Я многое обдумала сегодня днем. Думала о том, что можно вернуться в свой дом, там где сельчане меня уважали и ценили, но… Артур теперь не отдаст сына, да и я, трезво поразмыслив поняла, что для благополучия Азамата сделаю все возможное и невозможное. Мой сын из семьи Бонифациев и имел права на всё. Я больше  не позволю ему жить в голоде, холоде и вечном страхе нищеты. Азамат достаточно повидал.

Если потребуется, то я вернусь в адское болото, именуемое дворцом Бонифациев, буду терпеть ненависть его народа, даже соглашусь жить с Тиль и ее наследником, но мой сын займет свое место по праву, но… между нами с Артуром ничего не изменится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ У меня было столько разных мыслей, что поглощенная ими не сразу поверила, что это наяву раздался шорох. Словно хищник почуял добычу. Из палатки, расположенной в нескольких метрах от моей, вышел тот, кого больше всех не желала сейчас видеть.

Зверь сразу обнаружил меня.  Ему кажется тоже не спалось. На нем лишь штаны, а верх перевязан многочисленными бинтами, скрывавшими последнее смертельное ранение, которое и привело меня к нему.

Рассекреченная и оказавшись в уединении с Артуром, я недовольно, но негромко цыкнула себе под нос.   Вспомнила его «всевидящие» в темноте глаза и перестала удивляться тому, как быстро обнаружилось мое местоположение, несмотря на то, что я полностью сливалась с темной палаткой и пряталась от любопытных.

Внимательный прищур прошиб до костей, до позвонков, закрутил мои органы в спираль, зажал мои нервы в ловушку, но на все красноречивые взгляды я молчала и делала вид, что сильно заинтересована обжигающим озером песков.

Тишина начала сводить с ума и молчание ночного гостя тоже порядком выводило из равновесия от того, что не знала поверил ли он моей игре? Понял, что намеренно не желаю замечать?

Я уже настороженно схватилась за полог палатки, когда в голове раздался мерзкий внутренний голос. Сбив с шага, он томно зашептал мне на ушко:

«Полюбуйся на его широкую грудь и мощный разворот плеч, за которыми спрячется любая женщина. Где-нибудь еще встречала подобное тело, излучающее мощь и власть? Хочешь потрогать его грубую кожу, изрисованную ветвистыми шрамами? Прислонить к ней губы и языком слизать мужской аромат? А помнишь его огромные пальцы? Как же они глубоко входили в лоно, проверяя насколько ты влажная. Растягивали, заставляли порочно выгибаться в позвоночнике и блаженно запрокидывать голову. Должно быть его пальцы способны заменить член обычного хлипкого мужчинки. Не находишь? А что уж говорить о его члене. Нет. Не так. О ЧЛЕНЕ! Помнишь, как он проникал в тебя и заполнял мокрую плоть, заставляя течь от удовольствия? Мммм…Чистый экстаз. Наивысшее наслаждение. Тебя же привлекает опасность? А Артур и есть твоя опасность. Чувствуешь, как кровь закипает и, растекаясь по венам, бурлит и поднимает жар в теле? Смотри, Зверь не спускает с тебя глаз. Должно быть почуял, когда любимая добыча вышла из палатки. Ночью его голод становится особенно зверским. Совсем скоро он набросится и съест тебя всю.  Каждый сладкий кусочек твоей плоти. Попробует и оближет. Ты только дождись и насладись, потаскуха!"

Этот мерзкий голос напомнил о старухе из кошмара и за несколько секунд стало также грязно и страшно, как там окруженной трупами людей из тринадцатой земли. Мне захотелось, чтобы мерзкая тварь-совесть замолчала, поэтому я велела ей заткнуться.

- Замолчи! Замолчи! - страстно зашептала горячему воздуху и раскаленному песку, при этом до хруста сжав челюсти. Меня вновь пробил озноб, дрожь сотрясла тело и едва не повалила на песок. Я пошатнулась назад, но восстановила равновесие, почувствовав лопатками прохладную ткань палатки. Только пришла в себя от эмоционального кошмара, как боковым зрением уловила движение Артура и поняла, что он молчаливо кивнул в сторону своей палатки. Расстояние между нами слишком большое, к тому же, темнота позволяла притвориться слепой или невнимательной, что я и сделала. Мгновенно отвернулась, делая вид, что не заметила кивка головы, а рассматриваю ночное прекрасно-оранжевое небо.

