Мелодично звякнул колокольчик на двери, и в кафе вошел пожилой мужчина. Оставив в гардеробе пальто и шляпу, мужчина направился прямиком к столику Йыги. Этот мужчина и Йыги, видно, не первый раз встречались здесь. Оба чувствовали себя уверенно, по-хозяйски — в маленьком кафе «Ванемуйне»…
Они кивнули друг другу, и мужчина сел за столик напротив Йыги. Тут же возле столика материализовался официант и полюбопытствовал, что будет заказывать «уважаемый господин». Йыги посоветовал рыбный суп в горшочке. Но уважаемый господин оказался очень занятым и неголодным и согласился только на чашечку кофе. Йыги и официант не настаивали.
Все трое, разумеется, говорили по-эстонски.
Официант исчез и через секунду материализовался вновь. Вместе с ним материализовалась крохотная чашечка кофе.
Уважаемый господин пригубил чашечку и облизнул губы:
— Сколько привез? — это разговор зашел о делах.
— Под завязку… — Йыги подвинул ногой под столом в сторону собеседника контейнер. — Там все, как обычно. Тот же консервант…
— Хорошо, — уважаемый господин удовлетворенно кивнул. — Оплата тоже — как обычно.
Он достал из нагрудного кармана сверток и положил его перед Йыги. Молодой человек, однако, не спешил убрать сверток со стола. Он был уверен, что этот сверток не сдует сквозняком.
Уважаемый господин поинтересовался:
— Как там таможня? Лишних вопросов не имеют?
Йыги улыбнулся, ему так нравился рыбный суп:
— Таможня — это только вывеска. Причем для дураков. Таможня разучилась разговаривать. Она только смотрит. И меня уже хорошо знает. Таможня радуется, когда в очередной раз видит меня.
— Ты молодец — подобрал к ним ключик, — похвалил пожилой господин.
— К сожалению, я не оригинален, — Йыги уже скреб ложкой по дну горшочка. — Мой ключик известен с древности… Ручку позолотить… Сначала был талер, потом его стали называть далер, и вот он уже — доллар.
— Любопытно знать, как процесс проходит? Технически…
Йыги вскинул на собеседника удивленные глаза:
— Я же не спрашиваю, как происходит ваш процесс, технически… — тут Йыги показалось, что он неоправданно груб к этому пожилому господину, поэтому в качестве компенсации решил все-таки приоткрыть завесу тайны. — Ну как это происходит!.. Проще простого! Он — то есть таможенник, — открывает контейнер и видит сотенную бумажку. А кроме сотенной бумажки, он ничего уже не видит. — Йыги промокнул губы салфеткой, бросил взгляд на башни вдалеке, на купола храма. — Я же говорю, что у них от пяти органов чувств только зрение осталось. Остальные атрофировались за ненадобностью. А к глазам два придатка — загребущие руки…
— Ты о наших или о русских?
— Без разницы… Национальность никак не влияет на стремление к стяжательству — и наоборот. Все они на таможне подбираются микроцефалы: микроцефалы-эстонцы и микроцефалы-русские…
Йыги сунул сверток в карман брюк.
Пожилой господин припомнил:
— Кстати! Насчет национальности… У заказчика есть пожелание… Я не буду вдаваться в подробности, поскольку сам в них не силен, но, оказывается, есть какая-то разница — на биологическом уровне… Предпочтительно, чтобы товар поступал… как бы это выразиться поточнее!.. славянского происхождения.
— Вот как! — удивился Йыги.
— Я тоже был удивлен, — кивнул пожилой господин. — Оказывается, существует некий потенциал народа. Взять, например, евреев — это очень старый народ с почти исчерпанным потенциалом. Они уже сделали свою историю, как ее сделали когда-то египтяне, греки, финикийцы, а еще раньше — полулегендарные атланты… Так мне объяснили.
— А славяне?
— Славяне — сравнительно молодой народ. Имеются в виду восточные славяне. Потенциал их очень высок. И хотим мы того или не хотим — они еще скажут свое слово в истории. Все остальные просто будут вынуждены оглядываться на них…
Йыги недоумевал:
— А какое отношение это имеет к…
— Говорят, что есть исследования… У них высок биологический потенциал. Меня не посвящали в детали… но уверяли, что ткани и органы славянского происхождения отличаются от других более высокой выживаемостью и приспособляемостью… За ними будущее, — пожилой господин развел руками. — Так распорядилась природа…
— А эстонские ткани и органы?.. — в душе Йыги взыграл патриотизм.
