— Я вам все объясню, но чуть позже. Случай у вас интересный, потому торопиться не будем. — пояснил Амалиэль, смотревший на парня с неподдельной заботой. — Для начала, пожалуйста, озвучьте последнее воспоминание.

— Острая боль. Потом темнота. — воспоминания об обряде возвращались урывками. — Получается… я умер, да?

— Все верно, вы умерли. Но теперь воскресли. — пояснил кустодиам.

— Умер… воскрес… — лежащий на кровати парень пытался понять, что вообще происходит и почему у него в голове такая каша, что он даже имени своего вспомнить не может. Он старательно пытался уловить хоть кусочки воспоминаний, но в сети прибилось только одно слово, которое парень и прошептал:

— Кустодиам.

— Все верно, вы теперь кустодиам. — кивнул старец довольный тем, что подопечный уже понимает, кто он такой.

Глаза парня наконец смогли сфокусироваться и взгляд обрел четкость. Пациент вгляделся в лицо пожилого мужчины и в голове всплыло еще одно непонятное слово:

— Гэндальф?

— Нет, я не Гэндальф, хотя не удивлен, что это слово пришло вам на ум. Об этом старце я слышу все чаще от возрожденных. Видимо мы с ним и правда похожи. — ответил кустодиам, поглаживая длинную седую бороду. — Меня зовут Амалиэль, я ваш наставник.

Парень поскрёб щетину лице и потребовал конкретики:

— Зачем мне наставник? И почему именно вы?

— Каждому возрожденному нужен наставник. Официальный у вас появится уже позже, после посвящения, я же наставник для всех возрожденных и по совместительству хранитель древних знаний.

— На все руки мастер?

— Вы правы. Но в библиотеке дел очень мало, вот я и помогаю тут тем, что только возродился. Здесь мои знания и навыки куда полезнее. Моя задача помочь вам восстановить все функции организма и мозга, а потом готовить к новой жизни в роли кустодиама.

— А почему я им стал?

— Уже в прошлой жизни вы имели все задатки и ваш самоотверженный поступок позволил вам возродиться, а одной важной девушке стать стратерой — хранительницей баланса и Кольца Времени.

— Вы только подумайте! У меня знакомая — властелин кольца, вы — Гэндальф, а я, наверное, Сэм. Осталось только Мэрри и Пиппина дождаться. — мозг парня выдавал бесполезную информацию о каких-то там странных хоббитах вместо того, чтобы напомнить ему его собственное имя.

— Не знаю, кто эти ребята, но непосредственные участники обряда ими стать не могут. Михаил предупредил, что известие о вашем возрождении останется тайной.

Парень хотел задать еще парочку вопросов, но Амалиэль предупредительно поднял руку:

— Время разговоров вышло. Сейчас вам следует подкрепиться, если уже появилось такое желание, и отдохнуть. Обо всем необходимом я расскажу после обеда.

Мужчина сделал легкий поклон и указав на стоящее на тумбочке у кровати детское питание в мягкой упаковке, вышел из комнаты, оставив возрожденного одного.

Есть парню не хотелось, тем более какие-то там детские питюньки. Он что, младенец малолетний, чтобы фруктовое пюре как сок пить?! Но изображенные на упаковке фрукты и надпись «Витаминный салатик» заставили протянуть руку и взять пюрешку пока еще трясущимися руками. Парень попытался открыть крышку, но она не поддалась. Слишком уж тугая была для детского пюре, но видимо расчет как раз и был в том, что открыть ее смогут только взрослые. А «взрослых» рядом не было, они наблюдали через зеркало-стекло за потугами парня, мучащегося с крышкой. И когда возрожденный все же смог открутить крышку и всосал в себя всю упаковку за пару секунд, а потом потянулся за другой, Михаил с Амалиэль переглянулись. Парень был очень силен. Обычно возрожденные в первый час даже зрение сфокусировать не могли, не то, чтобы побеседовать или открыть крышку у пюрешки, а потом с удовольствием ее слопать. Обычно они находились в полусне, давали провести первичный осмотр и снова отправлялись в Страну Восстанавливающих Снов. Но не этот парень.

