Калли включила "солнце", чтобы облегчить поиски. Вилорогого мы нашли довольно быстро. Он стоял на коленях перед кляксой жидкой грязи и безудержно содрогался. Просто чудо, что он остался жив. Я задумался, любил ли он животных и теперь так же сильно и искренне, как до этой ночи.

Можете говорить о Калли что угодно, но она совершенно неподдельно беспокоилась из-за парня и обрадовалась, найдя его живым и невредимым — и это было очевидно даже ему в его раздрызганном состоянии. Ибо она, хоть Дэвид Земля и заклеймил ее хладнокровной убийцей, не желала смерти даже ему. Она просто взвешивала жизнь человека и жизнь животного на разных весах, чего Дэвид никогда не мог.

— Давай вытащим его отсюда и пойдем искать Дэвида, — сказала она и потянула юношу за руку. — Ему понадобится серьезная медицинская помощь, если он выжил.

Но вилорогий сопротивлялся, не давал поднять себя с колен. Он вырвал у Калли свою руку и указал вниз, в центр грязевого пятна. Я вгляделся туда и отвернулся.

— Дэвид возвратился в пищевую цепь, — пробормотал парень и лишился чувств.

Несколько следующих дней выдались для меня довольно напряженными. Я был так занят, что у меня совершенно не оставалось времени ни на раздумья, ни на беспокойство из-за ГК, ни на мысли о самоубийстве. Сама идея показалась мне совершенно чуждой.

Я работаю в печатном издании, а посему стараюсь не думать картинками. Мои статьи предназначены для написания и передачи на терминалы подписчиков, оснащенные декодерами, откуда они потом будут скачаны и прочитаны той частью населения, которая пока не разучилась читать. Для того чтобы сокращать, упрощать и прочитывать вслух статьи своих репортеров по новостному каналу для неграмотных, у Уолтера есть другие сотрудники. Разумеется, существуют полностью визуальные, бестекстовые средства массовой информации, а теперь появился еще и прямой интерфейс, но ПИ — по крайней мере, пока — еще не превратился в обыденность, и не столь уж многие люди пользуются им для развлечения и отдыха. Чтение до сих пор остается излюбленным методом получения информации для значительного меньшинства жителей Луны. Этот способ медленнее, чем ПИ, но куда быстрее и познавательнее чисто визуальных новостных телепрограмм.

Однако "Вымя Новостей" — электронное издание, и большинство статей, которые мы в нем публикуем, сопровождаются видеороликами. Таким образом, газете удалось найти для себя в эпоху телевидения субсидируемую правительством и с каждым годом все более опасную нишу рынка. Эксперты не устают предсказывать скорое вымирание газетной индустрии, но год за годом она борется и выживает, большей частью за счет тех, кому не хочется слишком больших перемен в своем жизненном укладе.

Я постоянно забываю о голографической камере в левом глазу. Отснятый ею материал сбрасывается одновременно с вводом статьи в редакционный компьютер "Вымени", затем обычно графический редактор наскоро пролистывает его и подбирает статичную картинку или несколько секунд движущегося изображения в качестве иллюстрации к моим словам. Помню, когда камеру только устанавливали, я беспокоился, как бы редакторам не попались на глаза кадры, которые мне не хотелось бы демонстрировать никому — ведь съемка идет все время, а памяти хватает на шесть часов. Но ГК успокоил меня, что центральный компьютер содержит программу селективной защиты, которая стирает нежелательные снимки прежде, чем кто-либо из людей способен их увидеть. (А вот теперь я крепко задумался над этим. Меня никогда не беспокоило, что ГК видит все видеозаписи без купюр, но раньше я никогда и не подозревал, что он сует нос в чужие дела.)

