— Это неправильно, — забормотал Дэвид. — Это еще и нездорово, и…

Не дожидаясь, пока он подберет подходящее слово для выражения столь всеобъемлющего ужаса, Калли снова кинулась в бой:

— Нездорово?! Вот чего я никогда не могла понять. Мясо бронтозавров — самая здоровая простая пища, какую только можно придумать. Уж кому это знать, как не мне! Я помогала воссоздавать геном динозавров, когда мы оба были молоды. Это мясо почти лишено холестерина, богато витаминами и минералами… — она прервала свою тираду, с любопытством взглянула на Дэвида и спросила сама себя: — Да что я тут распинаюсь? Понятия не имею. Я невзлюбила вас с первой же встречи. Я думаю, вы просто-напросто сумасшедший и непорядочный эгоист. Весь этот бред о "любви"… Я всегда полагала, что вы живете в придуманном мире, где никто никому никогда не причиняет боль. Но вот в чем я никогда вас не обвиняла, так это в глупости. А сейчас вы совершаете глупость, причем с таким видом, будто всерьез верите, что сможете ее осуществить. Вы наверняка и сами понимаете, что ваша затея не сработает?

И она устремила на соперника озабоченный, почти сочувственный взгляд. Мне почти показалось, что она хотела бы помочь ему. Ничто не могло бы разъярить Дэвида больше, чем это, но я, честно говоря, не думаю, что Калли нарочно хотела задеть его. В ее понимании он всерьез готовился совершить политическое самоубийство, если собирался лишить жителей Луны их любимой бронтозаврины, не говоря уже о всех других видах мяса. А она никогда не понимала безрассудства других людей.

Дэвид наклонился вперед, открыл рот, чтобы разразиться следующей заученной тирадой — но не успел. Произошло, как мне думается, следующее — и записи подтверждают мое предположение — одно из бревен, недавно подброшенных в костер, просело и угодило в лужицу бронтозаврового жира, налитую Калли. Эта лужица горела с поверхности, а в глубине становилась горячее с каждой минутой, и от внезапного попадания раскаленных углей жир брызнул, как на сковородке. Взметнулся сноп искр, и нас всех четверых обдало мельчайшими капельками кипящего пылающего жира, липкого, точно напалм. Поскольку они были совсем крохотными, я почувствовал пару-тройку укусов огня на лице и руках и быстро прихлопнул искры. Калли и рогатый господин точно так же хлопнули по себе.

А вот Дэвиду пришлось похуже.

— Он горит! — воскликнул вилорогий.

И это была правда. Травянистая макушка Дэвида весело пылала. Сам он еще ничего не почувствовал и лишь непонимающе оглядывался вокруг, затем уставился вверх с удивленным выражением, которого я никогда не забуду, даже если бы его и не показали потом сотни раз в новостях.

— Мне нужна вода, — попросил он, попытался смахнуть пламя и быстро отдернул руку. Он все еще выглядел достаточно спокойным.

— Сейчас, минуточку! — воскликнула Калли и повернулась к холодильнику. Кажется, она снова собиралась облить его пивом, и я мысленно усмехнулся иронии судьбы: та первая банка, которую она на него выплеснула, могла бы избавить его от необходимости платить за новое лицо, поскольку основательно промочила ему бороду.

— Марио, повали его на землю и попробуй потушить!

Я не упрекнул ее за то, что она назвала меня старым именем, было не до этого. Я обежал костер, протянул руку к Дэвиду, но он отпихнул меня. Это была уже чистой воды паника. Думаю, он уже начал чувствовать боль.

— Воды! Где вода?

— Я видел вон там ручей, — указал вилорогий.

Дэвид повел вокруг себя безумными глазами. Он превратился в гибнущий корабль: я увидел, как из своих гнезд и норок порскнули три полевки, змейка и пара зябликов, а сколько с него взлетело насекомых, было невозможно сосчитать. Некоторые устремились прямо в костер. Дэвид повел себя не лучше. Он кинулся бежать в направлении, которое указал его помощник. Любой пожарный скажет, что именно этого делать не следовало бы. Либо Дэвид невнимательно слушал воспитательницу в детском саду, либо утратил всякую способность разумно мыслить. Видя, как ярко он осветил собою ночь, я предположил последнее.

— Нет! Дэвид, вернись! — завопила Калли. — Там нет воды!

