Профессор Туан Юн — этнокосмопсихолог. Лаон понял, что это представитель цивилизации Теллус, однако не сразу догадался, что Туан Юн — не мужчина, а женщина. Она носила костюм, подобавший скорее мужчине — широкую куртку и черные брюки. Поскольку многие выходцы с Теллус предпочитают стричь свою шерсть, растущую на голове, госпожа Туан Юн тоже носила очень короткие волосы, и вдобавок они были странного серебристого цвета. Лицо ее выглядело безвозрастным и бесстрастным, однако, приглядевшись, Лаон понял, что дама — уже пожилая и привыкшая наблюдать, а не вмешиваться в события.

Наконец, достопочтенное Сайюлло-Сайюлло, тоже профессор, специалист по исторической космолингвистике, выходец с планеты Алечуа. Как Лаон уже знал, алечуанцы — неопределенного гендера и настаивают на именовании себя в среднем роде, «оно». Внешность достопочтенного Сайюлло-Сайюлло казалась милой и безобидной: оно имело вид мягкой пухлой подушки с поперечными перевязками, облаченной в уютный синеватый футляр. Но алечуанцы весьма сильны в точных науках, они славятся как великолепные программисты и экономисты, а некоторые становятся даже хронавтами.

Почему оппонентами назначили не чистых историков, а представителей смежных специальностей, стало ясно из их выступлений. Каждый, не сговариваясь, подчеркивал своеобразие работы профессора Саонса, отсылающей читателя к нескольким сферам науки. Вишшамарран хвалил осведомленность Лаона в археологических методах, хотя указывал на умозрительность самого подхода: коллега ведь никогда не участвовал в археологических экспедициях. Госпожа Туан Юн с одобрением отозвалась об анализе архаического и современного имперского сознания как метаформы светской религии, однако отметила некоторые нюансы, которые не были Лаоном учтены при сравнении древних восточных империй Теллус с Уйлоанской. И лишь достопочтенное Сайюлло-Сайюлло не высказало серьезных возражений. Напротив, оно подчеркнуло важность идей диссертанта, которые увязывали историю и космолингву. Лаон посвятил целый раздел вопросам терминологии социальной структуры обществ имперского типа и императорской титулатуры, причем дал все аутентичные термины не только в транскрипции, как обычно, но и в переводе, что позволило провести ускользавшие ранее семантические параллели. К тому же мысль о связующей и цивилизующей роли межгалактического языка, хотя и отнюдь не нова, приобрела здесь дополнительные аргументы, и на труд господина Саонса, несомненно, будут ссылаться и историки, и космолингвисты.

Лаон подискутировал с каждым из трех оппонентов, затем состоялся общий диспут, — и, наконец, его попросили на некоторое время покинуть аудиторию, дабы ученая коллегия могла взвешенно вынести должный вердикт.

Он вышел опустошенным, предчувствуя скорый провал всех надежд. В голове звенели голоса инопланетян, препарировавших его работу как некое мертвое тело и выискивавших в нем слабые признаки жизни.

В холле его дожидалась Илассиа. Перед дочерью он не должен был показывать даже намека на неуверенность, но она понимала его без слов. Они обнялись. «Ждать, вероятно, недолго», — произнес он деланно бодрым тоном.

Минуты тянулись как осязаемое, очень плотное и тяжелое вещество.

«Господин профессор Саонс, прошу вас присоединиться к коллегам!» — наконец-то позвал секретарь.

Дальнейшее он воспринимал почти безучастно, хотя нужно было бы радоваться: ученую степень ему присудили, и уже через пару дней он сможет забрать в канцелярии свой диплом профессора исторических наук, признанный на межгалактическом уровне.

На небольшом приеме с угощениями, организованном в специальном зале при общей столовой, Лаона поздравляли и оппоненты, и коллеги по историческому факультету, и допущенная в этот избранный круг Илассиа.

Он по очереди поблагодарил каждого из оппонентов за увлекательную дискуссию. Теперь многое можно было обсуждать без оглядки на протокол и не подбирая слова в поисках безупречных формулировок.

