— За что мы боремся, если жизнь одного человека обесценивается так легко? Важен каждый. Для победы важен каждый, как вы этого не поймёте? Моя жизнь не намного ценнее любого существа в этой Галактике. Это и делает нас нами, а не безликой Империей.

Что я пыталась донести? Искру надежды? Она угасала. За полгода моего отсутствия люди стали черствее. Семья распадалась. Единства не было. Верховное командование становилось не лучшим примером, чтобы вести людей к победе. Мне стало страшно за наше будущее, которого могло не быть.

— Что случилось за полгода моего отсутствия? Ваши сердца одолела Тьма?

— Ты сгущаешь краски, Лея. — Мон поднялась со своего места, взглянув на меня и Люка. — Мы не забыли нашу цель и следуем ей. Я понимаю твои чувства, но о Соло лучше забыть. Прости Лея, что разочаровываю тебя, но нам стоило больших жертв найти тебя…

— Извините, что доставила вам массу неудобств, — перебила её, одарив тяжёлым взглядом.

— Я вовсе не это говорила, Лея, — чандрилианка одёрнула на себе край одежды и, взяв за горлышко пустую бутылку, направилась к выходу, тем самым давая понять, что вечер завершен. На пороге Мотма обернулась: — Знаешь, ты изменилась тоже. Стала жёстче и несговорчивей. Повзрослела.

— События вынудили, — ответила я.

Та лишь усмехнулась:

— Добро пожаловать в мою реальность.

Мон что-то ещё хотела добавить, но передумала. Дверь за ней закрылась.

Следом комнату покидал Люк.

Татуинца я успела придержать за локоть, он был подавлен не меньше моего, но его что-то сдерживало в разговоре со мной. Весь вечер он молчал, стараясь не пересекаться со мной взглядами.

— Я перестала слышать твои мысли, — сказала я ему. Люк вздохнул.

— Это не самое худшее, что могло произойти, Лея.

Мягко высвободив руку, он вышел, оставив меня в недоумении стоять на пороге, глядя ему вслед. Неужели Люк узнал, что мой отец по крови Вейдер? Нет, этого просто не могло случиться. Даже среди имперцев это всего лишь слух, и об истинном положении дел знает ограниченный круг лиц. Но что тогда? И я решила с ним поговорить.

Брат

Люк изменился. В нём словно что-то надломилось. Повзрослел. Он перестал смотреть на мир восторженно. Меньше разговаривал и только по делу. Я узнала, что у него в облачном городе состоялась дуэль с Вейдером. Он должен был рассказать об этом мне. Я улучила момент и вызвала его на откровенный диалог. Отпираться он не стал. Пришел в мою комнату. Сел за стол. Я чувствовала его напряжение и с невинной улыбкой подтолкнула ему вазочку с конфетами. Он отказался.

— Нам надо поговорить. Ты меня избегаешь, — начала я.

— Нет, это не так, — перебил он меня.

— Мне в паре слов описали вашу дуэль с Вейдером, что он отсёк тебе руку, что тебя спас человек, который предал Хана и меня. Я всего этого не помню.

— Ты была без сознания, — ответил он.

— Да. И то, что я пережила за эти полгода, я не могу назвать заточением в полной мере.

Люк внимательно на меня посмотрел. Я цапнула конфетку, стянув с нее обёртку и быстро сунула за щеку. Сладкий вкус приятно обволок всё во рту и унял первую волну волнения. Я сглотнула и виновато улыбнулась татуинцу.

— Ходило много разных слухов, я понимаю. Ведь Империя прежде меня пытала, а теперь она проявила себя благосклонно.

В глазах Люка промелькнул испуг.

— Тебя склонили на свою сторону? — спросил он.

— Нет. Меня привезли на родину моей матери.

— Но твой дом Альдераан. Разве нет? — Люк нахмурился.

— И да и нет. Знаешь, я сейчас более чем запутана. Меня короновали, мой народ истребляют, и я же дочь другой культуры. Я всё это время общалась с сенатором, которая была моей двоюродной сестрой, понимаешь?

— Нет. — Люк даже напрягся.

Я потянулась к конфетам. Татуинец молниеносно отставил от меня вазочку подальше и перехватил мою руку за запястье. Ладонь у него была горячая.

— Расскажи мне всё, Лея, — мягко попросил он.

