от самолетов и наблюдать за картиной боя. С грохотом и визгом рвались бомбы и снаряды. Бойцы из траншей стреляли безостановочно. Слыша эти выстрелы и пальбу зениток, Май ликовала. «Бах-бах-бах» — грохотало, совсем как призыв барабана. Катер еще не успел открыть стрельбу по самолетам, но уже начал маневрировать, стремясь избежать бомб — вперед, назад, вправо, влево, — и пыхтел, точно кит над водой. Матросы в защитных робах сгрудились вокруг орудий, разгневанно задравших дула вверх.

Бомбы упали в реку. Вода взметнулась фонтаном. Дым и пыль застлали все вокруг. Волосы и лицо Май запорошило песком, и, словно в отместку, бойцы снова открыли ожесточенную стрельбу. Сквозь дым и огонь с катера донесся крик:

— Эй, девушка, видишь? Самолет горит! Подожди, еще один будет!

Май обрадовалась и подумала, что, может, ее окликнул тот самый моряк, который похож на ее брата.

Самолет, охваченный огнем, стремительно падал в воду. На берегу радостно закричали.

Когда Май вернулась на командный пункт, Фан похвалил ее:

— Молодец! Сейчас переправишься через реку, доставишь патроны на ту сторону, на соляное поле. Помни, что ты должна сказать: бой будет долгим, и необходимо сохранять выдержку, мы уже сбили один самолет. Надо целиться по врагу точнее, стрелять по команде, организованно — не тратить лишних патронов!

— Слушаю!

На той стороне расположилось боевое звено, нужно обязательно захватить им воды… Май взвалила на плечо ящик с патронами и, с трудом волоча за собой бидон с водой, поползла к берегу. Добравшись до воды, она прыгнула в маленькую лодку. «Держись, держись», — подбадривала она сама себя. Сознание того, что она должна выполнить свой долг, придавало ей мужества.

Лодка была уже далеко от берега, когда над ней внезапно появились сразу три самолета. Один из них наклонил нос. Май перекинула весло на правый борт. Лодка свернула вправо. Посыпались пули. Вода вокруг лодки вскипела, обрызгав лицо и волосы Май. Май снова перенесла весло на левый борт, и лодка вильнула влево. Маленькая лодчонка маневрировала, точно катер. Это сравнение неожиданно пришло Май в голову, и она взглянула вверх, на самолеты. Стараясь увернуться от снарядов, несущихся с катера, они свернули в сторону. Май подвела лодку к берегу, выбралась из нее и поползла через клетки-квадраты, покрытые ослепительно блестевшей под солнцем белой солью и водой, на которой собралась грязноватая пена. Это и было соляное поле. Его тяжелый запах, от которого захватывало дух, был хорошо знаком Май. Она подняла голову и снова посмотрела на самолеты, все так же сновавшие по небу, и ей вдруг захотелось плакать, но не от страха, а от злости, от ярости, которой она не могла сдержать.

Женщины, работавшие на соляном поле, спрятались в траншею, они крикнули Май:

— Скорей, спускайся сюда!

Но Май рванулась вперед к боевым окопам. Один из ополченцев, перезаряжавший ружье, крикнул:

— Вот это да! Цветок абрикоса[75] к нам пожаловал. Теперь нам нечего страшиться, что патроны кончатся.

— Самый красивый цветок — это цветок абрикоса! — отозвался другой.

Шутку подхватили:

— Белого абрикоса или желтого?

— Желтенького! Того самого, который растет в нашем песчаном краю.

Май вытерла пыль с лица, отряхнула одежду и, вытянувшись по стойке «смирно», передала приказ командиру ополченческой группы. Он, не отрывая глаз от прицела винтовки, выслушал ее.

— Хорошо! Вернешься, доложи, что в сбитом самолете есть доля и нашего звена. Наши тоже стреляют метко. К нам тут только что дядюшка Куэт приходил. Ты его не встретила?

— Нет. Наверное, в село зашел. Давайте я почищу винтовки.

— Ладно, ладно, не нужно. Ты иди, тут и без тебя тесно, — грубовато сказал он.

Но Май не рассердилась. Ведь идет бой, и командиру не до нее. Она выбралась из траншеи.

— Ну, я пошла. Желаю успеха, бейте прямо в цель.