Она повернулась от холодильника с банкой пива в руках, сорвала крышку и швырнула банку вслед убегавшему, но не добросила. Дэвид побивал олимпийский рекорд скоростного забега к несуществующему ручью.

— Марио! Поймай его!

Я не думал, что сумею, но пришлось попытаться. Куда бежать, понять было легко — Дэвид будет виден до тех пор, пока не сгорит дотла. Я ринулся вслед, топоча по грязи и мысленно благодаря многие поколения динозавров за то, что так плотно утоптали ее. Дэвид забежал в саговниковую рощу, и я почти достиг ее края, когда снова услышал крик Калли:

— Вернись! Марио, скорее вернись!

Я замедлил бег почти до полной остановки и почувствовал нечто тревожаще странное. Земля содрогалась. Я обернулся к костру — Калли застыла, напряженно вглядываясь в ночь, затем включила мощный переносной фонарь и принялась размахивать им туда-сюда. Свет ударил бронтозавру прямо в морду. Он остановился, ослепленный и сбитый с толку, и кинулся наугад в темноту.

Восьмидесятитонная тень вихрем пронеслась мимо, не далее чем в трех метрах справа от меня. Я начал отступать к костру, внимательно вглядываясь во тьму, хоть и понимал, что наступят на меня все равно без предупреждения. На полпути я увидел, как к месту совета выбежало еще одно чудище. Оно наступило прямо на костер, что ему совершенно не понравилось. Животное взвизгнуло, крутанулось на месте и кинулось бежать примерно в моем направлении. Я проследил за ним, решил, что оно будет бежать так, пока не встретит препятствие в виде крупной горной цепи, и уклонился влево. Зверь протопал мимо и растворился во тьме.

Я знаю о динозаврах достаточно, чтобы не ожидать от них разумного поведения. Они уже были раздражены переговорами. Образы тираннозавров и чувство голода, должно быть, основательно запутали их крохотные мозги. И им хватило бы меньшего повода, чем горящий и орущий Дэвид Земля, чтобы сорваться в паническое бегство. Они ринулись кто куда. Как мне кажется, существует некий инстинкт, который велит им сбиваться в плотную группу, которая в конце концов вся устремляется в одном направлении, но по ночам они не слишком хорошо видят, а посему им не так-то легко отыскать друг друга. В результате мы получаем семь-восемь ходячих гор, несущихся во всех направлениях. Мало что может устоять на их пути.

Во всяком случае, не я. Я поспешил к Калли. Она продолжала размахивать мощным фонарем и одновременно вызывала по карманному переговорнику транспорт на воздушной подушке. Обычно яркого луча фонаря хватало, чтобы заставить животных свернуть. Когда не хватало, нам приходилось проявлять чудеса прыти.

Наконец Калли выбрала средних размеров самку, несшуюся примерно в нашу сторону, и отвернула от нее луч фонаря. Затем сунула мне динозавровый крюк, и мы застыли в ожидании, когда бронтозавриха приблизится.

В каком месте безопаснее всего находиться посреди мечущихся в панике динозавров? Правильно, на спине динозавра. На самом деле, по-настоящему безопасно было бы только в спасательном транспорте, огни которого мы завидели на горизонте, но выбирать не приходилось. Мы дождались, пока мимо нас промчатся задние ноги, вонзили крючья самке в хвост и подтянули себя наверх. Динозавру не слишком-то нравится, когда его ловят крюком, но болевые ощущения в самой задней части тела слабы и рассеянны, к тому же, у нашей самки в ее скудном умишке были заботы поважнее. Мы карабкались по хвосту до тех пор, пока не смогли ухватиться за мясистые складки на спине. Кстати говоря, никогда не пытайтесь проделать подобное у себя дома. Калли давно набила себе на этом руку, а я, хоть и не ловил динозавров уже лет семьдесят, все же не утратил детские навыки. Я пошатнулся всего на мгновение, и Калли тут же поддержала меня.

Мы скакали и ждали. В конце концов бронтозавриха выдохлась, потрусила медленнее, остановилась и принялась ощипывать листья с верхушки саговника, вероятно, теперь уже удивляясь, из-за чего началась вся эта суета — если она вообще о ней не забыла. Мы соскользнули вниз, и нас подобрал спасательный транспорт.