Песенка ни про что, или что случилось в Африке Одна семейная хроника В желтой жаркой Африке, В центральной ее части, Как-то вдруг вне графика Случилося несчастье, — Слон сказал, не разобрав: «Видно, быть потопу!..» В общем, так: один Жираф Влюбился в Антилопу! Поднялся галдеж и лай, — Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой — ему видней!» «Что же что рога у ней, — Кричал Жираф любовно, — Нынче в нашей фауне Равны все пороговно! Если вся моя родня Будет ей не рада — Не пеняйте на меня, — Я уйду из стада!» Поднялся галдеж и лай, — Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой — ему видней!» Папе Антилопьему Зачем такого сына: Все равно — что в лоб ему. Что по лбу — все едино! И Жирафов зять брюзжит: «Видали остолопа?!» И ушли к Бизонам жить С Жирафом Антилопа. Поднялся галдеж и лай, — Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой — ему видней!» В желтой жаркой Африке Не видать идиллий — Льют Жираф с Жирафихой Слезы крокодильи, — Только горю не помочь — Нет теперь закона: У Жирафов вышла дочь Замуж — за Бизона! …Пусть Жираф был не прав, — Но виновен не Жираф, А тот, кто крикнул из ветвей: «Жираф большой — ему видней!» * * * Наши предки — люди темные и грубые, — Кулаками друг на дружку помахав. Вдруг увидели: громадное и круглое Пролетело, всем загадку загадав. А в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Ой, вон блюдце пролетело над Флоренцией! — И святая инквизиция под страх Очень бойко продавала индульгенции, Очень шибко жгла ученых на кострах. А в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Пашу жизнь не назовешь ты скучной, серенькой— Тем не менее не радует сейчас: Ктой-то видел пару блюдец над Америкой, Ктой-то видел две тарелки и у нас. И в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Банька по-белому
Протопи ты мне баньку, хозяюшка, — Раскалю я себя, распалю, На полоке, у самого краюшка, Я сомненья в себе истреблю. Разомлею я до неприличности. Ковш холодной — и всё позади, — И наколка времен культа личности Засинеет на левой груди. Протопи ты мне баньку по-белому, — Я от белого свету отвык, — Угорю я — и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык. Сколько веры и лесу повалено. Сколь изведано горя и трасс! А на левой груди — профиль Сталина, А на правой — Маринка анфас. Эх, за веру мою беззаветную Сколько лет отдыхал я в раю! Променял я на жизнь беспросветную Несусветную глупость мою. Протопи ты мне баньку по-белому, — Я от белого свету отвык, — Угорю я — и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык. Вспоминаю, как утречком раненько Брату крикнуть успел: «Пособи!» — И меня два красивых охранника Повезли из Сибири в Сибирь. А потом на карьере ли, в топи ли. Наглотавшись слезы и сырца. Ближе к сердцу кололи мы профили, Чтоб он слышал, как рвутся сердца. Не топи ты мне баньку по-белому, — Я от белого свету отвык, — Угорю я — и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык. Ох, знобит от рассказа дотошного! Пар мне мысли прогнал от ума. Из тумана холодного прошлого Окунаюсь в горячий туман. Застучали мне мысли под темечком: Получилось — я зря им клеймен, — И хлещу я березовым веничком По наследию мрачных времен. Протопи ты мне баньку по-белому, — Чтоб я к белому свету привык, — Угорю я — и мне, угорелому, Ковш холодной развяжет язык. Протопи!.. Не топи!.. Протопи!.. * * * У нее все свое — и белье, и жилье, — Ну а я ангажирую угол у тети. Для нее — все свободное время мое, На нее я гляжу из окна, что напротив. У нее и под утро не гаснет окно, И вчера мне лифтер рассказал за полбанки: У нее два знакомых артиста кино И один популярный артист из «Таганки». И пока у меня в ихнем жэке рука, Про нее я узнал очень много ньюансов: У нее старший брат — футболист «Спартака», А отец — референт в Министерстве финансов. Я скажу, что всегда на футболы хожу — На «Спартак», — и слова восхищенья о брате. Я скажу, что с министром финансов дружу И что сам как любитель играю во МХАТе. У нее, у нее на окошке — герань. У нее, у нее — занавески в разводах, — У меня, у меня на окне — ни хера. Только пыль, только толстая пыль на комодах… |
