- Знаешь, я часто задавался вопросом: "За что наш род проклят?" Почему Красные пески сделали нас по-мужски слабыми? Раннее я не интересовался причиной болезни, просто привык думать, что красные пески прокляли род Бонифациев бесплодием.  Нашу ущербность принимал, как данность. Мне двадцать девять, в моем возрасте у многих знакомых более пятидесяти детей. Я же лишился одного сразу после родов, ( успел его даже увидеть), а другого еще в животе матери. Артур потерял семерых детей в утробе матерей, из них двое были у Тиль. Артур только сейчас поведал одну из возможных причин бесплодия.  Значит, красные пески всё же милостивы. Где-то отбирают, а где-то дают.  В нашей крови яд красного цветка, и именно он убивает наших детей.  Все эти дни я хожу по лагерю, общаюсь с людьми, трогаю их и не заболеваю. Видимо, эта гадость с рождения сидит в нас и раз уж в одночасье не может убить, то убивает наш род через бесплодие.

Значило ли это, что у моего Азамата тоже есть шанс на...но погодите...

- Артур не заболел? - услышав отрицательный ответ, я продолжила мысль. - Тогда почему Артур до сих пор не уверен, что он Бонифаций по крови?

- В том то и дело в детстве он заболел хворью, но смог справиться с нею и отделался лишь несколькими шрамами, как последствие от красных ожогов.  А я совсем не заболеваю...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И вновь возникло неловкое многозначительное молчание и, чтобы его прекратить, я задала очередной вопрос. Просто эти дни наедине с собой и со страхом за сына сходила с ума, от этого мне сейчас хотелось говорить и говорить. Я готова была побеседовать и с мечом Артура, но лишь бы не прислушиваться к тишине.

- Погибшие есть?

- Пятьдесят два тела. Мы с Артуром таскаем трупы. Сегодня ночью будем сжигать первую партию умерших от хвори. Ты раньше могла бы представить, что принц и шейх будут выполнять настолько грязную работу?

Он горько и нелепо засмеялся над поворотами судьбы, а я впервые призадумалась не только о здоровье сына, но и об Артуре.

Одна беда за другой посыпались на армию. Сам дьявол отвернулся от земного дьявола и оставил на волю удачи. Голодные и паникующие люди могли восстать против шейха и если ему не удастся остановить панику, то за ним придут. А панику я уже увидела, когда мужчина в сердцах швырнул тарелку с едой.

 Нет. Они не должны злиться. Артур для них должен быть идолом.  В конце концов, шейх не мог быть точно уверенным, что хворь повторно не возьмет его. Он действует на свой страх и риск ради них.

POV Лилия

Визит Ярина на меня сильно повлиял и подарил хрупкую надежду.

Если за неделю Азамат еще не умер, то… есть шанс? Возможно болезнь, которую пережил Артур, оставила след в их тела и пощадит сына? Тяжело верить в чудо, а потом ощущать, как она ежедневно то медленно умирает, опуская тебя в бездну отчаяния, а затем снова возрождается, поднимая до небес. Итак до бесконечности. Изо дня в день.

Только жестокая бесконечность в ожидании чуда, и я - дрожащая тварь, привязанная к мечу.

Я пыталась поесть и поспать, но жалкие попытки заканчивались плачевно. Вместо этого проводила время в молитвах красным пескам с просьбой вернуть сына и в обмен забрать мою душу.  Хоть она грязная, лживая, продажная, прогнившая насквозь, но все равно...

Днем, стараясь развеяться, сидела возле меча и терла об него толстую веревку. Влево-вправо. Наверное, это бесполезное занятие, но я зачем-то это делала. Скорее всего, чтобы найти утешение в монотонном занятии. От трения об веревку запястья еще сильнее страдали. По прошествии стольких дней я уже слабо чувствовала руки и с трудом могла шевелить пальцами. Кровоток в конечностях сильно нарушился, что уж говорить о коже, которая горела, точно ее особо изощренно и долго сдирали тупым ножом.

По ночам, часто страдая бессонницей, я смотрела в потолок и размышляла о многом. О прошлом, о будущем. Например, что мне делать без Азамата? Если вдруг Артур не поможет моему...нашему сыну, как дальше жить? Провести остаток дней в поисках смерти? По кодексу воинов, да и по нашей вере даже для меня самоубийство - не выход.  Самый тяжкий грех.

