Мелодично звякнул колокольчик на двери, и в кафе вошел пожилой мужчина. Оставив в гардеробе пальто и шляпу, мужчина направился прямиком к столику Йыги. Этот мужчина и Йыги, видно, не первый раз встречались здесь. Оба чувствовали себя уверенно, по-хозяйски — в маленьком кафе «Ванемуйне»…

Они кивнули друг другу, и мужчина сел за столик напротив Йыги. Тут же возле столика материализовался официант и полюбопытствовал, что будет заказывать «уважаемый господин». Йыги посоветовал рыбный суп в горшочке. Но уважаемый господин оказался очень занятым и неголодным и согласился только на чашечку кофе. Йыги и официант не настаивали.

Все трое, разумеется, говорили по-эстонски.

Официант исчез и через секунду материализовался вновь. Вместе с ним материализовалась крохотная чашечка кофе.

Уважаемый господин пригубил чашечку и облизнул губы:

— Сколько привез? — это разговор зашел о делах.

— Под завязку… — Йыги подвинул ногой под столом в сторону собеседника контейнер. — Там все, как обычно. Тот же консервант…

— Хорошо, — уважаемый господин удовлетворенно кивнул. — Оплата тоже — как обычно.

Он достал из нагрудного кармана сверток и положил его перед Йыги. Молодой человек, однако, не спешил убрать сверток со стола. Он был уверен, что этот сверток не сдует сквозняком.

Уважаемый господин поинтересовался:

— Как там таможня? Лишних вопросов не имеют?

Йыги улыбнулся, ему так нравился рыбный суп:

— Таможня — это только вывеска. Причем для дураков. Таможня разучилась разговаривать. Она только смотрит. И меня уже хорошо знает. Таможня радуется, когда в очередной раз видит меня.

— Ты молодец — подобрал к ним ключик, — похвалил пожилой господин.

— К сожалению, я не оригинален, — Йыги уже скреб ложкой по дну горшочка. — Мой ключик известен с древности… Ручку позолотить… Сначала был талер, потом его стали называть далер, и вот он уже — доллар.

— Любопытно знать, как процесс проходит? Технически…

Йыги вскинул на собеседника удивленные глаза:

— Я же не спрашиваю, как происходит ваш процесс, технически… — тут Йыги показалось, что он неоправданно груб к этому пожилому господину, поэтому в качестве компенсации решил все-таки приоткрыть завесу тайны. — Ну как это происходит!.. Проще простого! Он — то есть таможенник, — открывает контейнер и видит сотенную бумажку. А кроме сотенной бумажки, он ничего уже не видит. — Йыги промокнул губы салфеткой, бросил взгляд на башни вдалеке, на купола храма. — Я же говорю, что у них от пяти органов чувств только зрение осталось. Остальные атрофировались за ненадобностью. А к глазам два придатка — загребущие руки…

— Ты о наших или о русских?

— Без разницы… Национальность никак не влияет на стремление к стяжательству — и наоборот. Все они на таможне подбираются микроцефалы: микроцефалы-эстонцы и микроцефалы-русские…

Йыги сунул сверток в карман брюк.

Пожилой господин припомнил:

— Кстати! Насчет национальности… У заказчика есть пожелание… Я не буду вдаваться в подробности, поскольку сам в них не силен, но, оказывается, есть какая-то разница — на биологическом уровне… Предпочтительно, чтобы товар поступал… как бы это выразиться поточнее!.. славянского происхождения.

— Вот как! — удивился Йыги.

— Я тоже был удивлен, — кивнул пожилой господин. — Оказывается, существует некий потенциал народа. Взять, например, евреев — это очень старый народ с почти исчерпанным потенциалом. Они уже сделали свою историю, как ее сделали когда-то египтяне, греки, финикийцы, а еще раньше — полулегендарные атланты… Так мне объяснили.

— А славяне?

— Славяне — сравнительно молодой народ. Имеются в виду восточные славяне. Потенциал их очень высок. И хотим мы того или не хотим — они еще скажут свое слово в истории. Все остальные просто будут вынуждены оглядываться на них…

Йыги недоумевал:

— А какое отношение это имеет к…

— Говорят, что есть исследования… У них высок биологический потенциал. Меня не посвящали в детали… но уверяли, что ткани и органы славянского происхождения отличаются от других более высокой выживаемостью и приспособляемостью… За ними будущее, — пожилой господин развел руками. — Так распорядилась природа…

— А эстонские ткани и органы?.. — в душе Йыги взыграл патриотизм.

