— Документы, — рявкнул рослый блондин и сорвал с ее плеча джинсовую сумку. — Друзка?

Саусан промолчала, а он рванул молнию на сумке, запустил в нее руку и принялся рыться, презрительно морщась: обычная дамская дребедень, косметика, зеркальце, платочек, бисерный кошелек с мелкими банкнотами. Когда в его руке оказалась золотая зажигалка, украшенная изумрудиком, он хмыкнул, небрежно подбросив ее на ладони, поймал и сунул в задний карман своих синих спортивных брюк. Затем ему попалось удостоверение личности Саусан. Он раскрыл его и сразу же взглянул на графу «Религия».

— Точно. Друзка, — констатировал он и кивнул другому, судя по их схожести, его младшему брату.

Тот довольно засмеялся и вдруг состроил свирепую физиономию:

— Террористка? Везешь взрывчатку? Оружие? Отвечай, а то…

И угрожающе повел автоматом.

— Студентка Американского университета… — прочел старший в удостоверении. В голосе его проскользнуло уважение, сейчас же сменившееся насмешкой: — Что ж, значит — коллеги. Я тоже учусь — в колледже Сен-Жорж, буду фармацевтом. А ты?

— Изучаю искусство, — спокойнее ответила Саусан: внизу, под откосом, уже ничего не было слышно. Видимо, брат ее был далеко.

— Искусство? — удивился блондин. — Зачем друзам искусство? Вы же — дикари, как и ваш шейх!

В ответ Саусан лишь скривила губы.

— Ладно! — Голос фалангиста стал жестким. — Сейчас мы проверим, какое искусство ты изучаешь, и если найдем оружие или взрывчатку… пристрелим на месте. Ключи! Ну!

И он протянул руку, требуя ключи от «фиатика», которые Саусан автоматически вынула из замка зажигания, выходя из машины. Саусан бросила их в протянутую фалангистом ладонь и демонстративно отвернулась.

— Пьер! Осмотри машину, — крикнул фалангист младшему, и тот, взяв у него ключи, распахнул багажник и принялся копаться в большой дорожной сумке Саусан.

— Одни бабьи тряпки, — доложил, наконец, он, и лицо блондина смягчилось.

— Твое счастье, — ухмыльнулся он и вдруг спросил: — А кем ты хочешь стать после университета?

Мысль о том, что Саусан изучает искусство, видимо, глубоко задела его. Девушка презрительно фыркнула в ответ.

— Наверное… артисткой? — разозлился он. — Конечно, с такой смазливой рожицей все бабы мечтают стать артистками. Но смотри…

Голос его стал зловещим:

— Я сейчас отвезу тебя в штаб, и если ты там будешь валять дурака и строить из себя немую, одной смазливой физиономией в горах станет меньше. Мы ее тебе так распишем, что будешь годиться только на роль Квазимодо… если вообще будешь еще на что-нибудь годиться… ведьма!

Он обернулся к Пьеру:

— Дождись ребят, а пока с Камилем прихвати здесь еще, кто попадется. Я повезу эту ведьму на ее пылесосе к нашим. Сдается мне, что она может оказаться родственницей шейха Фарида, ценная добыча! Держи!

Он бросил свой автомат Пьеру и, достав небольшой кольт, направил его на Саусан:

— Садись за руль и не дури, если нарвемся на твоих друзей. Царство божье меня не страшит, а вот тебя-то в ад я отправить в любом случае успею!

Он швырнул распотрошенную сумку Саусан на обочину и сильно ткнул девушку коротким стволом кольта в плечо:

— Ну!

Саусан молча села за руль. Он обошел машину и сел рядом, направил кольт ей в бок и предупредил:

— Смотри же, без фокусов! Поехали!

Саусан тронула машину, осторожно проехала между шин, которые чуть сдвинул в стороны Пьер, и увидела, что впереди, улегшись за большим валуном, пристроился с ручным пулеметом еще один фалангист, видимо, тот самый Камиль, о котором говорили. Метров через пятьдесят дальше от шоссе круто отходила каменистая полоса грунтовки, спускавшаяся по лысому склону в неширокую, засаженную садами долину.

