Отвечаю уверенно, так-как заранее подумал о легенде.

— Идем в Мерис. — Сразу же добавляю, отвечая на следующий, еще не заданный вопрос. — Хотим на службу к тамошнему гранду наняться, слышали платит он хорошо.

— В Мерис?! — Старик произнес название провинциальной столицы так, словно старался распробовать его на вкус. — А к нам тоды зачем? Мы от города в стороне.

Мерис был выбран мною по одной простой причине, других городов я тут не знаю, но, не тушуясь, отвечаю уверенно:

— Так заплутали слегка, сам понимаешь, не привычны мы к джунглям вашим.

— Ааа! — Старик понимающе тянет, но видно, что не верит ни единому моему слову. — Заплутали, значит. Что ж бывает.

Я добавляю на лице радушия и пытаюсь пробить стену недоверия.

— Нам бы переночевать, отец, да перекусить. Вы не переживайте, не за даром. Мы заплатим за все. — Достаю монету и демонстрирую старику. — Заплатим хорошим серебром.

Я знаю одну непреложную истину. В любой торговле вид денег успокаивает людей. Можешь говорить что хочешь, убеждать, мол нет у тебя дурных намерений ограбить или украсть и тебе все равно не поверят. А стоит показать звонкое серебро, и оно зазвенит, словно гарант твоих честных мыслей.

Этот случай показал, что народная мудрость права. Мрачные хозяева все разом стрельнули глазами на блестящий имперский динар в моих руках, а их старшина немного смягчился.

— Коли так, то отчего же не уважить хороших людей. — Не спуская с меня взгляда, он протянул руку, и я кинул монету в широкую мозолистую ладонь.

Попробовал ее на зуб, и, убедившись в отсутствии подвоха, он повторил:

— Добрых путников можно и уважить.

Спрятав динар в складках широкого пояса, он кивнул своим, и те расступились, давая проход.

— Пойдемте, покажу, где вы сможете переночевать. — Старик развернулся и зашагал к большому амбару.

Мы двинулись следом, и проходя мимо нахмуренных крестьян с топорами, Салах не удержался и, оскалившись, пуганул настороженных хозяев.

— Харрр! — Рыкнул он на них, и те нервно отшатнулись назад, а Салах весело заржал. — Не боись, вояки, не обижу!

Не останавливаясь, я лишь укоризненно глянул на Салаха, мол нашел время веселиться. Тот сразу утих, и мы дошагали до амбара уже в полной тишине.

— Здесь заночуете. — Старик распахнул ворота и из нутра пахнуло свежим сеном. — Еды вам принесут, воды тоже… — Он постоял, словно хотел еще что добавить, но не стал, а развернувшись, молча пошагал в сторону домов.

— Да уж, — покачал головой Дамир, — немногословный народец! С такими расслабляться нельзя, а то и деньги возьмут и прирежут во сне.

— Да хватит тебе жути то нагонять! — Машу на него рукой. — Нормальный мужик! Все будет отлично!

Разбежавшись, радостно плюхаюсь в душистое сено и, вытянувшись, закрываю глаза.

— Благодать! Так бы лежал и нюхал!

Парни и Таис последовали моему примеру, и мы так и провалялись, пока две смешливые девчушки не принесли еды. Старик не поскупился. За наш динар мы получили даже больше, чем ожидали. Две полные корзины с бутылью молока, яйцами, сыром, свежеиспеченный хлебом и окороком. Настоящий пир, особенно для нас изголодавшихся по сытной еде.

Набросившись на еду, мы жуем, запихивая за обе щеки, но тут я вдруг слышу бабий плач, переходящий в отчаянный вопль.

Подхожу к воротам и сквозь приоткрытую створку вижу, как от леса идет группа мужчин, неся на носилках то ли раненых, то ли убитых. Стоящий рядом Дамир, словно читая мои мысли, произносит с набитым ртом:

— Судя по воплям, скорее мертвых несут, чем живых.

— Это где ж они воюют то так?! — Салах, не переставая жевать, просунул голову между нами.

Посмотрев на траурную процессию, я прикрыл ворота и подтолкнул парней обратно.

— Не наше это дело, так и любопытствовать зазря не стоит. Чего людей будоражить?!

Вернувшись на сено, мы с новой силой принялись за еду, и не успокоились, пока в корзинах не осталось ни крошки. С надутыми животами мы уже было расположились ко сну, но тут вновь заскрипели ворота, и в темной щели показалась седая голова старосты.

