Моросил мелкий затяжной дождик. Обычное явление для конца октября. Обычное явление для северных широт, для Санкт-Петербурга. Ночь царила над городом, обложила его беспросветными тучами. Ночь лежала на городе тяжело, расположилась уверенно — по-хозяйски. Сквозь тяжелую осеннюю мглу, сквозь туман и моросящий дождь едва пробивались огни рекламы и фонарей. В воздухе не было никакого движения. Подавленно, тихо несла свои воды Нева, не плескалась волна в каналах. На улицах в этот час было пустынно, глухо и слепо…

На углу Андрониковского переулка и улицы Бархатова под старинным тополем с полуоблетевшей листвой стоял автомобиль — микроавтобус, ласково именуемый в народе «рафиком». На капоте, как это повелось в последнее время, было начертано яркой красной краской «AMBULANCE» задом-наперед — для зеркала заднего вида. Машина скорой помощи на выезде… Возможно, в одном из ближайших домов врач и медсестра на вызове, а водитель их ожидает… В кабине «рафика» вспыхнул огонек зажигалки. Водитель прикурил. В бледном свете голубоватого огонька стало видно со стороны, что водитель в кабине не один. Врач в белом халате сидел рядом. Через минуту он тоже прикурил. Огонек выхватил из темноты лицо молодого, лет двадцати восьми, человека… Не зажигали свет ни в кабине, ни в салоне, были погашены подфарники и габаритные огни. Только красноватые точки зажженных сигарет, вспыхивавшие время от времени чуть ярче, выдавали присутствие людей в машине.

Спустя пять минут погасли и огоньки сигарет…

Было тихо. Перекресток этот — довольно глухое место. С Невским проспектом не сравнить… Черные окна микроавтобуса были мертвы…

Со стороны улицы Бархатова послышались шаги — глухие; они вязли в осенней сырости. Под одним из фонарей мелькнула фигура одинокого прохожего: длинное пальто с поднятым воротником, надвинутая на самые глаза шляпа, сутуло опущенные плечи… Человек торопливо шел посередине улицы, по проезжей части — все равно не было никакого транспорта — чего опасаться!..

Водитель микроавтобуса следил за прохожим глазами:

— Смотри-ка…

Врач кивнул:

— Давай потихоньку…

Ярко вспыхнули и погасли фары, заурчал двигатель. «Рафик» тронулся с места и, выехав на улицу, стал быстро набирать скорость. Мотор взревел зло, надрывно.

Пешеход оглянулся и свернул к тротуару. «Скорая помощь» была все ближе. Пешеход оглянулся с беспокойством и прибавил шагу. Но машина неслась прямо на него. Ослепительно вспыхнули фары, свет ударил пешеходу по глазам. Тучи брызг разлетались из-под колес…

Пешеход бросился к тротуару бегом. Вот он уже достиг тротуара, приостановился, оглянулся. И в этот момент машина ударила его бампером. Пешеход, пролетев метров пять, распластался на асфальте. Взвизгнули тормоза, машина остановилась, как вкопанная. Хлопнули дверцы. Из машины вышли врач и дюжий парень — санитар или фельдшер.

Пострадавший уже поднимался. Он встал на одно колено, пытался подтянуть под себя другую ногу, но ойкнул, схватился за бедро. В свете фар было видно, как он бледен. Он опять попытался встать, однако не смог. Скривился от боли. Это был мужчина лет тридцати пяти. Он ощупывал свое правое бедро:

— Мать вашу… Вы с ума посходили?..

— Извини, друг, — подал голос фельдшер, — у тебя что-то случилось?

Мужчина едва не плакал от боли:

— Случилось? Да случилось! Вы же сбили меня… И, кажется, сломана нога…

Врач склонился над пострадавшим:

— Вот незадача! Случается же в жизни!.. — он осторожно ощупал ногу. — Ну ничего! Мы сбили — мы и в травматологию отвезем. В самую ближайшую…

— Вы специально сбили меня, — вдруг заявил мужчина. — Я же видел. Я был уже на тротуаре, когда вы зацепили меня бампером…

— Специально? — врач недоуменно посмотрел на фельдшера. — Вам показалось… Вас ослепил свет фар…

— Я видел: вы стояли на углу. И вдруг поехали… Почему? — на лице мужчины было страдание.

