Самир поднял капот серого «мерседеса», достал из нагрудного кармана комбинезона небольшой металлический предмет, от которого отходили короткие провода — красный, синий и черный… Из другого кармана достал отвертку и плоскогубцы и принялся за привычную работу…

Во второй половине дня страшный взрыв потряс весь западный Бейрут. Через несколько минут десятки пожарных, полицейских и машин «скорой помощи» уже неслись на набережную, туда, где находилось многоэтажное здание американского посольства. Целое крыло его было разрушено полностью и в нем, между рухнувших этажных перекрытий, бушевал пожар. Солдаты и полиция окружили место взрыва плотным кольцом, пожарные и спасатели вытаскивали из-под обломков тела раненых и убитых. А бейрутские радиостанции уже передавали сообщение. Взрыв этот бейрутские средства информации окрестили «операцией камикадзе». Как сходились в своих показаниях большинство свидетелей, какой-то человек на сером «мерседесе» врезался со всего хода в здание посольства, как раз туда, где был вход в кантину…

А дня через три стало известно, что от взрыва «мерседеса» детонировали запасы взрывчатки, хранившиеся в подвалах здания… И лишь две-три недели спустя в одной из газет промелькнуло коротенькое сообщение, что в момент взрыва в посольстве проходило совещание шефов «станций» ЦРУ, прибывших в Бейрут со всего Ближнего Востока на встречу с прилетевшим из Вашингтона важным чиновником.

Все участники этого совещания погибли, в том числе и шеф бейрутской «станции» ЦРУ Джеремия Смит. Имени того, кто был в сером «мерседесе», узнать не удалось.

Бейрут

декабрь 1984 г. — февраль 1985 г.

Июль в Риме выдался необычно жарким. Дул надоедливый сирокко — горячий ветер из Сахары, впитавший влагу моря, над которым он пролетал, прежде чем начать изматывать денно и нощно становящихся весьма нервными жителей Вечного города.

Понурив головы стояли неподалеку от Колизея в ожидании клиентов унылые лошади, запряженные в стилизованные под прошлый век пролетки с фонарями. Их хозяева из быстро вымирающей касты «коккиере» — извозчиков, паслись в близлежащих барах, заливая пожар тела и души ледяной кока-колой, разбавленной для придания итальянского колорита заокеанскому напитку свежим лимонным соком. По брусчатке Форума бродили ошалевшие от зноя туристы, уже неспособные критически осмыслить ту полуправду, которой пичкал их не очень разбирающийся в древнеримской истории нанятый по случаю гид.

До Феррагосто — блаженного времени массовых отпусков оставалось более двух недель, а работать уже никому не хотелось. Кстати, Феррагосто на Апеннинах считается национальным праздником, причем вроде бы и религиозным. Правда, Иисуса Христа и непорочную Деву итальянцы поминают в праздничные дни не совсем святыми словами. С первых чисел августа, как по команде, каждые два итальянца из трех, проживающих в стране, уходят в отпуск. Среднестатистический итальянец просто не может оставаться на месте, получив долгожданную отпускную свободу. Страсть к путешествиям у него в крови. Северянин мчится на юг, южанин на север. На автострадах возникают пробки, безжалостный бог автомобильного прогресса собирает обильный урожай, особенно среди тех, кто не может привести свой средиземноморский темперамент в соответствие с увеличившимся числом дорожных знаков и усложнившимися правилами движения.

Не до отпусков в этой феррагостовской вакханалии лишь жуликам и полицейским. Первые, пользуясь летним временем, очищают оставшиеся без присмотра квартиры и музеи. Полицейские их ловят. Вернее, пытаются ловить. Полицейских в Италии значительно меньше, чем воров. Уголовный мир пополняет ряды и повышает свою квалификацию гораздо быстрее, чем уголовная полиция.

