— Как думаешь, им не трудно будет нас найти? — спросила Бренда.

— Лиз и Крикету? Вряд ли. Здесь же торчит старина "Хайнлайн". Не промахнёшься.

— Вот и мне так показалось.

И мы принялись за мелкие домашние хлопоты: надули мебель, расстелили коврики. Бренда показала мне, как устанавливать ширму, разделяющую палатку на два не слишком изолированных помещения, как обращаться с маленькой походной плиткой. Пока мы со всем этим возились, представление началось. Но ничего страшного; оно предстояло долгое.

Мне пришлось признать, что художник-постановщик прекрасно справился со своей задачей. Всё это затевалось как дань памяти миллиардам погибших на Земле, не так ли? И на широте Парка Армстронга Земля оказывается прямо над головами зрителей, правильно? А если начать представление на закате, в небе будет яркий полумесяц Земли. Так почему бы не сделать Землю центром и темой небесного зрелища?

Если совсем чуть-чуть подсуетиться, можно начать торжество, когда Луна окажется напротив бывшего Меридиана смены дат. А теперь представьте: Земля вращается, и одна за другой на свет нового дня выплывают её бывшие страны. Когда появляется каждая из них…

Нас озарил красный свет флага Сибирской Республики, стокилометрового прямоугольника, висевшего достаточно высоко, чтобы закрыть полнеба.

— Ух ты, — выдохнула Бренда и раскрыла рот.

— Ух ты — ух ты, — произнесла я и закрыла свой. Флаг ярко сиял в вышине почти минуту, потом рассеялся и погас. Мы кинулись к Брендиному портативному приёмнику, поспешно включили его, повесили большие колонки по обеим сторонам палатки — и успели к самым первым аккордам гимна "Боже, храни Новую Зеландию", а в небе над нами уже развевался новозеландский флаг.

И в таком духе должны были пройти ближайшие восемнадцать часов.

Когда приехала Лиз, она рассказала нам, как всё было сделано. Флаги представляли собой сетчатые конструкции, их помещали в большой контейнер и запускали в небо с одной из двух пиротехнических баз: "Бейлор-Эй", примерно в сорока километрах к югу от нас, или "Хайапатия и Торичелли", на востоке. Как только оболочка достигала нужной высоты, она лопалась, ракеты выбрасывали горючий материал, и с помощью радиосигнала его поджигали. Всё чётко.

Как горят фейерверки в вакууме? Не спрашивайте меня. Знаю только, что ракетное топливо содержит окислитель, так что, думаю, сработала некая химическая магия вроде этого. Тем не менее она сработала и привела нас с Брендой в полный восторг, а сидели мы не далее чем в пятидесяти километрах от мощной огневой базы в Бейлоре, намного ближе, чем несчастные провинциалы в Парке Армстронга, которые, возможно, думали, что видят потрясающее зрелище. И кому какое дело до того, что с нашей выигрышной позиции флаги выглядели немного искажёнными, как будто трапециевидными? Мне — точно никакого.

Бренда оказалась настоящим кладезем информации о сегодняшнем шоу.

— Было решено, что таким странам, как Вануату, нет смысла уделять столько же времени, как, скажем, России, — сообщила она (как раз тогда, когда мы смотрели на ужасный флаг Вануату и слушали их невероятный государственный гимн). — Так что большим государствам с богатой историей отведена большая часть представления. Например, Сибирской Республике, она была частью какой-то другой страны…

— СССР, — подсказала я.

— Точно. Здесь так и написано, — развернула перед нами Бренда подробную программу празднества. — Для неё изготовили несколько флагов — флаг царской империи, другой исторический материал…

— …и включили запись "Интернационала".

— И народной музыки, так же как для Новой Зеландии.

Почти о том же вещал отдельный радиоканал, там излагали историю каждой страны, адаптированную для неграмотных. Я выключила его, оставила только музыку, и Бренда не стала возражать. Я бы с радостью выключила и телевизор — Бренда повесила большой телеэкран на южную стену, — но хозяйке палатки, похоже, нравилось смотреть, как веселится публика в Парке Армстронга и во всех крупных лунных городах, где шли другие торжества, так что шут бы с ним.