— Тогда обещай, что и ты будешь со мной откровенен, Люк.

— Хорошо. Даю слово.

Я рассказала ему всё, как на духу, не таясь. Пробуждение во дворце, встречу с Вейдером, его откровение, нашу поездку в Озёрный край, знакомство с сестрой мамы. Люк перебил меня лишь раз, хмурясь, что я матерью называю женщину, которую никогда не видела и которая могла вовсе ею не являться. Я попросила Люка больше не останавливать меня, чтобы я не упустила главного. Когда я подвела разговор к тому, как меня подставляли снова и снова, увела разговор от родства с набуанцами, Люк меня остановил.

— Подожди Лея, — мягко попросил он. — Ты уверена в этом родстве? Что ты ощущала, когда узнала правду?

— Я видела Падме в своих снах ещё до того, когда была привезена на Набу. Вейдер не лгал. Я видела их молодыми в семейных хрониках Наберри. Он не всегда носил броню.

— Знаю, — кивнул он и поёжился, как будто в спину ему подул холодный ветер.

— Ты позволишь мне продолжить мой рассказ? — переспросила я. Люк смотрел в стену, но словно бы сквозь неё. — Люк?

— Лея, это больно и сложно признать, но вот что сказал мне Вейдер в той дуэли, когда пытался добраться до меня…, — Люк посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела надвигающуюся Тьму. Он боролся с собой, он не хотел говорить, но раз мы дали друг другу дали слово говорить всю правду, то эта правда его разрывала изнутри. Татуинец справился с собой, выдохнул, взял паузу и изрек: — Кеноби говорил мне, что моего отца предал и убил Вейдер. Он пытался защитить меня от правды, узнав которую, я каждый миг своего существования ощущаю, как твердь под ногами разверзается и я лечу в пропасть. Снова и снова. Лея. Энакин Скайуокер и лорд Вейдер — это один человек. И в сердце его живёт Тьма. Я боготворил отца. Я ровнялся на него, а сейчас, Лея, сейчас я не могу найти слов, чтобы описать то чувство, которое я испытываю в отношении к этому человеку.

— Ты мой брат…, — выдохнула я, глядя на мечущийся взгляд татуинца, а он словно меня не слышал.

— Как это возможно, чтобы этот монстр был моим отцом? Лея?

— Тебе не обязательно это принимать. Должно пройти время, как со мной. Представь, каково было мне узнать, что человек, косвенно виновный в гибели моей родной планеты мой родной отец? Я была в ужасе. Я до сих пор не принимаю это. Но родителей не выбирают. Я могу только разделить эту боль с тобой, Люк.

Татуинец слабо улыбнулся, кивнул.

— Расскажи мне, что ты узнала о нём? — попросил он.

— Я его боялась. Первое время я его боялась. И он это чувствовал и не навязывал своего присутствия мне. В разговоре с разными людьми, которые говорили от лица Императора, я выяснила, что Вейдер меня защищает. Он пытался меня уберечь от всего, что вокруг меня происходило, приставил ко мне своего ученика. Но как выяснилось потом, что кашииканец на стороне восстания и он тонко намекнул, что Вейдер тоже.

— В смысле?

— Я не знаю, что там происходит в высших кругах власти, но не все поддерживают Императора и наш отец, похоже, против него. После того, как мы немного сблизились, я это почувствовала. Меня охраняли его люди. И я знала, что они подчиняются только ему и никому больше. Но агенты Императора повсюду и на меня началась травля.

— Да. В Высшем командовании просекли, что не ты являлась сосредоточием бед. Но и здесь, Лея, люди потеряли единство. И ты это в разговоре с Мон хорошо почувствовала. Теперь те, кто когда-то служил в Империи, чувствуют на себе косые взгляды братьев по оружию. Некоторые покидают ряды Альянса, потому что становятся изгоями. Их заслуги принижают. Даже здесь пошатнулась власть и доверие. И вот ты вернулась из заточения. Ты просишь совет прислушаться к твоим словам. Полгода в Империи, Лея. Никто не знает, что с тобой было. Все агенты, которые, так или иначе, выходили на твой след — мертвы. Даже «Сумерки» посылали своих бойцов, но словно всех нас преследует злой рок.

— Или кто-то сливает информацию.

— Да. Или так. Но выяснить это не удалось. Тот, кто прячется в тени умён и знает своё дело.