Через две недели заточения я осознала, что исчезли сны о погибшей земле, об Антуане и отце. Все кровавые воспоминания и отрезанные головы для меня больше не имели значения и даже не вызывали укола боли или грусти.

Мертвых уже не вернуть и мертвые должны оставаться в своих могилах с доброй памятью о них. Покойники должны остаться там… в моем детстве.

Пусть сотрутся из памяти тяжелые воспоминания, а останутся добрые образы и картины. Не тот отец, который подложил под врага, а позднее не справившийся со своими чувствами и возненавидевший меня - любовницу своего врага, а отец, научивший дочь кататься на лошади без седла и искренне любивший свою рыжею непоседу, бегающую по дворцу, как мальчишка-сорванец. Антуан останется лучшим другом, с которым мы якобы по-взрослому охраняли Клару, а старшие позволяли нам думать, что мы выполняем важную роль. А тринадцатая земля… останется плодородным оазисом с дикой природой и буйной растительностью, а не пепелищем, оставленным на крови и костях.

Я должна отречься от всего этого, если не хочу похоронить себя и своего ребенка рядом с ними в одной могиле. Мой Азамат важнее их всех вместе взятых.

Будучи в одиночестве я даже начала сравнивать отцов и задалась вопросом: " А если бы моему отцу пришлось когда-нибудь выбирать - убить меня, зараженную хворью, или лечить самостоятельно, чтобы он выбрал? Меня или столь желаемую власть? Рискнул бы своим здоровьем и властью ради меня? Конечно, у Артура ощутимое преимущество в этом вопросе, ведь он уже переболел хворью, но это же не гарантирует его безопасность?  Впрочем, действия моего отца сами напрашиваются на правильный ответ, но ... хватит. Больше не имеет смысла сравнивать.

***

Ярин исправно приходил ко мне один раз в сутки. На пару минут, чтобы рассказать о новостях, о том, как Артур поил Азамата соком фруктов, что немного поддерживало его физические силы и не давало совсем зачахнуть без еды. Рассказал о том, что в целях безопасности, мы огородились и засели в песках.  Все, что меня интересовало первое время - это Азамат,  об остальном я не хотела слышать или замечать.

Впервые я заметила "странности" одной поздней  ночью. Едва провалилась от бессилия в благодатный сон, как пришел очередной кошмар о сыне, его крики и просьбы о помощи. С безумно колотящимся сердцем в груди я подняла туловище и уселась, бегло рассматривая темную палатку. Услышав неподалеку голоса, я поначалу не поверила в их реальность, подумала, что до сих пор спала. Тряхнула головой, прогоняя посторонние звуки из головы, но те не исчезли.  Голоса слишком близко, по ощущениям возле моей палатки, а сейчас глубокая ночь и людям запрещено общаться друг с другом. Но я себя сразу успокоила мыслью, что это привычный караул, состоящий из четырех приближенных людей Артура. Да только прежде мужчины ни к кому и никогда в палатку не заходили.

Не успел полог "моей"... нашей с Артуром палатки распахнуться, как я упала обратно на подушки и плотно зажмурилась, притворившись спящей. На миг в свете факела, горящего на улице, я распознала два мужских силуэтах и мысленно завопила от неожиданности. Это не военачальники Артура...

Как они посмели нарушить приказ Артура? Кто они вообще такие и зачем явились в мою палатку распространять хворь? Но все вопросы я оставила при себе и притихла, потому что я полностью беззащитная, ослабленная голодом, связанная, покорная, а их двое и нет возможности сбежать или обезвредить наглецов.

Незнакомцы закрыли полог, погрузив нас в темноту.

Я расслышала тихий шипящий шепот и в ответ моя кожа покрылась мурашками.

- Ты посмотрррри, ляжжжит спокойно. Потасскушшшш-ка зверря!!!

Мужина пьян до невозможности. Каждое слово ему давалось с трудом и произносилось с заиканием.  Некоторые слова было трудно понять, больше напоминало бессвязное бормотание. Волнение тут же схлынуло. Стало быть это обычные пьяницы пришли поболтать, а может в туалет ходили и по дороге забрели ко мне, но все же я спрятала нос в одеяле, постаравшись поменьше дышать. Мало ли они заразные?