— Об этом не было разговора, — пожилой господин опять пригубил чашечку и облизнул губы. — Значит, договорились: не евреи, не татары, не тем более лица кавказской национальности, а именно славяне…
Йыги кивнул:
— Пожелание заказчика — закон. Но удивительно вообще-то!..
Уважаемый господин взял из-под стола контейнер и, не прощаясь, покинул кафе.
Вика и Артур сидели на кухне и пили чай. Артур принес заварные пирожные, которые так любила Вика. У обоих было хорошее настроение. За окном уже начинали сереть сумерки, но хорошо были видны белокрылые чайки, летающие над каналом.
— Как ваш сосед? — отдал дань теме Артур.
— Ему, кажется, лучше. Я заходила к нему в больницу. Он хоть и бодрится, но выглядит таким одиноким. Наверное, в болезни, в больнице все выглядят одинокими…
— Он симпатичный, — заметил Артур, отхлебывая чай. — Мне даже кажется, будь он помоложе или я постарше — мы бы отлично поладили. У него на лице написано, что он надежный друг…
— Да, согласилась Вика. — Мне он тоже нравится.
— Нравится? — строго вскинул брови Артур. — Это ты мне говоришь?..
Вика несколько смутилась:
— Нет, я не это имею в виду. В этом смысле он староват для меня. Сколько у нас — лет тринадцать разницы?.. А вот как сосед… он и правда оставляет впечатление человека надежного… Ты же сам знаешь: мы только дружим…
— Ну если только дружите… — все еще шутливо хмурился Артур; но хмурился недолго, улыбнулся. Иди ко мне. Садись вот сюда — на колени.
— А вот и нет! — Вика улыбалась, дразнила его.
— Ну садись! Я так люблю, когда ты сидишь у меня на коленях…
— Я, наверное, тяжелая.
— Не тяжелее пушинки…
Вика села к нему на колени, поболтала в воздухе голыми ножками. Артур обнял ее за талию, прижался ухом к остренькой упругой груди Вики:
— У тебя так сердце стучит…
— Правильно, — засмеялась Вика. — Оно выполняет свою работу.
— Я могу бесконечно слушать его, — признался Артур.
— И прижиматься ухом к моей груди, — подколола Вика.
Но Артур не слушал ее:
— О чем оно стучит? Интересно, оно стучит обо мне? В этом сердце есть уголок, в котором живет Артур?
— Нет там никаких уголков, — все смеялась Вика. — Там сплошные клапаны и камеры.
— Камеры? — уцепился за слово Артур. — О, я хочу быть узником в одной из них.
Вика все болтала ножками. У нее было очень хорошее настроение. Чайки проносились за окном, сверкая в свете фонарей белыми крыльями.
Синим цветом наливался вечер.
— А где твоя бабушка? — спросил Артур.
— Ушла к подруге. Скоро придет.
— Поцелуй меня… — Артур прижал Вику сильнее.
Она засмеялась и спрыгнула с его колен, открыла дверцу кухонного шкафа:
— Хочешь шоколада?
— Зачем шоколад, когда рядом ты?
— Наш шоколад, не заграничный… — похвасталась Вика.
— Все равно.
Она зашуршала фольгой, откусила кусочек от плитки и опять села к Артуру на колени.
— Поцелуй меня, — настаивал он. — Ты же знаешь, как я тебя люблю.
Она кокетничала, шоколад был очень вкусный:
— Я этого не знаю. Может, не знаешь и ты. Как это проверить?.. Чтобы проверить любовь, нужны испытания. Как у Ромео и Джульетты… А какие у нас испытания?
Вика, сидя у Артура на коленях, наклонилась и нежно поцеловала его в губы. В поцелуе передала ему шоколад.
Артур округлил глаза:
— О, какой вкусный! Действительно, отечественный!..
Теперь он поцеловал Вику и, в свою очередь, передал ей шоколад, потом она ему, потом опять он… В конце концов от кусочка шоколада ничего не осталось.
Вика потянулась к плитке в фольге и доложила себе на язычок новый кусочек.
