— Но мы с вами на одной стороне! — вскочила я. Таракашка перекрыла мне ход винтовкой, выставляя руку между мной и форсхантером. Тот покачал головой.

— Значит уже на одной? А ещё вчера в твоих глазах мы были террористами, убивающими детей…

— Да, мы идём разными тропами к одной цели, — ухватилась я за возможность.

— Возможно.

Он велел рыжей опустить оружие. Обернулся на присутствующих и кивнул именно Гидеону. Тот ему. Таракашка забросила винтовку себе за плечо и сделала шаг в сторону, пряча ящерицу в клетке.

— Ты не видишь полной картины, Лея. Войну с Империей крадучись не выиграть, — отозвался Барлог, кивнув остальным, что цирк окончен, расходитесь. Люди разбирали дождевики и, поглядывая на меня, выходили, в руках унося клетки с тварями.

Барлог взял ту клетку, на которой сидел.

— Пойду на уступки. Сниму наручники, уберу исаламири, но помни, девочка, что я слежу за тобой. Еран, — он кивнул именно Гидеону, который намеревался выйти вместе со всеми. Тот обернулся. — Еран, сними с неё наручники и отведи к остальным. Пусть трудится. Здесь не бесплатный хлеб.

В пещере остались мы вдвоём. Я инстинктивно отступила, когда Хаск подошёл ко мне, протянув руку, поймав меня за запястья. Он снял с меня наручники, и я услышала его тихое: «умница». Подняла на него взгляд: Гидеон мне подмигнул, мол, я услышала то, что услышала. Подал мне свёрнутый плащ и кивнул на выход.

— Пошли, высочество. Будешь отрабатывать свой хлеб.

Хотелось съязвить, но я промолчала.

Работы у партизан хватало. Здесь собирали бомбы, чинили всё, что выходило из строя, будь то оружие или одежда, пробивали новые пещеры в горах и, конечно же, готовили еду. Так как я была здесь человеком посторонним и тем более пленницей, они решили направить меня на кухню.

— Что? Нет. Я не буду этим заниматься, — потеснила Гидеона с дороги, чтобы пройти. Роль кухарки мне не нравилась. Тем более не царское это дело…

— Тебе придётся, — мягко обхватив меня за плечи, Хаск развернул меня лицом к столу. На нем стоял ящик с сухофруктами. Он открыл его и мы одновременно заглянули внутрь. С маркировкой Империи внутри лежали пакеты с фруктами. Гидеон вытащил один и вскрыл.

— И что с ними делать? — я понятия не имела, что с этим делать.

— Распарить.

— Зачем? — удивлённо воззрилась на агента. Тот глянул на меня тоскливо, вздохнул и достал один сухофрукт. Я тоже выудила из пакета один, сморщенный иссохший, будто ему была тысяча лет, не меньше. Хаск своим постучал по столешнице.

— Вот зачем. Сохраняется он долго на складах. Такой фрукт не разгрызть…

Свой я сунула в рот, пожимая плечами.

— Между прочим если долго рассасывать, то получится как конфетка, почти.

— Нет, ну ты издеваешься? — агент сделал два шага по направлению к высокой ёмкости, и постучал по ней пальцем, — Ссыпаешь сюда пакет, вот так включаешь и ждёшь минуту. Вот здесь вынимаешь, — он показал на нижнюю часть агрегата: у него выезжал поддон, — А дальше тебе их надо приготовить.

— Как?

Хаск в два шага навис надо мной.

— Ручками. Здесь не всё автоматизировано. Половину из всего нужно делать руками.

— Такое дело…, — я выплюнула сухофрукт, метко закинув его в корзину, — Я не умею готовить.

— А придётся, золотко.

Он улыбнулся, но меня передёрнуло от сковывающего льда в его карих глазах. Я сделала совершенно неосознанный шаг примирения.

— Еран, ты меня научишь готовить? Я умею только давать по соплям плохим парням и забалтывать речами, — сказала я нарочито громко и в шутливой форме. Но отчасти это было правдой. К тому же, на кухне мы были не одни. Хаск подобрался. Я была теперь открыта Силе и чувствовала приближение других.

— Я пришлю Таракашку, — он сказал тем же тоном.

— Нет. Её не надо. Мне нравишься ты…

Я переигрывала? Нет, я делала это сознательно. За стеной стояли «уши», но Гидеон не видел никого.