Мне померещился его кивок головы в сторону палатки.  Приглашение на ночной визит.  Бред моего растерзанного кошмарами сознания.

У шейха был целый день, чтобы пригласить нас с сыном и обсудить ситуацию, во всяком случае озвучить нашу судьбу, но он не пожелал. А сейчас его плотский голод диктовал условия. Вряд ли приглашение имело намерение побеседовать о сыне.

Чтобы я добровольно занялась с ним любовью? Прежде он столько раз брал меня без согласия, что с него достаточно. Уже взял сполна и должен был пресытиться.  Нет. Между нами больше ничего не будет.

Поэтому я как можно равнодушнее еще несколько секунд понаблюдала за песками и вернулась к себе в палатку, чтобы избежать даже визуального контакта, не говоря о физическом.

Ярин всеми способами намекал, что Артур не равнодушен ко мне?  Это не любовь, а желание подчинить, поиграть, развлечься. Соглашусь, мне было всегда разрешено гораздо больше, чем остальным женщинам и даже иногда он слышал меня и учитывал мои интересы, но это не любовь. А забава. Приятное развлечение. Уязвленная гордость, не достигнутая цель, которая изводит своей незавершенностью. Возможно привычка. Мы привыкли изводить друг друга и ненавидеть и ему не хватало борьбы, поэтому он пошел на войну. Такие, как Артур не любят.

И точно также обещаю дьявол не проберется в мое сердце. Спокойно. Дыши. Глубоко и спокойно. Это обычная тяга двух взрослых людей: женщины и мужчины.

Сегодня  мы с Артуром поддались обоюдной похоти и, если бы не помешали Азамат с Ярином, то мы бы не остановились, а потом я бы пожалела о содеянном.

Похоть - это мерзкое чувство, отнимающее способность трезво мыслить.

Я, не знавшая мужчины более пяти лет, поддалась глупому эмоциональному порыву.  Мое тело временно существовало отдельно от здравого смысла. А Артур давно на войне, поэтому набросился чуть ли не на единственную женщину в военном лагере. Разумеется воины брали с собой в походы определенного рода женщин, чтобы удовлетворить жажду и в завоеванных деревнях пользовались новенькими, но вряд ли этого достаточно для утоления нужды жестоким мужчинам, постоянно проливавших кровь на поле боя.

Похоть иногда завладевала моим разумом и Артура, но больше между нами ничего не будет. Не должно быть, потому что я не смогу полюбить его.

POV  Артур

Я даровал отродью свободу. Спокойно наблюдал, как она бредет по дороге прочь из дворца. В тот момент от раздражения на глупую девчонку, ничего более не испытывал и даже злорадствовал, надеялся, что она отступится и вернется обратно, но вновь не учел ее упрямого характера. Несколько дней с достоинством ожидал, когда ее худая фигурка замаячит в ближайших деревнях возле моего оазиса, а оттуда охрана доложила бы о гордячке. Но в ближайшие деревнях ее не оказалось, значит действительно ушла. Ушла от меня и не приползла на коленях! Я до последнего был уверен, что не посмеет уйти. Здесь были все ее оставшиеся близкие люди, и она не могла их бросить мне на растерзание, но бросила. Даже так называемого мужа бросила, но выгрызла себе руками и ногами свободу.

Когда пришло осознание ее ухода, я понял что лишил себя свободы. Чувствовал себя, как в западне. В темных казематах, в холодных подвалах за закрытой решеткой, из которой не выбраться. Я тщетно стучался кулаками по стенам в поисках выхода из этой эмоциональной ловушки, но не находя его, впал в ярость. Что делает зверь, попав в ловушку? Он начинает рвать и метать. Во мне точно также родилась жажда крови, любой крови, любого жалкого человечишки!

Особенно раздражала мысль, что маленькое, дохлое отродье (полумальчик полудевочка с веснушками на бледном лице) настолько стало привычным и необходимым, что я не мог усидеть на одном месте во дворце. Необходимо было движение, заодно испробовать ощущение свежей крови, власти и силы.