Если достанете земной глобус, вы быстро заметите серьёзный изъян программы, основанной на вращении Земли. В первые шесть часов в поле зрения окажутся лишь несколько дюжин стран. Даже если полностью пересказать историю Китая или Японии, это всё равно не займёт всё отведённое время, а многое ли можно поведать о Науру или Соломоновых островах? Зато когда заря взойдёт над Африкой и Европой, пиротехники запыхаются сильнее, чем одноногий спортсмен на соревновании по пинкам под зад.

Но не стоит беспокоиться. Когда флаги закончились, тогда и была пущена в ход тяжёлая артиллерия.

С тех пор, как в небесах впервые засияло то красное знамя, они уже больше не темнели.

Стреляли и обычными зарядами, дававшими звездообразные вспышки всех цветов радуги. Воздух не препятствовал их полёту, что позволяло запускать фейерверки с ювелирной точностью — в чём, в чём, а в баллистике жители Луны толк знают. По той же причине вспышки были идеально симметричны.

Вам хочется большего? В вакууме можно создавать эффекты, никогда не виданные на Земле. С помощью гигантских газовых баллонов можно временно создать над определённым местом разрежённую атмосферу, позволяющую вытворять фокусы с ионизацией. Нас порадовали завесами полярного сияния, прозрачными, будто акварельными, разноцветными мазками: всё небо то становилось синим, красным, жёлтым, то мерцало волшебными огоньками. Разрывы шрапнельных снарядов выбросили множество крутящихся дисков, размером не больше монетки — когда по ним скользили лучи прожекторов, они вспыхивали ярче, чем когда-либо сияли над Луной звёзды; затем их подорвали лазером.

Вам всё ещё мало? Тогда как насчёт парочки ядерных ракет? В программке у Бренды говорилось о более чем сотне особых плутониевых зарядов, в среднем по одному взрыву на каждые десять минут представления. Подрывали эти боеголовки на орбите и тем самым заставляли детонировать буквально тысячи обычных пиропатронов в радиусе более тысячи километров. Первая бомба взорвалась, когда закончился национальный гимн Вануату, и у нас даже зубы зазвенели, а потом взрывы загрохотали один за другим. Великолепно!

И не думайте, что я ничего не слышала! Вот вы жалуетесь, мол, звук не распространяется в безвоздушном пространстве. Он-то нет, конечно, но радиоволны ещё как распространяются, и вы, скорее всего, никогда не слушали Брендин первоклассный приёмник на максимальной громкости. Тем бедолагам, что смотрели на фейерверк в атмосфере, приходилось ждать, пока звук до них долетит, и они успевали подготовиться; мы же слышали грохот взрывов тут же, без предупреждения: вспышка болезненно яркого света — и ба-БАААААААХ!

Иногда единственный приемлемый вариант — это крайняя неумеренность.

— Говорят, здесь привидения водятся.

Нас только что попотчевали государственным гимном Палау, и с неба постепенно исчезал их флаг (большой жёлтый круг на голубом поле, если вы дома ведёте записи), а до нас внезапно дошли две вещи. Первая — от крайней неумеренности хотя бы время от времени нужно отдыхать, иначе это уже… ну да, крайность. На протяжении трёх последних ядерных взрывов мы не обменялись с Брендой ни одним "ух ты", и я подумывала, не предложить ли переключиться на "Горячий сороковник" примерно на часок. Думаю, я как-нибудь переживу, что пропущу исполнение гимнов Negara Ku ("Моя страна"; Малайзия) и Sanrasoen Phra Barami ("Славься, славься, наш король! Будь благословен, король! / Ныне сердцем и душой Мы склонимся пред тобой!", слова сочинил Его Королевское Высочество принц Нарисара Нувадтивонгс). А вторая — Лиз и Крикет опаздывают уже на три часа.

— И кто так говорит? — поинтересовалась я, грызя ножку Лучшего в Западном Техасе Жареного Цыплёнка от Хилди. Голод пересилил все правила приличия; Бренда тоже слямзила пару кусочков, и чтоб Лиз и Крикету пусто было! Я поглядывала и на пиво в охладителе, но никто из нас не хотел напиться слишком рано.