— Осторожнее! Бегаешь тут, а неровен час — ранят, некому будет нести, у нас и без тебя хлопот полно! — неуклюже пошутил кто-то.

Добравшись до пристани, она прыгнула в лодку.

— Май, перевези-ка через реку, — услышала она знакомый голос и оглянулась: на плече у мужчины холщовая сумка, брюки высоко закатаны, закутан в маскировочную накидку. Куэт, секретарь партячейки и одновременно политкомиссар местного отряда, возвращается с проверки позиций в деревнях на реке. Май обрадовалась:

— Садитесь скорее!

Куэт вошел в воду и забрался в лодку:

— Дай-ка мне весло.

Но у Май и было-то всего одно весло, и она решительно замотала головой:

— Я сама, ведь сюда-то я одна добралась.

Над ними тут же появился самолет, который стал снижаться. Куэт посмотрел наверх и сказал:

— Не волнуйся, я буду за ним наблюдать.

Он быстро, как бывалый командир корабля, стал отдавать команды: «Влево», «вправо!». Лодка то и дело меняла направление. Сейчас, когда Куэт сидел рядом, Май охватило странное спокойствие, она вдруг почувствовала себя необычайно мудрой, рассудительной и храброй.

Они подошли к берегу, но ощущение это не покидало ее, и она бодро побежала рядом с Куэтом к командному пункту. Фан был все там же. Хыок и Куэт Гай принесли с кухни котелок горячего чая, над которым клубился пар.

— Вот хорошо, что ты здесь, — сказала тетушка Хыок. — Зенитчикам наши уже понесли чай, а ты отнеси-ка ополченцам. Тоже небось пить хотят!

— Докладываю…

Фан внимательно выслушал донесение Май.

— Молодец! Твоя мама тоже патроны морякам подвозила, только что вернулась. Ваша семья сегодня заслуживает самой высокой оценки. Спасибо вам от имени отряда!

— Ну, я побегу.

— Хорошо, только будь осторожна.

— Давай обсудим обстановку на том берегу, — повернулся было к нему Куэт, но тут же окликнул Май. — Май, ты бы напилась воды сначала, потом пойдешь. Скачешь все, как белка, наверное, пить хочется…

— Спасибо, не хочу!

И подхватив кувшин с водой, Май убежала.

Пули все так же точно метлой мели по небу. Над рекой от выстрелов стоял дым. Солнечный свет стал уже иного, какого-то густого оттенка. Упрямо дул ветер. Ноги Май увязали в раскаленном песке. Казалось, песчаные земли тоже полыхают огнем, они тоже сражались против врага — песчаные земли родного края Май, земли Куангбиня.

Перевод И. Зимониной.

Мэн была из народности таи, а звали ее так, будто она из национальности нунг. Услышав это имя, каждый сразу же обращал на нее внимание. Девушки в селении Тю звали Мэн «старшей сестрой», хотя на самом деле она была еще очень молода — всего восемнадцать лет. Если сравнить ее с другими девушками селения, она, скорее, уж была младшей сестрой. Мэн часто смущается. Разговаривая, она опускает голову и теребит пальцы.

Когда подруги спрашивают Мэн, скоро ли она выйдет замуж, Мэн улыбается:

— Как только все вы будете замужем, настанет и моя очередь.

Она была словно молодой грибок, выросший после дождя, но замуж не торопилась. При мысли о том, что когда-нибудь придется покинуть родной дом, ей становилось грустно. Ведь по обычаю этих мест девушке в восемнадцать лет пора уже обзаводиться семьей. Шестнадцатилетнюю подружку Люен, что живет на том склоне горы, уже выдали замуж. В день свадьбы Люен рыдала, как ребенок, которого несправедливо наказали. А ведь Мэн старше бедняжки Люен. И как ни привязана мать к своей Мэн, в конце концов она тоже выдаст дочку замуж. Мэн часто задумывалась над этим, но пока не видела избранника, которому она могла бы предложить бетель с орешками пальмы-ареки[76]. Она была поглощена общественной работой. Иногда Мэн приходилось в сумерках идти через горы, чтобы созвать жителей селения на собрание. Ей становилось страшно одной в темноте — в горах рыскали тигры и барсы, но задание есть задание, и Мэн успокаивала себя: «Тигры и барсы обойдут стороной мою тропинку».