Голографическая камера — наполовину механическое, наполовину живое устройство размером не больше обрезка ногтя. Она имплантирована так, чтобы не попадать в поле бокового зрения. В центре глаза, поблизости от фокусной точки, подвешено полупрозрачное зеркало, которое отражает на камеру часть светового потока, попадающего через зрачок. В первые несколько дней после вживления камеры заметно легкое понижение световой чувствительности одного глаза, но мозг довольно быстро привыкает к новшеству, и всю оставшуюся жизнь вы не замечаете никаких неудобств. Из-за камеры мой зрачок кажется красным и слабо светится в темноте.

Разумеется, когда Дэвид Земля загорелся, камера работала. У меня даже мысли о ней не возникло за все время последовавших событий, я не вспоминал о ее существовании до тех пор, пока останки Дэвида не увезли с фермы туда, куда отправляют тела землистов. Только тогда я осознал, что в моих руках оказался материал для самой громкой статьи за всю мою карьеру. И для самой головокружительной сенсации.

Настоящая смерть, заснятая на камеру, стопроцентно попадает на первые экраны электронных газет. Смерть известного человека обеспечит уолтеровских писак второго плана пищей для статей на многие месяцы вперед: они будут изобретать любой повод лишний раз поставить в номер великолепную и ужасную голову Дэвида в венке из языков пламени и еще более ужасающие кадры последствий его попадания под ноги несущегося в панике бронтозавра.

Газета, отснявшая новостной материал, имеет на него эксклюзивные права двадцать четыре часа. Затем, в течение следующих двадцати четырех часов, он может быть за плату предоставлен другому изданию на несколько минут или часов либо продан со всеми правами. По истечении сорока восьми часов он становится всеобщим достоянием.

А посему главная газета крупного города всеми силами старается выжать все возможное из этих критических часов. В первый день, пока мы могли пользоваться моим фильмом эксклюзивно, мы превратили гибель Дэвида Земли в самую что ни на есть громкую историю со времен свадьбы Сильвио и Марины двадцать пять лет назад, их развода год спустя или Вторжения пришельцев на планету Земля — выбирайте сами, с чем сравнивать. Три упомянутых события единогласно считаются самыми сенсационными новостями всех времен, и единственная разница в их значимости заключается в том, что два первых были широко освещены в средствах массовой информации, а последнее — нет. Конечно же, наша история была далеко не так значительна, но вы никогда этого не сказали бы, читая наши захлебывающиеся репортажи и слушая безумствующих комментаторов.

Я, само собой, находился в центре охвата события. О том, чтобы поспать, и речи быть не могло. Поскольку я не слишком-то экраногеничен — то есть, говорю равнодушным тоном, и камера меня недолюбливает, — большую часть времени я провел, сидя напротив одного из наших звездных ведущих и отвечая на их вопросы. Большинство подобных передач шли в прямом эфире и зачастую занимали целых пятнадцать минут в начале каждого часа. В последующие пятнадцать минут мы показывали репортажи, заснятые командой операторов, которые тем временем десантировались на ферму Калли и запечатлели все, начиная от окровавленной ступни динозавра-убийцы и туш трех бронтозавров, затоптанных своими обезумевшими сородичами, и заканчивая интервью со всеми помощниками фермеров, когда-либо работавшими у Калли, невзирая на то, что никто из них не видел ничего, кроме трупа.

Когда Уолтер узнал, что Калли ни при каких обстоятельствах и ни за какие деньги не соглашается дать интервью — я думал, он взорвется. Он отправил на ферму меня, чтобы я улестил и уломал мать. Я отправился, хотя знал, что не выйдет ничего хорошего. Уолтер пригрозил Калли арестом: он был так взбешен, что вбил себе в голову, будто бы отказ от сотрудничества с прессой — и, в частности, лично с ним — это преступление. Калли, со своей стороны, ответила несколькими крайне неприятными звонками с требованием, чтобы мы прекратили использование ее фотографии, и кому-то даже пришлось процитировать ей соответствующие статьи законодательства, где говорилось, что она не властна над ситуацией. Тогда она позвонила мне и обозвала, помимо прочего, Иудой. Не знаю, какого она ждала от меня отношения к самой громкой истории