«Они пробрались сюда этим путем — по долине», — подумала Саусан, зная, что долина выходит своим северным концом к заставам фалангистов. Асфальтированной дороги там не было, но узкая грунтовка, по которой вывозится урожай из садов, наверняка существовала. Долина считалась «ничейной землей», постоянных застав здесь не было, но патрули друзов или шиитов могли и попасться — об этом Саусан только и молила сейчас судьбу. Она не знала, что сделает, если это произойдет, но если произойдет, была уверена — что-нибудь она сделает наверняка. А пока надо было как-то усыпить бдительность ее вооруженного похитителя.

— Как тебя зовут? — не отрывая взгляда от разбитой и размытой зимними дождями грунтовки, спросила она фалангиста. — Мое имя ты прочел в моих документах, а вот как тебя зовут… я не знаю.

— Поль, — неохотно пробурчал он. — Как апостола карающего…

— Ты, наверное, спортсмен, Поль? — дружелюбно продолжала Саусан и вдруг предупредила: — Держись!

«Фиатик» ухнул в неожиданно возникшую на крутом повороте колдобину, и Поль ударился головой о низкий потолок машины.

— Да осторожнее ты! — зашипел он, перекидывая кольт из правой руки в левую, а правой потирая ушибленную макушку. — Так и шею сломать можно!

— Я же тебя предупредила, — миролюбиво ответила ему Саусан и продолжала как ни в чем не бывало: — А ты наверняка спортсмен… Такие хорошие фигуры, как у тебя, бывают только у спортсменов… А раз так, мог бы и успеть сгруппироваться… Где же твоя спортивная реакция, Поль?

В последних словах ее звучало подтрунивание.

— Спортивная реакция… — проворчал он нарочито зло, явно польщенный комплиментом красивой друзки. — Поменьше болтай, да смотри лучше за дорогой. Реакция… Сама знаешь, как трудно ехать пассажиром, когда привык сидеть за рулем сам Таких шишек набить можно…

«Фиатик», наконец, спустился в долину, и Поль приказал повернуть налево по грунтовке, которая была не лучше той, по которой они только что спустились, зато довольно прямой. Саусан прибавила скорость, теперь она уже решила, что будет делать.

— Тебе нравятся «фиаты»? — начала нащупывать она тему, которая увлекла бы ее конвоира. И неожиданно попала в точку.

— «Фиаты»? — фыркнул он презрительно. — Такие жестянки, как твой? Не-ет…

Он засмеялся:

— Я люблю машины скоростные, красивые… Вот как «рено-фуэго». Классный кар, модерн!

— А «мерседес»? — подзадорила его Саусан. — По-моему, лучше машины нет… особенно для Ливана.

— «Мерседес»? Ну, «мерседес» машина надежная, на одной и той же всю жизнь проездить можно. Вот формы только у них… старомодные, как ни меняют модели, а в общем-то одно и то же. И почему их у нас в Ливане так любят? Да по отсталости и консерватизму!

Саусан прибавила газ, «фиатик» мчался все быстрее и быстрее по ставшей заметно ровнее и прямее грунтовке.

— Как решили еще наши деды, что «мерседес» — это престижно, так и пошло с тех пор. Ты посмотри, самый бедный крестьянин и тот сегодня у нас на «мерседесе». Пусть старом, битом, но на «мерседесе»! Настоящая девальвация! Стариковские машины, а для молодых…

Саусан резко ударила ногой в педаль тормоза, и «фиат» остановился, как вкопанный. Ее бросило вперед, хоть она и крепко держалась за руль, заранее подготовившись к этому. Она удержалась, но сидевший рядом фалангист нырнул вперед, головой в лобовое стекло, послышался глухой удар, звон, короткий вскрик… и он стал сползать с сиденья — с залитым кровью лицом и закрытыми глазами. Кольт выпал у него из руки.

Саусан схватила оружие и направила короткий тупой ствол в неподвижное тело потерявшего сознание фалангиста. Он не двигался и лишь чуть слышно застонал, когда Саусан переворачивала его тяжелое тело, чтобы достать из заднего кармана его спортивных брюк документы.

Рассматривать их она не стала, и быстро сунула в карман. Потом вытащила тяжелое тело из машины, развернула «фиатик» и понеслась обратно, в глубь «ничейной зоны», на ходу расчищая переднее окно от осколков ветрового стекла.

Оставив «фиатик» у того самого крутого склона, по которому несколько минут назад спустилась в долину, она проверила барабан кольта и, пригнувшись, стала подниматься наверх Восьми патронов, чтобы справиться с четверкой фалангистов, ей было вполне достаточно — стреляла она, как и большинство горцев, хорошо.