Врач объяснил:

— Мы совершили наезд, я не отрицаю. Но и не намеренно. Ни в коем случае! Сыро — понимаете? Скользко на дороге. Водитель набирал скорость, не справился с управлением. Такое часто бывает в дождливую погоду…

Мужчина не отвечал. Он был в шоке. Расширенными от ужаса глазами смотрел на кровь, проступающую через штанину.

— Давай носилки, Коля — велел врач.

Мужчина вскинул на него глаза:

— Не надо носилок. Я сам попробую…

Опираясь на плечи врача и фельдшера, мужчина поднялся. Опять охнул. Он был в предобморочном состоянии. Руки его вдруг ослабли, губы задрожали…

— Понесли… — распорядился врач.

Они подхватили пострадавшего на руки и чуть не бегом потащили к машине. Затащили мужчину в салон, уложили на носилки.

— Сейчас наложим на бедро жгут, — приговаривал фельдшер, — остановим кровь…

Врач и фельдшер сели на свои места. Хлопнули дверцы, и машина сорвалась с места…

Через четверть часа, «рафик» въехал в ворота больницы. Пока шофер и фельдшер вытаскивали из салона носилки с пострадавшим, врач уже направился в приемный покой.

Его встретила пожилая санитарка, засуетилась:

— Сейчас дежурного позову…

Дежурный врач — эмансипированная девица с короткой стрижкой — вышла из соседнего помещения. У нее были заспанные глаза, помятое лицо.

— Что у вас? — зевая, она села за стол, без интереса взглянула на врача «скорой помощи». — Ах, это вы, Башкиров?.. Опять что-нибудь эдакое подкинули!..

— Вы угадали, коллега, — улыбнулся Башкиров. — Тяжелая травма. Подобрали на дороге — кто-то сбил. Практически не транспортабелен…

— Давайте… — девица опять зевнула. — Не везет мне на дежурствах в последнее время.

Водитель и фельдшер уже вносили пострадавшего в приемный покой. Дежурный врач приемного отделения посмотрела на него и покачала головой:

— Крепко его!.. Откуда?..

— Улица Бархатова. Недалеко от моста… Сбил какой-то урод и скрылся…

Мужчина на носилках был без сознания. Лицо — разбито в кровь. Это даже не лицо, а месиво. Глаза заплыли, веки вздулись и обрели красно-багровый цвет; нос свернут на сторону; губы раздавлены, рот приоткрыт — все передние зубы выбиты… Дыхание было тяжелое, прерывистое…

Дежурный врач пощупала пульс:

— Даже если б это был мой родственник, — трудно узнать… Просто невозможно.

Башкиров положил на стол заполненный сопроводительный лист:

— Подозреваю перелом основания черепа. Может быть, сломаны ребра… Травма органов брюшной полости… Обширная травма в области лица… Ясно, что есть перелом костей носа, возможно пострадала челюсть… Ну и… открытый перелом правого бедра…

— С ума сойти! — покачала головой девица. — Вот ведь досталось! — Она обернулась к санитарке. — Тетя Клава, набери номер хирургии.

Докторша села за стол, принялась что-то писать:

— Пульс слабый… Состояние крайне тяжелое…

— Телефон… — протянула трубку санитарка.

— Алло! — докторша перекинула ногу за ногу. Срочно поднимаем вам травму… Тяжелый случай…

Пострадавшего переложили на каталку. Санитарка и медсестра быстро покатили каталку к грузовому лифту.

Доктор Башкиров налил себе из графина стакан воды, мельком глянул на коленки докторши:

— Кто сегодня дежурит в хирургии?

— Иванов… — врач приемного покоя заполняла какие-то бланки.

Башкиров удовлетворенно кивнул:

— Иванов любит с такими повозиться.

— Да уж! — прохладно улыбнулась девица. — Кое-кому на Иванова молиться надо!.. Но этого… — она кивнула в сторону грузового лифта, — по-моему, даже Иванов не откачает. Увы, доктор Башкиров, вы привезли почти труп…

Все моросил этот нудный дождь. Тяжелые тучи нависли над городом низко-низко и не двигались, будто зацепились за крыши…

Во дворе типовой пятиэтажки по Бетонному проезду громко хлопнула дверь. Женщина, запахивая полы плаща, выскочила из подъезда. Раздосадованно взглянула на небо, вытащила из сумки зонтик, попыталась его раскрыть, но зонтик не раскрывался — что-то в нем заело. Женщина швырнула зонтик куда-то в темноту и, подняв воротник плаща, медленно побрела под дождем — как говорится, куда глаза глядят.