Достопочтенное Сайюлло-Сайюлло вдруг спросило: а почему многоуважаемый профессор Саонс не упомянул и не внес в библиографический список труды магистра Джеджидда? В оппонентском отзыве этот вопрос отсутствовал, как не имевший прямого отношения к сути дела, однако, по зрелому размышлению, алечуанец счел необходимым выяснить: было то следствием досадной неосведомленности или, напротив, сознательно выраженной позиции.

Лаон весьма удивился. Он не слышал ранее имени этого… магистра Джеджидда. Почему ему следовало ссылаться на его работы? Он кто, историк? — «Нет, многоуважаемый профессор Саонс, магистр Джеджидд — весьма известный космолингвист». — «Но, смею напомнить, моя диссертация, достопочтенное Сайюлло-Сайюлло, скорее исторического характера, нежели лингвистического. Разве столь ценимый вами магистр Джеджидд что-либо писал о Лиеннской или об Уйлоанской империи?».. — «Нет, многоуважаемый профессор Саонс. Но всё-таки очень советую вам ознакомиться хотя бы со списком его трудов, начиная с магистерской — она представлена в нашем инфоцентре».

Космолингва и космолингвистика — это совершенно разные вещи, как давно уяснил себе Лаон. Первое — универсальный язык межгалактического общения, сконструированный логично и просто. Фонетика подходит для большинства космических рас, обладающих речевыми органами, а при отсутствии таковых легко моделируется любым лингвочипом. Грамматика не содержит никаких исключений. Сложность может представлять только лексика, включающая в себя огромный тезаурус, почерпнутый из разных миров и профессий. Но в обиходных ситуациях никаких изысков не требуется. И даже написать диссертацию на космолингве не так уж трудно, освоив принципы и нарастив необходимый словарный запас. Преткновение может возникнуть лишь в сфере изящной словесности и эмоционального взаимодействия: в космолингве нет места метафорам, поэтическим иносказаниям, каламбурам, сленгу или локальной идиоматике. Для науки же это скорее к лучшему: нет опасений, что тебя неверно поймут.

А космолингвистика — огромная сфера знаний и профессиональных умений, граничащих с виртуозным искусством. Космолингвисты изучают все языки, обнаруженные в разумных мирах, создают всеобщую теорию языка как системы самовыражения интеллекта, переводят с одного языка на другой — включая крайне далекие друг от друга, пишут программы для лингвочипов и делают много других столь же невероятных и крайне нужных вещей.

Лаон Саонс выучил космолингву и пару других языков, неободимых для чтения исторической литературы, но никогда не считал себя космолингвистом даже на самом поверхностном уровне. Поэтому в этот раздел инфоцентра он действительно до сих пор не заглядывал.

Снедаемый любопытством, он, как только возможность представилась, набрал в поиске имя «Джеджидд».

И первое, что увидел:

«Магистр Джеджидд.

Культурное и языковое взаимодействие переселенческих общин Тиатары: социальные практики, топонимика, ономастика.

Диссертация на соискание ученой степени магистра космолингвистики, защищенная в Межгалактическом колледже космолингвистики».

Да, пожалуй, тема довольно близка к историческим интересам Лаона. А что там за общины?.. Нужно выяснить.

Следующее название вогнало его в ступор:

«Баллаф Доэн.

Вводный курс уйлоанского языка для инопланетных студентов.

С дополнениями магистра Джеджидда.

Тиатара, Межгалактический Колледж космолингвистики».

Уйлоанский?!.. На Тиатаре?!..

Ну да, космолингвисты изучают самые диковинные языки, в том числе и мертвые, вроде lingua latina, и цвето-световые, и даже родной язык госпожи Туан Юн — «кореанский», на котором в этой части Вселенной никто больше не говорит. Тем не менее, в Виссеванском университете нашлось два студента, пожелавших выучить этот язык с живым носителем, и госпожа Туан Юн ведет соответствующий семинар. Зато уйлоанский язык преподает достопочтенное Сайюлло-Сайюлло, менее всего похожее не уйлоанца.