Этот возрожденный отправляться в Страну Снов не планировал. Он уминал пюрешки одну за другой. А потом дотянулся до оставленного Амалиэлем стакана и допил оставшуюся в нем воду. Да и спать ему не хотелось. Какой там сон?! Он был в растерянности и даже имени своего не помнил, а в голову лезла одна ересь типа хоббитов, волшебников и эльфов. А лучше пришлю понимание того, кто он такой? Как попал в эту больницу? Кто такой Михаил и почему его держат отдельно ото всех остальных? И кто все эти остальные? И как зовут его странную подружку, ту, с кольцом которая?

Вопросов было море, они набрасывались на парня как голодные акулы на окровавленное тепло, но ответов на них не было. А беглый осмотр помещения, походившего скорее на гостиничный номер, чем на больничную палату, подсказок тоже не дал, потому парень решил последовать совету Амалиэля. Он зарылся поглубже в одеяло и уснул. Перестраивающемуся телу нужен был отдых, а не бесчисленные вопросы без ответов, которые бывают у всех возрожденные в первые часы после «пробуждения».

Большая часть возрожденных в первые сутки чувствует себя растерянно. Они не помнят кто они, как их зовут, откуда они и что с ними стряслось. Они с трудом ходят и иногда даже и говорят с трудом, потому что тело еще не осознаёт, что оно снова функционирует, хоть уже и иначе. А спустя двадцать-двадцать пять часов, которые обычно проходят во сне, к возрожденным начинают возвращаться воспоминания и функции организма. Но бывают и исключения.

Некоторые кустодиамы «пробуждаются» уже со всеми воспоминаниями, словно и не умирали, а просто заснули. К другим же память не возвращается вовсе. Последние — большая редкость и их адаптация к новой жизни проходит тяжелее всего, потому что они утрачивают не только воспоминания, весь житейский опыт и накопленную годами мудрость, но и память мышечную. Таких возрожденных приходится заново учить сидеть, ходить, говорить, есть, одеваться, считать, писать, читать и обслуживать себя. Конечно, на такие случаи есть «универсальная генетическая память», но все равно остается много хлопот, чтобы «встроить» такого кустодиама в привычный ритм жизни Заставы.

Одним из таких редких «невезучих» возрожденных был Ингвар. Смерть его была неожиданной и скоропалительной, у него просто оторвался тромб, потому повлияла и на возрождение. Оно прошло не самым лучшим образом, и парень воскрес вообще без памяти — эдакий двадцатишестилетний младенец, который не умеет ни есть, ни пить, ни разговаривать. Только агукает и плачет. Амалиэль внедрил ему «универсальную генетическую память» и выхаживал как новорожденного ребенка. Благодаря «универсальной памяти» процесс шел очень быстро и занимал всего дни, а не месяцы, но и это было слишком долго для кустодиамов.

Над Ингваром не подшучивали, нет, просто держались в стороне. Он был для всех чужим. Вроде бы своим, но все равно чужим. Вар все время был один. Его лучшими друзьями стали библиотечные книги и песни Земфиры, а спустя пару месяцев еще и замерзший пруд в окрестностях Заставы, где новичок катался на коньках все также в одиночестве. И все также компанию ему составила девушка, поющая в наушниках о том, что она убьет всех соседей, что мешают спать. Эта же девушка, с ее необычными песнями, помогала Вару проходить через затянувшийся период адаптации. Официально он шел столько же, сколько у остальных возрожденных. Но после посвящения в кустодиамы и обретения нового имени, Ингвар продолжал учить то, что остальные узнали еще в первые недели. И если все остальные уже начали обучение «по специальности», то он пока был при Амалиэле и помогал ему или с новичками, если такое имелись, или в библиотеке. Вару катастрофически не хватало накопленного опыта и воспоминаний о прошлой жизни, но они возвращаться не спешили.

Большинству людей, возрожденных в качестве кустодиамов, воспоминания о прошлой жизни приходят постепенно. В течение нескольких недель, а то и месяцев, они возвращаются в обратном хронологическом порядке, хотя и не в полном объеме. Такие воспоминания позволяют свыкнутся с новой ролью и делают трансформацию сознания не такой болезненной. Они очень важны для возрожденного, ведь становятся фундаментов для строительства его новой жизни в качестве кустодиама.