С сожалением сей факт констатировал и следователь римской прокуратуры Марио Мольтони, спускаясь утром по лестнице своего дома, чтобы ехать на работу. Несколько дней назад среди бела дня обворовали соседнюю виллу богатого промышленника. Хладнокровно, без спешки, со знанием дела вывезли редкие картины мастеров Возрождения, старинный хрусталь, уникальный фарфор, драгоценности и меха. «Надо все-таки подсказать коллегам, чтобы работали поактивнее, — думал следователь. — Процент нераскрытых преступлений все более возрастает, компрометируя и без того неуважаемую криминальную полицию».

Но не только жулики беспокоили Мольтони. Не без грусти подумал он, что его августовский отпуск, видимо, откладывается. Странные дела стали твориться в ведомстве Фемиды. Волна террора, захлестнувшая Италию, казалось бы, должна была сплотить, мобилизовать силы правопорядка, тем более что в калейдоскопе преступлений, где с пугающим постоянством одновременно стали появляться отпечатки пальцев то чернорубашечных последышей Муссолини и «революционеров» из «красных бригад», то кровавых мафиози и крикливых маоистов, не так-то легко было разобраться. Но мобилизации сил, к сожалению, не произошло. Более того, кто-то из тех, кто держал в своих руках весы справедливости и карающий меч богини правосудия, мешал следователю доводить до финала начатые дела. То по непонятным причинам Мольтони отправляли в командировку как раз в тот момент, когда можно было выдать ордера на арест преступников или таинственно исчезали из мест заключения сами преступники, то пропадали из закрытого сейфа секретные бумаги или их срочно, без объяснения причин, реквизировала контрразведка, то кончали самоубийством самые нужные свидетели именно накануне публичных заявлений, которые они должны были сделать следствию.

Но на этот раз в руках у Мольтони вроде бы оказался ключ к разгадке сразу всех тайн. Он и раньше предполагал, что неофашисты, мафия и «левые» экстремисты действуют не разрозненно, что громкие уголовные дела обязательно имеют политическую подоплеку. Он и раньше знал, что американская разведка не только имеет агентуру в этих группах, бандах и группировках, но и руководит ими. Через кого? Он долго искал этих людей. И нашел. Неожиданных, проникших во все звенья государственного аппарата, но объединенных в одной организации. Он скажет, кто они такие. Скажет, если не помешают, конечно…

Последние две недели Мольтони никак не мог отделаться от очень странного ощущения. Ему казалось, что кто-то наблюдает за ним. Нет, ничего подозрительного вокруг не было, и в то же время постоянно хотелось оглянуться или, зайдя за угол, подождать кого-то… «Нервы шалят, — думал следователь, — надо бы отдохнуть…»

— Бонджорно, авокато!

Портье радушно улыбнулся, поздоровавшись с ним.

— Бонджорно, Артуро! Сколько раз я тебе говорил, что не адвокат я, а следователь. Адвокаты защищают преступников, а я их пытаюсь посадить в тюрьму.

— Какая разница, авокато? Самое главное, что вы хороший человек, синьор Мольтони.

— Ну это уж как сказать…

Мольтони улыбнулся. Портье поднял настроение своей болтовней. Автомобиль следователя стоял на месте. «Слава богу, не угнали», — как всегда подумал он и вдруг затылком почувствовал чей-то тяжелый взгляд. Обернулся. Из-за соседнего автомобиля появился человек, держа в руках какой-то черный предмет. И тут Мольтони понял, что это конец, что его соотечественники никогда не узнают о той сенсации, которую он им приготовил, не узнают, если он не предпримет чего-нибудь сверхъестественного. Инстинкт самосохранения сработал на сей раз мгновенно. Какая-то неведомая сила остановила правую руку следователя, дернувшуюся к карману брюк, где лежал новенький восьмизарядный «вальтер», и растянула большое, не потерявшее стройности тело Мольтони на пыльном тротуаре. При падении он ударился головой о тумбу и потерял сознание. Автоматная очередь простучала мимо. Стрелявший быстро вскочил в белый «фиат» с заляпанным грязью номером и на бешеной скорости исчез за поворотом ближайшего переулка…