Действительно, ну откуда мне знать? Если бы ГК записал мои воспоминания и вложил в клонированное тело, чувствовала ли бы я себя как-то иначе, чем тогда? Мне не приходило в голову, каким образом это проверить, и уж точно самой мне такую проверку не осилить. Мелькнула надежда, а нет ли у хайнлайновцев способа выяснить правду. Но… увы.

— Я бы не переживал на этот счёт, Хилди, — ответил Смит, выслушав мои опасения. Оглядываясь назад, думаю, что было не слишком умно с его стороны высказываться так беспечно, равно как и подчёркивать, что во мне нельзя быть уверенными, но теперь это не важно: они ведь уже всё обдумали и морально подготовились. — Будь ГК столь искусен, нас давно бы как корова языком слизала.

— К тому же, — вставил Аладдин, — если он так искусен, то какая разница, копия перед нами или оригинал?

— Разница может быть, если он оставил в мозгу постгипнотическое внушение, — возразил Смит. — Идеальная копия Хилди могла бы содержать тайное поручение шпионить за нами и изливать душу по возвращении в Кинг-сити.

— Я об этом не подумал, — произнёс Аладдин с таким видом, будто сожалел, что поторопился отвести от меня прицел фонарика.

— Как я уже сказал, если он настолько хорош, нам остаётся только сдаться, — Смит встал и потянулся. — Нет, друзья мои. Рано или поздно придётся прекратить проверки и просто положиться на свои чувства. Мне очень жаль, что мы были вынуждены так обойтись с вами, Хилди. Это противоречит всему, во что я верю. Ваша личная жизнь должна оставаться при вас. Но мы здесь ведём тихую войну. Нет никаких сражений, но враг постоянно выслеживает нас. И лучшее, что нам остаётся, это взять пример с черепахи: спрятаться в панцирь, через который он не сможет проникнуть. Извините, пожалуйста!

— Ничего страшного. Я всё равно хотела поговорить об этом.

Смит протянул руку, я пожала её и впервые за много-много лет ощутила свою принадлежность к некой общности. Мне хотелось воскликнуть: "Смерть ГК!" — но, к сожалению, хайнлайновцы скупы на лозунги, членские билеты и прочую мишуру. Сомневаюсь, что мне предложили бы что-то вроде униформы.

Чёрт побери, у них даже секретного рукопожатия не было. Но я с благодарностью приняла от их предводителя самое обычное. Меня признали.

Что вы делали во время Великого Сбоя?

Этот вопрос интересен во многих отношениях. Если бы я спросила, что вы делали, когда услышали об убийстве Сильвио, то получила бы разнообразные ответы, но ту минуту, в которую вы об этом услышали, девяносто девять процентов из вас провели, не отрывая взгляда от газеты (двадцать семь процентов — от "Вымени"). Точно так же было и при других значительных, крупных событиях, таких, что меняют жизнь. Но по поводу Сбоя каждый из вас расскажет свою, особую историю. И начинаться она будет так:

Нечто важное для вашей жизни внезапно пошло не так. В зависимости от того, что именно отказало, вы позвонили в ремонтную службу, в полицию или просто подняли крик. Следующее, что вы сделали (по крайней мере 99,9 процентов из вас), — заглянули в газету, узнать, что за чертовщина происходит. И не увидели… ничего.

Наш век не просто богат информацией. Он пропитан ею насквозь. Мы ожидаем, что информация будет поступать к нам так же регулярно, как кислород, которым дышим, и склонны забывать, что её доставка точно так же находится во власти ненадёжных машин, как и воздух. Двухсекундное бездействие одной из главных газет тут же оборачивается сотнями тысяч жалоб. Гневными звонками, яростными угрозами отказаться от подписки. Звонками, полными страха. Паническими звонками. Открыть газету и не увидеть ничего, кроме белого шума и помех, на Луне равносильно землетрясению планетарного масштаба. Мы рассчитываем, что наши информационные сети всем понятны, повсеместно доступны, всеохватывающи, и хотим от них этого прямо сейчас.

Великий Сбой по сей день остаётся основным направлением работы лунных служб консультативной помощи. Специалисты по управлению в кризисных ситуациях открыли в нём для себя неиссякаемый источник доходов. По уровню вызванного им стресса Великий Сбой превзошёл и нападение с применением насилия, и потерю родителей.