— У меня тут дело к вам. — Он протиснулся в приоткрытую щель и нашел взглядом меня. — Я зайду, не против?!

Войдя в сарай, старик остановился у входа и, глядя на меня, повторил:

— Поговорить бы надо. — Для полной ясности он покосился на лежащих парней и Таис.

Вижу, что староста намекает на то, что говорить будет только со старшим, коим выбрал меня. До сих пор мы как-то обходили вопрос старшинства, поэтому я невольно прохожусь взглядом по лицам ребят, и Дамир, сразу уловивший мои сомнения, кивает, мол иди, мы тебе доверяем.

Встаю и неспешно подхожу к незваному гостю.

— Что же это за дело такое, что до утра подождать не могло?! — Сразу показываю, что я не в восторге от его прихода.

Зыркнув из-под седых бровей, старик в ответ молча протянул мне монету.

— Возьми обратно и уходите!

Смотрю, на морщинистой ладони лежит тот самый динар, что я недавно выдал как плату за еду и ночлег.

«Странно! — Тут же промелькнуло в голове. — Даже если мы их чем и обидели по незнанию, то все равно странно. Еду назад не вернешь, мы уже спим, по поселку не шляемся. Всяко разумнее было бы потерпеть до рассвета. — Бросаю еще один взгляд на жесткие черты лица старосты. — А этот человек производит впечатление если не разумного, то бережливого уж точно. Что-то тут не так!»

Решаю не ходить вокруг да около, а спросить прямо.

— Это чем же мы не угодили хозяевам, что вы нас гоните среди ночи?!

В поднятых на меня прищуренных глазах промелькнула приглушенная печать тяжелого горя.

— Вы тут не причем, просто с утра мы других гостей ждем, — тут он горько усмехнулся, — и вам лучше с ними не встречаться. — Еще одна печальная усмешка скривила его губы. — С этими людьми лучше никому не встречаться.

— Так! — Мне стало интересно. — Ну-ка, старый, давай не темни, расскажи все как есть, а мы уж сами решим с кем нам встречаться, а с кем нет.

Потеребив бороду, старик одарил меня еще одним тяжелым взглядом и все же начал рассказ.

— Земля наша вольная. Испокон века платили гранду десятину, и на том договор был нерушим. Мы на этой земле окраинной живем, чужаков не пущаем, за то нам послабление, и никто в дела наши не лезет. Так было всегда, при всех владетелях земли Ашанги, но недавно нынешний гранд Ситх поставил над землею нашей нового человека, — старик тяжко вздохнул, — и перевернулось все с ног на голову. Поборы пошли тяжкие, и разорение. Новый наместник — человек нехороший, поговаривают даже черной магией балуется, а то и вовсе бают — колдун. Люди у него, чисто тати с большой дороги, грабят народ честной. Недавно пришли к нам, запросили подати. Я им говорю, уплочено уже. Бумагу показываю, а они смеются. Плати, старик, коли жизнь дорога. Мы обсудили всем миром, решили, лучше заплатить. Так они не унялись, затребовали девок, мол, наместнику в дворовые. Общество послало людей сказать им “нет”, так они послов наших убили, а с утра сказали, сами придут и возьмут что полагается, а тем, кто посмеет противиться — не поздоровится. — Он посмотрел невидящим взглядом куда-то в сторону и добавил. — Сын мой старший ответ наш возил, так зарубили его супостаты.

Рассказ старика, прямо скажу, задел меня за живое. Я человек хоть и молодой, но несправедливости уже насмотрелся, меня произволом чинуш разных, да властителей не удивить. Но это уже через край! Здесь же все-таки империя, а не варварские края какие-то! В империи, если и отбирают чего, так по закону или прикрываясь им, а тут грабеж чистой воды без всяких прикрас.

Спрашиваю старика и не могу сдержать сочувствие в голосе.

— И что вы будете делать? Неужто отдадите дочерей своих?!

Выдохнув, староста расправил плечи и сказал так, словно уже попрощался с жизнью.

— Пока живы будем не отдадим, а там уж все в воле Хранителей!

Несмотря на суровую нелюдимость, мне этот мужик понравился. Было в нем что-то такое крепкое, несгибаемое. Я это в людях уважаю, потому как встречается редко.