Оба старших научных наставника, профессор Каллео Вайянс, относившийся к Лаону почти как к сыну (у Вайянса не было сыновей, лишь три взрослых замужних дочери), и профессор Нион Ойонай, ожидали, что он напишет сравнительную историю Уйлоанской и Лиеннской империй, раз уж его так увлекает компаративистика. Но Лаон, пытаясь заниматься этой темой, всякий раз натыкался на непреодолимые трудности. Хронология Уйлоанской империи выглядела совершенно расплывчатой. Можно, конечно, оправдать это скудостью сохранившихся на Лиенне источников и невозможностью исследовать артефакты, оставшиеся на погибшей планете. Однако, похоже, изъян коренился в самом представлении о неизменности и незыблемости императорской власти. Все императоры носили одно и то же тронное имя — Уликен (в старинной орфографии — Улликен). И, в отличие от монархов Теллус, не добавляли к имени ни порядкового номера, ни официального прозвища, вроде «Мудрый», «Грозный», «Милостивый», и так далее. А все принцы именовались Ульвенами, различаясь постоянно повторявшимися дополнительными эпитетами — Фарион, Уллифар, Айофар, Киофар. Запутаться в поколениях уйлоанских правителей было нетрудно, и никто не стремился соотнести традиционную ономастику с хронологией. Создавалось впечатление, будто император един и бессмертен, меняется лишь его материальная оболочка, но суть остается одной и той же, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. И как с такими исходными данными работать историку, для которого крайне важно расположить события в верной последовательности?..

С Лиеннской империей кое в чем проще — ее история намного короче, никаких императоров нет, все источники здесь, под руками. Но… к некоторым архивам не подберешься, всюду какие-то ограничения, продиктованные интересами государства, внутренней безопасностью и запретами на разглашение многих сведений. К тому же концепция любого исторического труда на Лиенне может быть только апологетической по отношению и к Уйлоанской, и к Лиеннской империи. Критиковать допустимо лишь отдельные проявления крайностей и единичные поступки конкретных лиц, да и то, желательно, не имеющих отношения к ныне живущим правителям.

Познакомившись с работами инопланетных историков цивилизаций, Лаон понял, что те ученые обладают полнейшей свободой. Пытаться привить их методологию здесь — затея, заведомо обреченная на неуспех, но, если уж писать диссертацию, то лучше на очень широкую тему.

Ситуация с получением Лаоном докторской степени разрешилась внезапным образом.

Накануне каникул его вызвали в ректорат и поставили перед фактом: ученый совет постановил присудить ему степень по совокупности академических достижений и имеющихся публикаций. Да, такое возможно, но практикуется очень нечасто. Как правило, молодые ученые предпочитают сразу написать диссертацию. В отношении Лаона Саонса ни у кого нет сомнений: он уже заслужил право именоваться доктором наук и профессором. Три статьи в межгалактических сборниках, десять — в университетских, популярная монография на солидную тему, разработанный им оригинальный курс лекций по истории цивилизаций… Всего этого более, чем достаточно. От него нужно только прошение, список работ, сами тексты в электронном виде и рекомендации трех известных ученых старшего возраста. Профессор Варданассир подойдет, хотя он инопланетянин.

Относительно двух других Лаон определился мгновенно. Конечно, профессор Каллео Вайянс и профессор Нион Ойонай, его критики и наставники.

Степерь была присвоена очень быстро, без привычной университетской волокиты, однако и без традиционного ритуала. Собрали ученый совет, секретарь огласил документы, Лаон сделал доклад, три профессора выступили с оценками его достижений. Спустя несколько дней он получил диплом со всеми подписями и печатями.

Всё это выглядело слишком прекрасно, чтобы Лаон поверил в естественный ход событий. Судьба крайне редко преподносила ему такие подарки. Он всего добивался сам.

Кто стоял за его внезапным скачком по карьерной лестнице? Профессор Вайянс считал, что дела должны идти своим чередом. Напишет Лаон, наконец, диссертацию — хорошо, не напишет — винить больше некого. Дворцовый иерофант вообще не преподавал в Императорском университете, хотя его иногда приглашали на обсуждения в качестве ученого оппонента.