Одна из причин, по которым стресс был так велик, состоит в том, что каждый пострадавший пережил что-то своё. Когда ваше мировосприятие, ваши мнения и те "факты", на основе которых вы их составляете, те события, что сформировали наше коллективное сознание, и всё, что вам нравится (потому что нравится всем остальным) или не нравится (аналогично), — приходит вам в голову из вездесущей газеты, не удивительно, что вы слегка теряетесь, если газета перестаёт работать и вам приходится реагировать самостоятельно. Если нет новостей из Аркитауна о том, как справляется местное население. Нет бесконечных повторов самых ярких моментов. Если никакой комментатор не подсказывает вам, что об этом думать, и неизвестно, что решили делать другие (на кого можно было бы ориентироваться). Теперь ты сам по себе, приятель. Удачи! Да, и вот ещё что: неверный выбор может тебя убить, дружище.

Сбой был таким крупным событием, которое никто не видел во всей полноте, поскольку не было экспертов, чья работа — обозревать события и сводить их до истории, способной уместиться на экране газеты. Каждый видел лишь малую часть случившегося, свою собственную часть. И почти никакой из этих кусочков на самом деле не подходил к общему раскладу. Не исключение и мой кусочек, хотя я была ближе к "центру" событий (если у них был центр), чем большинство из вас. Лишь немногие компетентные специалисты, которым в конце концов удалось взять ситуацию под контроль, на самом деле знали, что произошло. Почитайте их отчёты, если вы сведущи и правда хотите узнать, что случилось в действительности. Я попыталась было… а если вы сможете объяснить мне прочитанное, пришлите, пожалуйста, краткий конспект, слов на двадцать пять или даже меньше, и я тщательнейшим образом проигнорирую каждую строку.

Так что, приступая к дальнейшему чтению, имейте в виду, что я не сумею порадовать вас большим количеством технических подробностей. Учтите, что я не слишком-то много могу рассказать о том, что творилось за кулисами; это точно так же неведомо мне, как и всем остальным.

Нет, дальше будет просто-напросто рассказ о том, что случилось со мной во время Великого Сбоя…

Впоследствии, когда возникла необходимость писать о Деламбре и колонии живущих там чудиков, газетам понадобилось узнаваемое обобщающее слово, нечто вроде краткого определения этого места и тамошних жителей. Как и обычно в подобных обстоятельствах, газетчики пораскинули умом, изучили конъюнктуру и послушали, что говорит само население. Я слышала, как это место называли поселением, лабиринтом, убежищем. Но лично мне больше всего понравилось название "термитник". Оно метко описывает хитросплетение червоточин в Деламбрской свалке.

Газеты, не одобрявшие хайнлайновцев, заклеймили их шайкой. Газеты, восхищавшиеся ими, титуловали Деламбр и корабль Цитаделью. Возникла путаница и со смыслом слова "хайнлайновцы". В зависимости от того, кто ваш собеседник, оно могло означать адептов политической философии, последователей по-настоящему бредовой религии (со временем названных "организованными хайнлайновцами") или людей, практикующих научное и гражданское неповиновение под попустительским руководством В. М. Смита и ещё нескольких персон.

В конце концов простота одержала верх над прочими соображениями, и за "Р. А. Х.", примыкающей к нему свалкой и частью пещер и коридоров, соединяющих сей сложный объект с более упорядоченным миром, закрепилось наименование "райцентр Хайнлайн".

Простота не лишена достоинств, однако назвать это место районным центром можно лишь с большой натяжкой.

Помимо воинствующего своеволия хайнлайновцев, были и иные силы, препятствовавшие появлению в райцентре Хайнлайн собственной софтбольной команды, избранию жителями из своей среды всеобщего любимца или установке на границах — где бы они ни проходили — дорожного знака с надписью: "Смотрите, как мы растём!" Не каждый "горожанин" был причастен к тем запретным экспериментам, которыми занимались Смит и его отпрыски. Некоторые жили там просто из желания изолироваться от общества, сковывавшего их свободу. Но по причине того, сколько незаконного творилось в анклаве, он не мог обойтись без средств безопасности. И единственная система безопасности, с которой хайнлайновцы готовы были мириться, обеспечивалась барьерами смитовского нуль-поля: избранные могли беспрепятственно проходить сквозь них, а для непосвящённых они оказывались непреодолимы.