— Об этом не было разговора, — пожилой господин опять пригубил чашечку и облизнул губы. — Значит, договорились: не евреи, не татары, не тем более лица кавказской национальности, а именно славяне…

Йыги кивнул:

— Пожелание заказчика — закон. Но удивительно вообще-то!..

Уважаемый господин взял из-под стола контейнер и, не прощаясь, покинул кафе.

Вика и Артур сидели на кухне и пили чай. Артур принес заварные пирожные, которые так любила Вика. У обоих было хорошее настроение. За окном уже начинали сереть сумерки, но хорошо были видны белокрылые чайки, летающие над каналом.

— Как ваш сосед? — отдал дань теме Артур.

— Ему, кажется, лучше. Я заходила к нему в больницу. Он хоть и бодрится, но выглядит таким одиноким. Наверное, в болезни, в больнице все выглядят одинокими…

— Он симпатичный, — заметил Артур, отхлебывая чай. — Мне даже кажется, будь он помоложе или я постарше — мы бы отлично поладили. У него на лице написано, что он надежный друг…

— Да, согласилась Вика. — Мне он тоже нравится.

— Нравится? — строго вскинул брови Артур. — Это ты мне говоришь?..

Вика несколько смутилась:

— Нет, я не это имею в виду. В этом смысле он староват для меня. Сколько у нас — лет тринадцать разницы?.. А вот как сосед… он и правда оставляет впечатление человека надежного… Ты же сам знаешь: мы только дружим…

— Ну если только дружите… — все еще шутливо хмурился Артур; но хмурился недолго, улыбнулся. Иди ко мне. Садись вот сюда — на колени.

— А вот и нет! — Вика улыбалась, дразнила его.

— Ну садись! Я так люблю, когда ты сидишь у меня на коленях…

— Я, наверное, тяжелая.

— Не тяжелее пушинки…

Вика села к нему на колени, поболтала в воздухе голыми ножками. Артур обнял ее за талию, прижался ухом к остренькой упругой груди Вики:

— У тебя так сердце стучит…

— Правильно, — засмеялась Вика. — Оно выполняет свою работу.

— Я могу бесконечно слушать его, — признался Артур.

— И прижиматься ухом к моей груди, — подколола Вика.

Но Артур не слушал ее:

— О чем оно стучит? Интересно, оно стучит обо мне? В этом сердце есть уголок, в котором живет Артур?

— Нет там никаких уголков, — все смеялась Вика. — Там сплошные клапаны и камеры.

— Камеры? — уцепился за слово Артур. — О, я хочу быть узником в одной из них.

Вика все болтала ножками. У нее было очень хорошее настроение. Чайки проносились за окном, сверкая в свете фонарей белыми крыльями.

Синим цветом наливался вечер.

— А где твоя бабушка? — спросил Артур.

— Ушла к подруге. Скоро придет.

— Поцелуй меня… — Артур прижал Вику сильнее.

Она засмеялась и спрыгнула с его колен, открыла дверцу кухонного шкафа:

— Хочешь шоколада?

— Зачем шоколад, когда рядом ты?

— Наш шоколад, не заграничный… — похвасталась Вика.

— Все равно.

Она зашуршала фольгой, откусила кусочек от плитки и опять села к Артуру на колени.

— Поцелуй меня, — настаивал он. — Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Она кокетничала, шоколад был очень вкусный:

— Я этого не знаю. Может, не знаешь и ты. Как это проверить?.. Чтобы проверить любовь, нужны испытания. Как у Ромео и Джульетты… А какие у нас испытания?

Вика, сидя у Артура на коленях, наклонилась и нежно поцеловала его в губы. В поцелуе передала ему шоколад.

Артур округлил глаза:

— О, какой вкусный! Действительно, отечественный!..

Теперь он поцеловал Вику и, в свою очередь, передал ей шоколад, потом она ему, потом опять он… В конце концов от кусочка шоколада ничего не осталось.

Вика потянулась к плитке в фольге и доложила себе на язычок новый кусочек.