Баллайна — через начальство университета или через своего сановного мужа?.. Вряд ли она бы стала так откровенно вмешиваться в процесс присуждения званий и степеней. Как дама из высшего света, она прекрасно осознавала границы своих возможностей. Отказ повредил бы ее репутации и заставил бы сплетничать о неких особых отношениях между нею и ее дальним родственником господином Саонсом. Муж Баллайны занимался вопросами внешних связей и не вникал в текущую жизнь университета.

Оставался лишь виссеванец.

Лаон поблагодарил профессора Варданассира за лестное мнение о своих трудах — и немедленно получил приглашение на обед в резиденцию консула. Их звали, как обычно, вдвоем, вместе с Ласси. Но дочь готовилась к школьным экзаменам — ей трудновато давалась словесность. Писала она легко и даже изящно, однако старинные уйлоанские тексты с их высокопарным архаическим слогом часто были ей непонятны. Она могла зазубрить их на память и бездумно продекламировать в классе, а вопросы, касающиеся конкретного содержания, могли ее смутить и заставить надолго замолкнуть.

Оставив Ласси наедине с хрестоматией по литературе Уйлоа, Лаон отправился к супругам Варданассир.

Во время обеда они обсуждали лишь нейтральные темы. Затем хозяйка дома удалилась к себе, а Хранитель повел Лаона в свой кабинет.

Там профессор Варданассир сделал ему неожиданное предложение.

— Господин профессор, присвоение ученой степени, несомненно, давно заслужено вами, и я лишь помог немного ускорить ход бюрократических механизмов. Однако должен несколько остудить вашу радость: для признания высшего академического статуса на межгалактическом уровне всё-таки потребуется диссертация. И совсем другая процедура защиты.

— Вы полагаете, господин Варданассир, мне это в самом деле необходимо?

— Если вы не намерены продвигаться дальше, то нет. Но мне кажется, ваши способности могли бы найти примерение и за пределами этой планеты.

— Я же публиковался в «Виссеванском вестнике», не имея еще никаких регалий.

— Это совсем другое, господин Саонс. Я имею в виду ваше возможное приглашение в Виссеванский межгалактический университет. Если бы это зависело целиком от меня, никаких препятствий бы не возникло. Однако у нас существуют свои условности. Межзвездные перелеты дороги, Совет по научным связям разумных миров оплачивает лишь перемещение ученых высшей квалификации, либо студентов, принятых в межгалактические университеты и колледжи. Веский повод — участие в личной защите уже представленной в наш совет диссертации. Конечно, защита возможна и без присутствия кандидата, но это обычно касается представителей точных наук — математиков, физиков, астрофизиков, астрономов. Там обычно всё ясно из формул: насколько новы открытия и насколько точны расчеты. История цивилизаций, словесность, космолингвистика, космопсихология требуют развернутых текстов с подробной аргументацией. Авторы подобных работ, как правило, предпочитают живую дискуссию. Но всё это требует тщательной подготовки. Текст должен быть написан на космолингве, соответствовать нашим научным стандартам, а его рецензирование всегда анонимно. Кандидат не знает имена оппонентов вплоть до часа защиты, а они не знают имени автора. Ничто не должно влиять на оценку: ни имя, ни внешность, ни происхождение, ни былые заслуги, ни должность.

— В Императорском университете такое, увы, невозможно, ученых не так уж много, все легко догадались бы, кто диссертант.

— Поэтому я и объясняю вам наши правила, профессор Саонс. Если бы вы пожелали стать специалистом на межгалактическом уровне, вам бы стоило выбрать тему соответствующего масштаба. Локальные исследования допустимы, если в них содержится абсолютно новая информация. История Уйлоанской империи, насколько я понимаю, исследована достаточно хорошо, насколько это позволяют сохранившиеся источники. С Лиеннской империей всё сложнее: вы сами знаете, что не все архивы открыты для изучения. Стало быть, объективной картины мы не получим ни в первом случае, ни во втором. Я нисколько не принижаю достижения лиеннских коллег. Все они очень серьезные специалисты. Но их работа связана со множеством внешних и внутренних ограничений.