— Лея…, — Хаск хотел что-то добавить, но у него слова встали поперек горла. Он кашлянул и взял меня за плечи, не больно стиснув их руками, посмотрел предупреждающе в мои глаза, но взгляд его смягчился. Не то он принял игру или проклял тот день, когда судьба свела наши кривые дорожки, но во взгляде его мелькнуло что-то опасное и вместе с тем, животное.

— Не играй с огнём, Лея, — он наклонился, шепнув мне на ухо предупреждение. Обошел меня и направился к двери, — Пришлю тебе подмогу.

Вдогонку он получил от меня увесистый «пинок» Силы. Обернулся. Даже забыл, куда шёл. В глазах его было удивление, смешанное с радостью. Я присела в реверансе и картинно махнула вслед агенту рукой королевским жестом, чтобы убирался с глаз долой.

Гидеон передумал. Он вернулся, едва ли не впечатал меня собой в стол, расставив руки по обе стороны от меня и упирая их в столешницу за моей спиной.

— Ты же не обиделся? — растерялась я.

«Уши» из-за стены ушли. По всему периметру было чисто. И я попыталась намёками Гидеону это сказать, но агент не понимал или сделал вид, что не понял. Склонил голову ниже, касаясь щекой моей щеки, и его откровение обожгло моё сознание: — Мне не нужно читать твои мысли, чтобы знать, о чем ты думаешь, Лея. Тебя никто здесь не тронет пальцем. Я не позволю. Я могу свернуть всю операцию, вырезать лагерь, но не дам в обиду мою принцессу.

Он сделал ударение на слове «мою».

— Еран, я…, — я попробовала выскользнуть. Не вышло. Хаск свел руки, скользя ладонями по столешнице, и я оказалась зажатой окончательно в его обхвате.

— Моя принцесса, — повторил он, делая совершенно личный жест без моего согласия, склонив голову ещё ниже, и мазнул губами в уголок моего рта. Не знаю, о чём я думала. Я просто ещё раз и снова и ещё раз дала себя поцеловать и очнулась от поцелуя, только когда Хаск отстранился. Я часто и тяжело дышала, отвернувшись и пряча взгляд. Агент тронул меня за плечо, скользнув ладонью по руке, и сделал два шага назад.

— Пришлю Таракашку. Она эти фрукты уже готовила, — сказал он громко, возвращая меня в реальность.

— Да. Хорошо, — рассеянно кивнула я.

Хаск вышел. Я села на стол, подвинув коробку в сторону. И несколько минут не могла собрать свои мысли воедино, не понимая ровным счётом ничего. Вот была моя игра и началась совсем другая…

— Так-с, чё тут за тишина? Уже полчаса, как должен этот агрегат пахать и громыхать, — Таракашка зашла едва ли не с ноги на кухню, жестами намекая, что там нас подслушивают. — Давай принцесса. Еда сама себя не приготовит.

Я повторяла за рыжей все её действия на автомате, а находилась в это время мыслями где-то далеко.

Я готова была поклясться, что лидером группировки был Барлог, но мне не удавалось поговорить с ним без свидетелей. Он мне не доверял, словно предчувствуя мои желания проникнуть в его мысли. В лагере было всегда людно. Одни сменяли других. Многие партизаны лица свои продолжали от меня скрывать. Всегда при оружии. Ходить куда вздумается было нельзя. Несмотря на то, что с меня сняли наручники и убрали тварей из пещеры, я была под постоянным надзором, и как мне казалось, всем нужен был повод, чтобы меня снова заключить под стражу и держать взаперти. Я им такого повода не давала. Не шла на конфликты, не велась на провокации. А их было предостаточно. Как шепнул Гидеон: «Из меня вышел бы толк в разведке». Даже он поменял обо мне мнение. Только мне на душе было горестно. Я не могла связаться с Альянсом по единственной причине: я бы поставила их под удар. Хаск скорей всего получил ценные указания смести две угрозы одним ударом. Имея связного в стане врага, не могла с Таракашкой поговорит об этом, чтобы тень подозрения не упала на нас обоих. Сами партизаны не были настроены на диалог со мной, и была не ясна их конечная цель. Вот она я, вы же этого хотели? Так в чём же дело, почему ничего не происходит? Пять пустых дней ожидания. И Гидеон на нервах и я чувствую, что что-то упускаю, и время как будто замерло в ожидании чего-то неминуемого.